— Я была у верховной жрицы Апхалы и у Зинейды и объявила о своем решении стать супругой Дагона Арамасского. Теперь я говорю это вам, своим преданным слугам, и прошу, чтобы вы никому ничего не говорили до официального отречения. Не подтверждайте, но и не отрицайте.

— Да, королева! — хором воскликнули они.

— Через три дня мы отправляемся на арену королев, а еще три дня спустя посланница богини выберет новую королеву из молодых девушек. У вас много дел, так что времени сплетничать не останется. А теперь немедленно призовите ко мне Дагона, — велела Халида и, войдя в спальню, закрыла за собой дверь.

— Ну вот, — с горечью прошептал Зирас, — все кончено.

— О, не ворчи, — увещевал Вернус. — Неужели не понимаешь, сколько нам придется потрудиться за эту неделю? Не знаю, с чего и начать! Каких слуг взять с собой, кто останется здесь? Интересно, позаботился ли кто-нибудь проверить водяные трубы в доме Халиды? И что, во имя Суневы, нам делать с мебелью? Кроме того, необходимо получить роскошные покои для Дагона во дворце консортов!

— Но прежде мне нужно сходить за Дагоном, — прошипел Зирас. — Не знаешь, где он обретается, Вернус?

— Парится в бане. Ну и ночка, наверное, была! Ну и ночка!

— Бани — это твои владения! — рявкнул Зирас. — Сам и добывай его оттуда! Я видеть не могу это животное!

— А мне он нравится, — хихикнул Вернус. — Поистине великолепен, с такими мускулами, волосами и глазами!

— И этим непристойным отростком, — кисло хмыкнул Зирас.

— Как, дорогой мальчик, неужели ты снизошел до того, чтобы его заметить? — ехидно пробормотал Вернус и отправился на поиски Дагона.

— Обычай требует, — объяснила Дагону Халида, — чтобы будущие супруги расстались на время до свадьбы. Когда я объявлю народу о своем решении, мы должны публично соединиться на глазах у всех. Я оседлаю тебя на песке арены, и ты должен показать моему народу, что способен подарить мне наслаждение, как никто другой. Только тогда они смирятся с моим отречением. За это время ты можешь иметь женщин, сколько захочешь, или остаться целомудренным. Все зависит от твоего желания.

— Мне не нужно никого, кроме тебя, — спокойно ответил Дагон, и она ему поверила.

— Вернус позаботится о тебе, пока не придет время свадьбы, любовь моя, — прошептала Халида, припадая к его губам. Плоть Дагона мгновенно поднялась. Смеясь, она позволила ему сжать свою попку и поднять так, чтобы она могла сцепить ноги у него на спине. Дагон врезался в нее одним толчком и, продолжая поддерживать одной рукой, глубоко запустил пальцы другой в щель между ягодицами. Халида принялась тереться о него, изнемогая от желания, пока он ублажал ее с двух концов сразу. В порыве страсти она впилась зубами в его плечо.

— Сука! — простонал он, чувствуя приближение разрядки. — Я велю сделать тонкий серебряный дилдо, чтобы удовлетворять твои ненасытные желания! И три шарика для твоего бездонного лона!

— А я закажу кольцо из резной слоновой кости, специально для твоего «петушка», — пригрозила Халида, — чтобы держать тебя в состоянии непрерывного возбуждения.

И тут же ахнула, когда они вместе достигли вершины. Голова ее упала ему на грудь, а сама Халида шумно вздохнула. Ее ноги бессильно свесились, и Дагон едва удержал ее от падения, удивляясь, как еще сам может стоять. Наконец Халида сумела отстраниться.

— Теперь иди, — велела она, — а через три дня покажешь всей Каве, как любишь меня, мой прекрасный Дагон.

— Все будет, как захочет моя королева, — пообещал он и, улыбаясь, вышел. Халида снова вздохнула. В отличие от него она не дала слова, что не будет забавляться с любовниками. Все же никто не способен дать ей такое наслаждение, как Дагон, даже малыш Адон с его острым ловким языком.

Халида осознала, что, подобно Дагону, обречена на три дня ожидания и разгорающегося сладострастия. И пусть это несправедливо, но жертва того стоит!

