– Замолчите, мадам! – прогремел он.

– Как вы смеете?! – завопила леди Каслмейн и, размахнувшись, закатила ему пощечину. К ее великому удивлению, герцог парировал удар и приказал королевскому гвардейцу:

– Его величество желает, чтобы эту женщину немедленно увели из дворца. Сегодня ночью вход для нее запрещен.

С этими словами он повернулся и отошел. Вслед ему полетел пронзительный крик:

– Вы еще об этом пожалеете, милорд!

Не-совсем-царственный-Стюарт круто повернулся. Янтарные глаза зловеще сверкнули:

– Нет, мадам, если кто и пожалеет об этой сцене, так это вы. Неужели у вас совсем нет стыда? Ваше время кончилось. Имейте достоинство удалиться без скандала, прежде чем станете объектом публичного презрения. Нет ничего более позорного, чем открыто брошенная фаворитка короля. Где ваша гордость? Или вы давно с ней распростились? Я не могу поверить в это, так что скорее всего вы просто глупы, как утверждают окружающие.

На секунду лицо леди Каслмейн смертельно побледнело и тут же залилось багровой краской. Губы беззвучно шевелились. Она подняла было кулак, но рука тут же упала. Наконец она повернулась и устремилась прочь, преследуемая по пятам королевским гвардейцем, спешившим выполнить повеление его величества и вывести ее из дворца.

Чарли сильно потер лицо. У этой сучонки тяжелая рука.

Однако он тут же улыбнулся. Ему нравилась сельская жизнь в Куинз-Молверне, но, кровь Христова, до чего же хорошо вернуться ко двору!

Король развалился на своем резном, обитом парчой троне, разглядывая гостей, входивших в зал приемов. Сегодня на нем были костюм фиолетового бархата, чулки кремового шелка, вышитые золотыми букетами, и подвязки из золотой парчи с огромными розетками, в центре которых сверкали бриллианты. Такие же розетки украшали его туфли. Рядом сидела королева Екатерина Португальская, дама милая и добрая, но, на взгляд мужа, не слишком красивая. Все же ее общество всегда было приятно, а единственный недостаток заключался в неспособности иметь детей и дать королю законного наследника. Вина, очевидно, лежала на ней, поскольку у короля было великое множество бастардов, как от знатных, так и незнатных женщин. Бедняжка Екатерина, однако, была не способна зачать. Правда, раз-другой в ней загорался огонек надежды, но все кончалось ничем. Его жена бесплодна. Ему следовало бы развестись с ней и жениться снова. Вся Европа посчитала бы это совершенно справедливым, но Карлу слишком импонировали нежность и покорность жены. Что, если новая супруга в отличие от прежней не захочет смотреть сквозь пальцы на бесконечные измены мужа? Кроме того, у короля был наследник в лице брата Джеймса, герцога Йоркского, чья жена уже подарила ему двух сыновей.

Внимание короля внезапно привлекло пятно яркого бирюзово-голубого цвета. Он присмотрелся. Так и есть, кузен Чарли вместе со своей семьей как раз входил в зал, ведя под руки двух дам: элегантно одетую вдовствующую герцогиню Гленкирк и столь же грациозную жену Барбару. За ними следовали три молоденькие девушки. Именно среди них была та, что в бирюзовом. Король узнал в той, на ком было алое платье, дочь Чарли. Темно-розовое на редкость идет девочке Гленкирк. Значит, особа в бирюзовом бархате с серебряными кружевами и есть мистрис Френсис Деверс, имя которой у всех на устах.

– Я вижу герцога Ланди, – пробормотала королева, – и узнаю всех, кроме дамы в голубом. Кто это, сир?

– Его племянница из колоний, мистрис Деверс, – шепнул он в ответ. Что за красавица! Похожа на кузин и все же в чем-то другая!

– Убийца?! – потрясенно ахнула королева. – Герцог пользуется вашим к нему расположением!

– Нет, дорогая. Я уже говорил с Чарли. Хотя подробности случившейся трагедии и скрыты от всех, кроме прямых участников, ей не предъявляли обвинений. Можешь быть уверена, что леди Жасмин не взяла бы девушку под свое крыло, будь тут дело нечисто. Заметила, как она похожа на кузин? До чего же очаровательная картина!

– Но леди Толливер сказала… – начала королева и осеклась при виде повелительно поднятой руки мужа.

