– Понял.

– Чтобы к концу дискотеки кошак был у меня! Я хочу тут одной сучке подарочек преподнести… – Мафия сплюнул. – И учти: если кошака не принесешь – будет очень, очень больно. Понял?

– Понял, Толик, – миролюбиво кивнул Максим. – Я могу идти?

– Можешь! – гаркнул Мафия. – Ты, малой, дурака из себя не корчь! Иди, ищи, и без кошака не возвращайся! А то будет бо-бо!

Грубо отодвинув Максима с дороги, Толик Мафия прошел в клуб.

Максим посмотрел ему в след. Сердце бешено колотилось, но мозг работал четко.

Нужно было сделать две вещи – во-первых, удержать котенка вдали от клуба, во-вторых – не попасться Мафии самому. Продержаться предстояло не долго – до окончания дискотеки, то есть около часа, а потом учителя выключат музыку, загонят недовольно ворчащих подростков в спальные домики, и уж там-то Мафия его беспокоить не посмеет – ему неприятности со взрослыми ни к чему.

А завтра? А завтра будет завтра. Может, Мафия подобреет и передумает. А может – под машину попадет. Мало ли… Пока что нужно продержаться сегодня.

Следующий час Максим провел довольно-таки странно – искал котенка, находил котенка, брал его на руки, но как только ему начинало казаться, что его кто-то видит, тут же бросал котенка на землю и прогонял его, слегка наподдав под пушистый зад ногой. Сообразительный котенок решил, что это такая игра и, вопреки своему обыкновению, стал принимать в ней активнейшее участие: стоило Максиму поддеть его носком кеда и прошептать «кыш-ш», как котенок вскачь уносился прочь. Потом Максим оглядывался, убеждался, что опасности нет никакой, и шел искать котенка опять, чтобы разыгравшееся существо не поперлось в клуб и не попалось чокнутому живодеру.

До окончания дискотеки оставалось минут десять, когда Максим, блуждая между деревьями, наткнулся на Мафию.

– Ну что, – спросил тот, – нашел кошака?

– Нет, Толик. Видишь – весь вечер ищу. Но найти не могу. Темно ведь!

Мафия потянулся, откашлялся, огляделся. Никого из учителей по близости не было.

– Еще искать будешь? – тихо, с ленивой угрозой в голосе спросил он.

Максим почувствовал, как ноги становятся ватными. Он тоже нервно огляделся вокруг и тоже никого не увидел, лишь чья-то высокая фигура замаячила из-за деревьев и пропала.

– Нет, Толик, – сказал Максим так же тихо. – Не найду я его.

– Серьезно? – спросил Мафия почти весело. – Ну, тогда пойдем! Сам понимаешь, я обещал тебя наказать. Мужик сказал – значит, должен сделать!

Он увлек Максима вглубь двора, туда, где деревья росли особенно густо и ничегошеньки не было видно.

Они остановились у высокой сосны.

– Не передумал? – спросил Мафия с мягкой улыбкой садиста.

Максим промолчал, только отрицательно мотнул головой.

– Как знаешь, – пожал плечами Мафия.

Максим вжал голову в плечи, ожидая удара.

– Эй, Мафия, ты что, охренел? – раздался звонкий голос.

Максим и Мафия повернулись на голос одновременно.

Мальчишек пятнадцать, все из числа одноклассников Максима, спешили к ним. Во главе шел Фидель.

У Максима отлегло от сердца, а Мафия едва слышно выругался – он легко справился бы с любым из этой малышни, победил бы и двоих-троих сразу, но биться со всеми не мог – повалят на землю и затопчут.

– Так как, Мафия, ты охренел или нет? – угрожающе спросил Фидель, когда они подошли ближе, и демонстративно подбросил на ладони увесистый булыжник. Тут Максим обратил внимание, что камни были в руках и остальных ребят.

Мафия впился взглядом в камень, тихо охнул, затем стремительно развернулся и что есть силы помчался во тьму. Школьники подняли победный гвалт, несколько камней полетело вслед убегающему врагу.

Потом они окружили Максима. Его подбадривали, дружески хлопали по спине, говорили, что он молодец, называли «правильным пацаном»…

– Это ты их позвал? – спросил Максим Длинного, когда они всей гурьбой направлялись к домикам.

– Я, – довольно ответил тот. – Хорошо получилось, а?

– Ага, – согласился Максим. – Главное – что вовремя.

