А я — известная паршивка и негодяйка (у которой русская мать, а отца никто не знает!) нарочно ничего не сказала жителям своего двора. Из-за меня «люди помощь не получили»!

Некоторые граждане, проживающие в нашем районе, поверили седой матери семейства. Ругали меня. Подлость и хитрость удались. Так формируется общественное мнение.

Так поступают здесь люди, считающие себя верующими, мусульманами.

Наша квартира располагается в противоположную сторону от двора.

Мы многих «чудес», происходящих в нем, не видим.

Когда водовоз привозит воду в цистерне — нам об этом никто не говорит. Нарочно.

А вода — редкость! Но Аллах «метит» своих подопечных. Нет-нет, а кто-то из них «растянется» на лестнице и воду разольет. Мы как услышим шум, выходим. Ковры и многочисленные паласы из развалин верхние соседи выбивают только над нашими

окнами, хотя заняли себе весь второй этаж. За одну неделю я насчитала более десяти разных дорожек, ковриков, паласов на их веревке. Все они зеленого, «мусульманского» цвета!

Было и много других ковровых изделий самых разных расцветок. Их стирают, чистят, продают.

Джинн и Аладдин лапки сложили. Спокойно продолжают жить.

Свидетелей-очевидцев, кроме меня и мамы, нет! От нас явно хотят избавиться, чтобы удобней было врать, а главное — продолжать воровать. Ежедневно происходят хищения из квартир. Снимается кафель, жесть, отгружается мебель. Например, мы знаем, что не российские солдаты взорвали дом рядом. Тот, где жила Раиса-армяночка. Совсем не солдаты, а наш сосед Резван. Он добил динамитом четырехэтажное здание. Предварительно продав и отгрузив из него все, что смог.

Плутарх говорил: «Когда говорит оружие — законы молчат».

Древняя истина подтверждается и сегодня.

Я рассматривала линии на руках. Ничего хорошего они не предвещают.

Но они на двух ладонях совершенно разные! Это означает: я имею уникальную возможность — сама построить свою судьбу! Изменить ее!

Царевна Полина-Будур.

30 июля 2001

Поругались с невесткой верхних соседей, женой Вахи. Она мирилась со свекровью Нурой и золовкой Маликой-Миланьей интересным способом: предлагала сочинить на нас какой-нибудь донос.

3 августа 2001

Мы переезжаем!

Будем жить в доме напротив. В более чистой квартире. Мы ее вычистили и убрали.

Правда, там тоже нет канализации. Зато есть неуправляемый сосед — Джим!

Но дуть из подвала холодом не будет. Черной, как ночь, копоти на стенах и на потолке — не будет! С Джимом плохи дела. Он выпивает. Ненавидит русских. Всех без разбору.

Он живет там с Золиной. Остальные квартиры в подъезде сгорели или рухнули. Есть их квартира на первом этаже и еще одна на втором этаже, куда собрались перебраться мы.

Получила хлеб. Наш долг разным людям — 200 рублей.

Солдаты засели всюду. Шестое августа — начало Летней войны в 1996 году.

Присутствие федеральных военных — нам в помощь. Соседи ведут себя тише, трясутся от страха. Некоторые неожиданно произнесли утром: «Добрый день».

У них маета от безделья. Ничего нигде не могут утащить. Бояться русской засады и пули в лоб. И нас в этой ситуации не убьют — не решатся!

А какая у нас встреча была!

Снимаем мы решетку с окна большого разбитого дома, и тут, крадутся к нам русские военные. В масках! Один — с пулеметом. Второй — с автоматом.

Я подумала: «Нам конец!»

Но парень в маске, синеглазый, смеется:

— Бог в помощь! Вы что тут делаете?

А я ему жалобно:

— Укрепиться хотим. Боимся! Снимаем решетку. Только сил нет. Не получается!

Парень предложил:

— Мы вам поможем!

Я ему:

— Не надо, мы сами.

Но они залезли через другое разбитое окно в пустой, разрушенный дом.

Солдат ударил один раз ногой изнутри — решетка вылетела!

Мы им — «Спасибо!»

Главное, худой, а какой сильный?! Мне бы так уметь!

А мама хвать пулемет! Они его оставили около бордюра, когда лезли решетку снимать.

Солдаты испугались:

— Бабка, ты че?!

Она смеется. Говорит:

— Молодость вспомнила. Решила тряхнуть стариной!

Я все это время — стояла на карнизе дома, метра два от земли.

Тот, что был в маске, галантно подал мне руку. Помог спуститься.

Ребята стали проситься к нам на чай.

— У нас сахара нет! — сообщила военным мама.

— Понятно!— сообразили они. — Ближайшие соседи наказать могут, зарезать.

Еще военные спросили:

— Нет ли боевиков?

— Давно не видно, — успокоили мы их.

Потом эти люди с удовольствием сидели и курили у нашего подъезда. Грелись на солнышке.

Болтали с чеченцами, своими ровесниками. Подвоха не боялись. Двор был окружен.

Я помню случай в 1995 году: два молодых солдата, по просьбе торгующих соседей, приносили различные консервы на продажу. Шутили, смеялись. Дружили с кем-то из нашего двора. Они доверяли. Ходили в наши дворы без оружия. Однажды обоих нашли зарезанными на дорожке сада.

Однако, сегодня наши молодые чеченки любезничали с русскими военными во всю! Мы ушли к себе. С ними я не сидела. Была у Золины — жены Джима. Не выходила, но прислушивалась. Русские ребята рассказывали:

— В Чечне мы первый месяц!

Они удивлялись, что у нас девушки чистые, как в старину. Не такие, как у них дома.

Сказали:

— У нас живут иначе. Девчонки пьют и гуляют с двенадцати лет!

Солдаты заявили, что я — красивая.

Богатая пища теперь для рассказов и сплетен у кумушек, которые сегодня стали их собеседницами. Хорошо, что я ушла!