– Чарли заверил меня, что Толливеры не присутствовали на свадьбе мистрис Деверс и ни с кем из семьи не знакомы. Они просто повторяют сплетню, которую слышали, когда навещали в Уильямсберге свою дочь. Я уже послал секретаря с приказом поговорить с ними и предоставил возможность выбора: либо они прикусят свои злые языки, либо покинут двор. Я должен был бы сам прогнать их, но, боюсь, это только даст пищу новым слухам. – Король погладил жену по руке. – Ты, разумеется, вольна принять любое решение, дорогая, после того как поговоришь с мистрис Деверс. И я надеюсь, что ты поделишься своими мыслями со мной. Ты знаешь, как я ценю твое здравое суждение в подобных вещах.

Королева зарумянилась, на мгновение став почти красавицей.

– Отсюда она не выглядит чересчур опасной, сир, – тихо согласилась она.

– Нет, – засмеялся король, – не выглядит.

Зато ее губки так и просят поцелуя.

Темные глаза хищно прищурились. Нужно подумать… Они в прямом родстве? Нет, вообще ни в каком. Ее мать – Линдли. Отец – сын какого-то мелкопоместного ирландского дворянина. И все же она – племянница его кузена. Но вдова и не девственница.

Ее красота влекла его, однако он достиг возраста, когда в любовнице ищут чего-то большего, чем красота.

– Сир, они идут сюда, – вернула его к действительности королева.

Не-совсем-царственный-Стюарт заметил оценивающий взгляд своего кузена. Заметил и распознал: слишком хорошо он успел узнать значение этого взгляда. Но он предназначен не Синаре и не Дайане… Кровь Христова!

Он тут же выбросил из головы страшное подозрение. Разумеется, королю не терпится узнать тайну Фэнси, тем более если вспомнить о скандале, окружавшем ее имя. Это всего лишь любопытство, ничего более. У короля уже есть восхитительная новая любовница.

Достигнув подножия трона, герцог Ланди низко поклонился.

– Повелитель, – учтиво произнес он и, взяв изящную ручку королевы, поцеловал. – Моя госпожа!

Король с приветливой улыбкой встал.

– Кузен! – воскликнул он, словно не виделся с Чарли много месяцев. – Добро пожаловать ко двору!

Сегодня Карл был неотразим в костюме фиолетового бархата. Пуговицы на длинном, доходившем до бедер сюртуке были сделаны из бриллиантов, обрамленных филигранной золотой оправой. Кружевные жабо и манжеты переливались золотом. Темные густые локоны падали на широкие плечи. Даже спустившись с трона, он казался на голову выше всех присутствующих.

– Ах, мадам, – вкрадчиво начал он, целуя руку Жасмин, – будь я только лет на десять постарше…

Не всякая женщина была способна равнодушно выдержать взгляд этих горящих глаз.

– А я на шестьдесят лет моложе, ваше величество… – искренне рассмеялась Жасмин. – И все же вы обладаете силой зажигать огонь в моем старом сердце, ибо я всегда питала слабость к Стюартам, свидетельством чему служит мой сын.

– Вижу, вы не потеряли своего остроумия, мадам, – восхищенно заметил король и обратился к герцогине Ланди. – Моя любимица Барбара! – объявил он, целуя ей руку.

– Ваше величество, здесь есть другая дама, которая может претендовать на этот титул, – запротестовала герцогиня.

– Уже нет, – бросил король небрежно, так что окружающие наверняка услышали. – Темно-зеленый идет вам, мадам. А вы, Синара? Добро пожаловать во дворец, моя прелестная кузина. И вы тоже, милая Сирена. Но среди вас есть дама, с которой я еще не знаком.

– Моя племянница, мистрис Френсис Деверс из колоний, сир, – объявил Чарли. – Но те, кто знает и любит, зовут ее Фэнси. Не знаю, встречались ли вы, сир, с моей сестрой Фортейн. Фэнси – ее младшая дочь.

Король взял руку Фэнси в теплые ладони:

– Моя дорогая Фэнси, я рад, что вы вернулись домой, в Англию.

Он поцеловал ее тонкие пальчики, но не отпустил.

– Пойдемте, дорогая, я представлю вас королеве.

Фэнси на какой-то момент забыла о необходимости дышать. Синара сказала, что король очарователен, и оказалась права. Вспомнив об этикете, девушка присела и смущенно пробормотала: