– Вы что предлагаете увеличить зарплату… на сколько?

– Да, примерно в полтора-два раза.

Шебаршин откинулся в кресле и скептически заулыбался:

– Вы делаете слишком скоропалительные выводы… Рабочие пить водку будут всё равно, так же как и опаздывать, и организовывать перекуры, когда заблагорассудится. К тому же, это пройденный этап. Один раз я уже увеличил зарплату… года два назад. Ничего не изменилось. И воровать они не перестанут, сколько не платите… Со временем вы это поймёте. Кстати о воровстве. Вы представляете, каком образом оно осуществляется?

– Весьма смутно, – откровенно признался Калина.

– Они во время работы рассовывают по карманам ценные детали, лигатуру, а потом сдают их на приёмные пункты. Есть такие, типа пунктов приёма цветных металлов, но принимают радиодетали. Есть легальные, где требуют справки, откуда материал, фиксируют паспортные данные сдатчиков, а есть и такие, где принимают ничего не спрашивая, – лицо Шебаршина при этом исказила гримаса ненависти. – Что, они вам про это, конечно, ничего не сообщили, только на свою нищенскую зарплату жаловались? – на лице директора вновь обозначилась усмешка. – Но это хорошо, что вы так активно включились в дела. А повышение зарплаты имеет смысл только при полном пресечении воровства. Вот, Пётр Иванович, мы с вами непосредственно подошли ещё к одной вашей задаче. Она не менее важна, чем организация производства. Но, сами понимаете, говорить об этом раньше было преждевременно. Теперь же, когда вы уже немного вошли в курс дела… Если вам это удастся, пресечь воровство, я вам в четыре раза зарплату увеличу.

Калина сидел сутулясь, словно осев под свалившийся на него информацией. А Шебаршин, тем временем, продолжал:

– Мы тут тоже кое-что пытались предпринять, но при прежнем начальнике производства… – Шебаршин не договорив махнул рукой. – Например, надо было чаще менять рабочих, выгонять нерадивых, пьяниц. Вновь поступившие ведь сначала не в курсе, что и куда можно продать, для приобретения такого опыта нужно некоторое время. Потом опять увольнять и набирать новых, и так периодически. Поверьте, это весьма эффективное средство. Я его сам придумал. Но ваш предшественник постоянно срывал выполнение этого плана. Он с пеной у рта отстаивал своих старых знакомых, с кем вместе работал раньше. И вот результат, у нас сейчас слишком много чрезмерно опытных, в кавычках, рабочих. Вот в этом направлении вам, Пётр Иванович, и надо начинать работать – почаще менять рабочих… Понимаете?

– Понимаю, – задумчиво ответил Калина.

– Если вы предложите нечто более эффективное, готов рассмотреть любые предложения. Ну и конечно контроль, и ещё раз контроль, хотя я понимаю, что за всем и всеми не уследишь… Вот так-то… У вас ещё что-то ко мне?

– Да… – Калина заёрзал на стуле. – Я насчёт кладовщицы.

– Ааа… Она наверное вам все уши прожужжала, что её необходим складской рабочий? Ну что ж этот вопрос можно решить, введём ещё одну штатную единицу. Только в конце-концов это будет ещё один канал для воровства.

– Я предлагаю другое. Не надо штатной единицы. Надо просто взять кладовщика-мужика. Он одновременно будет и кладовщиком и за грузчика работать, постоянно работать, а не периодически как Круглов. А деньги, что Круглову доплачиваются, ему выплачивать.

– Так… это интересно, – директор задумался. – А вы пожалуй здесь правы, и главное, никаких лишних расходов. Действительно, этот бардак на складе уже надоел, и с кого спросить будет. А что с бабы возьмёшь, и болеет она часто, чуть что отпрашивается. Что ж Пётр Иванович… я подумаю и вам сообщу о своём решении, когда окончательно взвешу все за и против. Ещё что?

– Кое-что есть и ещё, – виновато произнёс Калина, словно сетуя за то, что отнимает у директора столько времени. – Я тут помозговал и разработал систему проверки выхода готовой продукции. Если хотите, я вам изложу…

– Ну-ну, любопытно…

– Я взял один разъём типа СНП-34 и сам его разделал полностью, разбил колодку, аккуратно вытащил все контакты и взвесил эту лигатуру на электронных весах. Ведь наша основная и самая ценная продукция это именно золотосодержащая лигатура, не так ли?

– Ну, допустим.

– Так вот, если мы, к примеру, выдаём рабочим тысячу таких разъёмов, а из каждого разъёма, как я выяснил, получается 10,2 грамма лигатуры… то на выходе должно получиться десять кило двести грамм. Ну, двести грамм можно списать на всевозможные потери, утруску и так далее. Но десять кило бригадир должен, кровь из носу, сдать на склад, – Калина увлёкся и не заметил, как стал жестикулировать.

– Так-так… понимаю вас… А бригадир уже сам пусть разбирается, кто недодал, куда дел… Ну что ж дельно, хотя и это не такое уж новшество. Нечто подобное я пытался добиться от вашего предшественника, но так и не смог заставить его этим заниматься, ведь для этого ему надо было идти на конфликт с рабочими. Что ж я искренне рад, что вы сами без моих указаний додумались до этого вида контроля и хотите его внедрить. Сразу видно, что вы заинтересованы.

– Да нет Владимир Викторович, тут скорее даже не заинтересованность, а обыкновенная наблюдательность. Позавчера видел, как кладовщица эти разъёмы со склада выдавала… просто так, без счёта. Я заставил посчитать, а в конце смены пришёл на склад и посмотрел сколько сдали лигатуры.

– Ну, и сколько получилось?

– Меньше положенного на триста с лишним граммов.

– Ах суки… триста грамм!.. И это каждый день, – Шебаршин на глазах стал багроветь. – Я их гадов… Как думаете кто… рабочие или сама кладовщица? Я им завтра устрою!..

– Не знаю. Но думаю пока лучше резких движений не делать. Дайте мне недели две. Я поглубже в дела погружусь и попробую определить, где утечка.

– Да и так ясно. Это всё Горин распустил. Они же тут все, все воруют и не только лигатуру… и золотые транзисторы и платиновые конденсаторы. Три года, три года он мне лапшу на уши вешал, – Шебаршин нервно ходил по кабинету. – А у меня ведь совсем нет возможности часто бывать на заводе, то в одну организацию мотаюсь, то в другую. Материал ищу, договора подписываю, сужусь… А они в это время… суки… из под носа золото уходит… Ах Пётр Иванович, дорогой, как мне нужен хороший помощник на производстве, свой человек…

Остаток мая и весь июнь Калина не вылезал из дел. Он старался вникать во все тонкости. Вскоре он осознал, что Шебаршин прав, без кардинального обновления «личного состава» не обойтись. Калина ходатайствовал об увольнении одного, второго, третьего… В газету «Работа для вас» дали объявление о наличии вакансий рабочих по демонтажу. От желающих не было отбою, на каждое рабочее место приходило по десять-пятнадцать человек. Калине с ними лично беседовал, скрупулёзно отбирал. Шебаршину пришлось по нраву рвение нового начальника производства. Ножкин при встречах скептически-ревниво улыбался, оставшиеся старые рабочие роптали, опасаясь новых увольнений. Зато начальница лаборатории проявляла к нему участие:

– Ну что ты, Петь, всё бегаешь, да бегаешь, как заводной. Сядь, отдохни, чайку попей…

Вторая лаборантка при этом молча прятала усмешку, видя как начальница хлопочет вокруг Калины. Впрочем, Калина сразу уразумел, что Людмила вполне искренна. И чем больше они общались, тем больше он утверждался в своей догадке: Людмила характером и отчасти внешностью удивительно напоминала его Валентину, такая же добрая душа. В её обществе он отдыхал.

У Людмилы имелся муж, работающий инженером на одном из «чуть живых» московских предприятий, где зарплату в пятьсот тысяч платили с двух-трехмесячной задержкой, и две дочери старшеклассницы. На то, сколько денег стоит одеть девок, она часто жаловалась. Калина слушая её, постепенно и сам стал откровеннее, поведал о своих семейных проблемах… Они стали задерживаться после работы, оставаться вдвоём… Трудно сказать, отчего это вдруг случается, когда зрелый мужчина, любящий жену и детей, вдруг начинает желать женщину, которая тоже любит своих детей, и вроде бы неплохо относится к мужу… и в тоже время делает шаги навстречу… Что их при-тягивало, этих двух некрасивых людей? Наверное, что-то незримо роднившее их, находящееся в глубине их душ. А может всё куда проще: он давно был без женщины, а ей приелось почти за двадцать лет однообразие супружеских отношений. В кабинете имелась кушетка. Людмила принесла из дома два одеяла и простыню…