Три дня никто не видел королевы, и за это время по всей Каве распространилась новость. Прошло столько времени с тех пор, как последний раз избирали правительницу, что волнение было поистине огромным. Все предвкушали веселый праздник. Каждая мать, имевшая тринадцати — или четырнадцатилетнюю дочь, крови которой уже пришли, воображала себя матерью будущей повелительницы. Каждая претендентка тщательно проверялась, ибо было немало тех, кто скрывал истинный возраст или еще не стал женщиной.

День отречения настал, ясный, теплый и солнечный. Со всех концов Кавы в столицу стекались женщины, спешившие к крыльцу храма, откуда бронзовые ворота вели к арене королев. В центре арены на песке воздвигли большой плоский мраморный алтарь. Арки и балюстрады арены были украшены цветочными гирляндами, испускающими нежное благоухание.

Место королевы было на западной стороне арены. Ложу украшали женские срамные органы, вырезанные из золота. Над троном возвышался балдахин из золотой парчи, рядом были расставлены мраморные скамьи. Шум голосов мгновенно стих, как только королева, главная жрица и главная сводня ступили в ложу. И тут же раздались оглушительные приветственные крики: это Халида выступила вперед и повелительно подняла руку. Как только воцарилась тишина, она объявила:

— Женщины Кавы! Десять лет назад богиня выбрала меня здешней повелительницей. Я правила дольше, чем любая королева в истории Кавы. До сих пор ни один мужчина не тронул моего сердца и не привлек внимания настолько, чтобы ради него я пожертвовала троном и короной. Но недавно богиня послала мне человека, ради которого я готова на все. Сегодня я собрала вас, чтобы сказать: у меня будет супруг и через три дня я уступлю власть над вами другой. Сунева благословила меня, и теперь я прошу и вашего благословения. Молюсь о том, чтобы новая королева правила так же хорошо, как все, кто был до нее. Мы процветали все это время, много-много лет, лишь благодаря согласию и миру между нами, женщинами. Мы не то что мужчины, которые ведут войны и уничтожают все живое. Хвала Суневе!

— Хвала Суневе, — отозвался хор.

Рядом с Халидой встала верховная жрица.

— Нашей королеве пришла пора соединиться с супругом, — объявила она, чтобы слышали все. Арена выжидающе замерла.

Вскоре привели Дагона в окружении красивых молодых женщин, из всей одежды на которых остались лишь венки на длинных волосах, на запястьях, щиколотках и вокруг шей. Соски были выкрашены кармином. Танцуя и смеясь, они поддразнивали супруга королевы. Он возвышался над ними подобно башне. Сегодня Вернус, изнемогавший от восторга по поводу начала новой жизни, особенно тщательно причесал и вымыл Дагона. Волосы его, связанные золотой с жемчугами лентой, отливали синевато-черным цветом. На голове красовался венок. Чресла были обернуты белоснежной тканью. Он оставался босым. Торс и плечи, смазанные маслом, чтобы оттенить мускулы, поблескивали. Настоящий бронзовый бог! Женщины вставали на носочки, чтобы получше рассмотреть его, и одобрительно кивали.

Дагона поставили перед королевской ложей, и Халида, медленно спустившись по ступеням, присоединилась к своему избраннику. Тот смело взял ее за руку и поднес к губам. Халида невольно улыбнулась, и восхищенный ропот пронесся по толпе. Но тут верховная жрица подняла руку, и все замолчали.

— Халида, королева Кавы, — начала Апхала, — ты действительно желаешь взять этого человека в супруги, зная, что при этом лишаешься трона и власти?

— Да, таково мое желание, — подтвердила Халида.

— Понимаешь ли ты, что отныне Дагон твой подопечный, ты отвечаешь за него и не должна наказывать или несправедливо упрекать, разве только если он окажется непокорным и откажет тебе в повиновении и уважении? Сознавая это, Халида, королева Кавы, ты по-прежнему хочешь стать его супругой? Отвечай правдиво, ибо одна лишь Сунева знает секреты твоего сердца.

— Таково мое желание, — подтвердила Халида.

— Вы слышали королеву! — воскликнула Апхала. — Хотите что-то сказать ей, о женщины Кавы?

— Значит, таково твое желание, Халида, королева Кавы? — вскричала одна из собравшихся.