– Ты не дрейфь, – сказал шедший рядом Фидель. – Он тебя больше не тронет, побоится. Ты правильно сделал, что кота этому придурку не отдал. Ишь ты – живодер выискался! Ненавижу таких! Надо было его все-таки вздуть.

– Да ладно, – сказал расхрабрившийся Максим весело. – Сейчас не получилось, в следующий раз вздуем.

– Во! – воскликнул Фидель. – Вот это по-нашему!

Максим счастливо улыбнулся.

Теперь у него были друзья.

– Раз, два, три, четыре, пять, – громко считал Фидель в то время как Максим отжимался от брусьев, – тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, молодец, молодец, давай еще, ты сделаешь! Семнадцать, восемнадцать… Давай, не останавливайся, ты сможешь! Девятнадцать, и-и… Ну, ну! Двадцать. Ура! Молодец, Макс!

Максим спрыгнул с брусьев. Он прерывисто дышал, но был доволен – наконец-то получилось! Среди его друзей считалось постыдным не суметь двадцать раз отжаться от брусьев, а вот у него – не получалось. И вот, наконец – получилось! Долгие месяцы тренировок не прошли даром.

Для своих шестнадцати лет Максим был физически развит неплохо – мышечной массы, как у культуристов, он не нарастил – возраст не тот – но в беге, а также упражнениях на турнике бил любого нетренированного сверстника. И брусья тоже постепенно покорялись ему. И в боксе он тоже кое-что мог. Последнее было особенно приятным – шестнадцатилетним жителям городка Шахтерский умение драться казалось самой важной вещью на свете.

После Максима на брусья запрыгнул Фидель. Невысокий, коренастый, он рано начал раздаваться в плечах и был сильнее многих высоких и худощавых приятелей. Двадцать отжиманий на брусьях, которыми так гордился Максим, для Фиделя были давно уже пройденным этапом. Иначе и быть не могло – лидер в мальчишеской стайке не обязан быть самым умным, самым честным или самым красивым, а вот самым сильным – непременно.

Фидель с видимой легкостью отжался от брусьев сорок раз и спрыгнул. В это время тренер Виктор Пелепец, дал команду в очередной раз бегать по кругу.

Шел май 1988 года, и Пелепцу было двадцать шесть лет. Официально он занимал должность тренера по классической борьбе в Детско-юношеской спортивной школе города Шахтерский.

Эти спортивные школы возникли в СССР в середине 30-х годов двадцатого века. Они подготовили многих и многих чемпионов – в великой стране это считалось плюсом, страна гордилась своими спортивными победами. Но был и минус – чемпионами становились далеко не все, и эти «несостоявшиеся» нередко представляли собой угрозу для общества.

В боевых видах спорта – огромная выбраковка, на одного олимпийского чемпиона приходятся сотни тех, кто выросли до мастеров спорта или кандидатов в мастера, но пойти дальше не сумели. Этим не состоявшимся чемпионам никогда не стоять на олимпийском пьедестале, но в простой уличной драке любой из них сотрет в порошок нетренированного противника! К тому же, за годы занятий спортом они научились преодолевать свою боль, не обращать внимания на боль чужую, а вот получить хорошее «неспортивное» образование не сумели. Все это привело к тому, что в конце 80-х годов бывшие спортсмены стали сбиваться в опасные банды.

Одним из таких несостоявшихся чемпионов был Виктор Пелепец. Классической борьбе он посвятил многие годы, но получил травму и чемпионом не стал. Когда-то подававший большие надежды, он не мог довольствоваться местом простого тренера для ребятни и сколотил банду из таких же спортсменов, как и он сам.

В криминальном мире Пелепца знали под прозвищем Пеля, а его группировку именовали Пелиной Конторой. Это была банда молодчиков, возрастом от двадцати до тридцати лет, и промышляли они вымогательством, которое в те годы было принято называть модным словечком рекет. Пелина Контора «держала» Центральный рынок Шахтерского, где собирала дань с торговцев.

Также конец восьмидесятых – пик отчаянных, жестоких и бессмысленных подростковых войн «район на район». В Шахтерском, как и во многих других городах СССР, мальчишки, живущие по соседству, сбивались в стайки и вели нескончаемые баталии со сверстниками, чье преступление состояло лишь в том, что те имели наглость проживать на другой улице, в другом микрорайоне и т. д. Подростки четырнадцати-семнадцати лет, не втянутые в эти «войны кварталов», были большой редкостью, и, конечно же, «белыми воронами» в среде себе подобных.