Следует отметить, что если бы в письме кардинала Виссариона прямо не сообщалось о том, что невеста православной веры, то митрополит Филипп не высказался бы положительно за этот брак.
Ивану Фрязину удалось достаточно быстро добраться до Рима и получить согласие папы на встречу с Зоей. Она, судя по всему, произвела на посла самое благоприятное впечатление. Его даже не смутили пышные формы невесты, поскольку он знал, что на Руси полные женщины особо ценятся. К тому же царевна без колебаний согласилась стать женой великого князя Московского. Униженное пребывание в Риме, видимо, так ее угнетало, что она была готова уехать хоть на край земли. К тому же Иван Фрязин, несомненно, рассказал ей о том, что Иван III был достаточно могущественным государем, управлял большой державой и являлся ревностным приверженцем православной веры, которой придерживались все ее предки.
Поэтому переговоры о сватовстве были продолжены. Павел II и Виссарион устроили в честь Ивана Фрязина официальный прием, во время которого заявили, что жених должен прислать за невестой своих бояр с почетным сопровождением. Для их беспрепятственного передвижения по европейским странам папа выдал особую грамоту действующую два года. Кроме того, послу дали портрет Зои, написанный одним из итальянских художников. На нем она выглядела настоящей красавицей{268}. К сожалению, до нас это изображение не дошло.
Таким образом, с лета 1469 г. Зоя стала ждать счастливых перемен в своей достаточно унылой и однообразной жизни. Ее нисколько не пугал переезд в далекую Московию, поскольку там она должна была превратиться из полунищей сироты в супругу государя большой страны и разделить с ним трон.
Но ждать московских послов пришлось довольно долго. У Ивана III оказалось много неотложных дел. Сначала он отправил судовую рать под бунтующую Казань для ее покорения, потом вплотную занялся присоединением свободолюбивого Новгорода. Это заняло у него несколько лет{269}.
В Риме были обеспокоены молчанием великого князя. Поэтому летом 1471 г. в Москву был отправлен племянник Ивана Фрязина Антоний вместе с венецианским послом Тривизаном.
Посольство прибыло в Москву 10 сентября, и вскоре было приглашено на прием в Кремль. Во время его Антоний вручил Ивану III грамоту от Павла II, которая обеспечивала русским послам беспрепятственный проезд по территории католических стран в течение многих лет{270}. Этим жениху как бы напоминалось о том, что пора отправлять за невестой сватов.
Однако по непонятной причине великий князь не стал торопиться с отправкой в Рим своих бояр. Он вновь собрал совет по поводу целесообразности брака с византийской царевной. На него он опять пригласил митрополита Филиппа, мать Марию Ярославну, братьев и бояр{271}.
Можно предположить, что осторожность и нерешительность великого князя были связаны с тем, что Зою сватали представители католического духовенства. Вероятно, Иван III боялся подвоха с их стороны. Но члены совета одобрили возможность брака с царевной. Поэтому 16 января 1472 г. представительное посольство выехало из ворот Московского Кремля по направлению к Риму. Его вновь возглавил Иван Фрязин. Но на этот раз с ним поехали и видные московские бояре. Они везли грамоты к папе и кардиналу Виссариону. По дороге, правда, выяснилось, что Павел II скончался, поэтому пришлось менять имя папы в официальной грамоте Ивана III{272}.
В русских летописях нет никаких подробностей о пребывании русских послов в Риме. Лишь отмечено, что они прибыли в город 23 мая, затем были с большим почетом приняты папой Сикстом и кардиналом Виссарионом. Честь послам оказали и братья невесты Андрей и Мануил. Через 30 дней с богатыми дарами послы собрались в обратный путь. Вместе с ними в далекую Москву отправилась царевна Софья в сопровождении папского легата Антония, посла Дмитрия и большого числа греков и итальянцев. Эта многолюдная процессия выехала из Рима 24 июля{273}.
В итальянских источниках, введенных в научный оборот П. Пирлингом, содержится значительно больше подробностей о пребывании русских послов в Италии и церемонии обручения Зои и Ивана III, чем в летописях.
Прежде всего в них отмечено, что русские послы были встречены с необычайной пышностью, и сделано это было для того, чтобы показать населению Рима, насколько важен данный визит в период подготовки войны с Османской империей. Таким путем Сикст IV пытался представить московского государя своим главным союзником в борьбе с турками. При этом вопрос о его несколько ином вероисповедании был обойден молчанием{274}.
Эта особенность встречи русских послов говорит о том, что, сватая византийскую принцессу за Ивана III, католическое духовенство не ставило перед собой цель с ее помощью ввести в Русском государстве католичество. Для них было главным заполучить Ивана III в качестве союзника для борьбы с Турцией.
Официальный прием русских послов состоялся уже 24 мая. На него были приглашены также посланники Венеции, Милана, Флоренции и Феррары. Иван Фрязин торжественно вручил римскому папе грамоту Ивана III довольно краткого содержания. В ней писалось лишь о том, что великий князь просит верить его послам. Затем послы вручили Сиксту шубу и 70 соболей в качестве подарка{275}.
Вскоре, уже 1 июня, в церкви Святых апостолов Петра и Павла состоялись помолвка и заочное обручение Зои и Ивана III. Жениха представлял Иван Фрязин. Церемонию проводил католический епископ в присутствии не только представителей всех кардиналов и римского духовенства, но и знатных итальянских женщин из различных городов. В их числе были королева Боснии Катарина и Кларисса Орсини из рода Медичи{276}.
На следующий день русские послы вновь были приняты в папской резиденции. На этот раз переговоры зашли о возможности военного союза против Турции. Иван Фрязин вряд ли был уполномочен для бесед на эту сложную тему. Поэтому он ограничился обсуждением проекта приглашения в союз ордынского хана Ахмата. По его версии, у хана было огромное войско, но для вовлечения его в антитурецкую коалицию требовались дорогие подарки ценою в 10 тысяч дукатов. Эта сумма показалась Сиксту чрезмерно большой. Поэтому переговоры были прекращены{277}.
Папа, видимо, решил, что более надежным будет действовать через Зою. Она могла убедить будущего мужа в том, что ему следует освободить от власти турок ее родную Морею и тем самым вернуть ей наследственные земли. Поэтому везде в итальянских городах стали официально утверждать, что по воле Сикста приданым царевны является вся Морея. В данном случае ее братья даже не упоминались, хотя у них было больше прав на отцовы владения. Папа надеялся, что об этом станет известно и русским послам, хотя сам сообщить им об этом он не решился. Ведь для Ивана III борьба с турками за Морею без общих границ с этой территорией была просто невозможна.
Чтобы Зоя не была абсолютной бесприданницей, при последнем приеме 21 июня Сикст вручил ей некоторую сумму денег наличными на дорогу. Эта сцена в схематичном виде была потом запечатлена на одной из фресок храма Санто-Спирито. Но значительно больше царевна получила по ассигнации, адресованной банкирам Лоренцо и Юлиано Медичи. Именно у них хранились средства католиков для борьбы с Турцией. В ассигнации писалось, что банкиры должны выделить ее подателю 6400 дукатов. Из них 4000 предназначались Зое, 600 дукатов — сопровождавшему ее епископу, 1800 следовало оставить в кассе. Правда, в итоге Зоя получила 5400 дукатов{278}.
