Продавцы товаров бежали. Боялись случайной автоматной очереди или снаряда с ближайшего военного поста.
Один мертвый солдат упал головой в ящик с рыбными консервами.
Я была сравнительно недалеко и все видела. Эти консервы, женщина-чеченка взяла под реализацию, в долг. Потому бросить их продавец не могла.
И вот она страшно визжит, несчастного убитого с простреленной головой отпихивает ногами, а свой коробок с килькой тянет к себе.
Я быстро собрала наш товар.
Вовремя!
Приехали другие российские военные. Стали ругаться матом и стрелять автоматными очередями (спасибо, в воздух), разгонять людей. У них тряслись руки от ненависти и от бессилья.
Российские военные хрипели со слезами на глазах:
— Они же только приехали! Позавчера! Необстрелянные! Мы не отвечаем за себя! Мы не отвечаем за тех из вас, кто медленно шевелится! Уходите! Прочь! Мы будем стрелять!
Мы видели: женщины из первого ряда, что были ближе к ним, бросили сметану в ведрах. Бежали. Воришки-подростки ее хватанули.
Некоторые военные забирали со столов сыры, соленья, сигареты, выпивку... и, наконец, забрали своих убитых.
Хозяйка персиков плакала. Говорила:
- Если кто хочет, то в русских наемников надо стрелять! Тех, кто к нам зарабатывать приехал на нашей крови! А не в детей, которых родители выкупить не смогли!
Будур.
6 сентября 2000
Дороги перекрыли. Ждут нападения боевиков.
Мы шли пешком. Движение транспорта запрещено.
Только начали торговать — с постов обстреляли Центральный рынок. Мы убежали чужими дворами. Не знаю, повезло ли остальным?
Вчера продавщицу беляшей выпившие чеченцы у рынка заманили в автобус. Заперли. Пытались изнасиловать. От войны и у них «крыша» поехала!
Наша новая соседка на рынке второй день не может попасть к себе домой. Полное отсутствие транспорта. Мы предложили ей переночевать в нашей берлоге с крысами. Другая женщина позвала «бездомную» к себе. Она живет ближе к рынку. Выбор пал не на нас.
У сыновей Тани, русской вдовы, российские военные вчера на блокпосту отобрали сумку с продуктами, а сыновей избили.
Ветер носит слухи, что в город заслали смертников.
Все погибнут? Кто останется?
Царевна Будур.
8 сентября 2000
Видела маму Нади. Она сказала, что Кусум дала им деньги, очень много.
Значит, душа ее не очерствела после потери сына. Мотивы этого поступка Кусум я предположила правильно!
С Надей нас ссорят клеветой, грязными наговорами и сплетнями в мой адрес. Даже деньгами! Упорно не хотят, чтобы мы общались. Ее маме наговорили гадостей. Она верит и не верит. Сомнение — лучше, чем ничего.
9 сентября 2000
Вечером, когда мы уже собирались уходить с рынка, по торговым рядам выстрелил снайпер.
Он едва не убил женщину-чеченку. Она торговала. Пуля вошла в шею. Женщина осталась жива. Ее увезли в больницу.
Экономим. Ходим пешком. Наш попутчик — тетя Тоня. Она торгует книгами. Возит товар сама. Но в своей квартире не живет. Опасно! Живет у подруги-чеченки. Больше русских людей в наших рядах нет!
Русских жителей вообще в городе не видно. Все «очеченились» внешне. Боятся.
Кто-то, возможно, нашел жилье и работу, став беженцем. Другие «осели» у своих родных. Возвращаться не хотят.
Будур.
10 сентября 2000
Сегодня с утра идет дождь.
Уже 8:10, а мы еще дома!
Слышала от людей, что местные бандиты убили русскую старушку за пенсию, в нижних домах. Они зарубили ее топором.
Какой ужас!
Русское население опять убивают!
18 сентября 2000
В полуразрушенной комнате я мыла стены. И мы их чуть побелили.
Копотью дышать тяжело, а впереди новая зима без газа, с сырыми дровами, крысами и проваленным полом. А над всем этим висит, раздумывая, придавить ей нас или нет, бетонная плита.
14 сентября мы ехали с рынка, а в это время на трассе взорвали БТР. БТР горел возле памятника Трем героям. Наше маршрутное такси бросило на тротуар. Мы здорово перепугались.
А на следующий день был еще один взрыв. Там же! Машина, в которой мы ехали, завернула на один квартал раньше. Мы услышали грохот, увидели черный дым. Как это возможно, на военном посту? В зоне отличной видимости.
Мы с мамой продолжаем жить в нашей квартире. Роза, которая обещала нам свое жилище, внезапно исчезла. Крысы у нас в доме огромные! Рыжие с серым. Какая-то дальняя родня садовых хомяков. Жрать крысам нечего. Могут покусать ночью. Они чуть не съели нашего кота. Позавчера погрызли мою майку! Требуют пищи. Пищат! Бегают под ногами и ничего не боятся. Обычно я делюсь с ними хлебом — от этого они становятся чуть добрее.
Стены комнаты еще больше отошли от потолка. Трещины выглядят угрожающе, а коридор и кухня разрушены полностью. Верхние этажи дома частично упали на нижние. А стена, общая с квартирой Марьям, качается от каждого движения.
С подвозом воды — «напряженка». Водовозы не хотят посещать те дворы, где людей мало.
Зря тратить бензин. Им не выгодно.
Торговля идет плохо. Хватает, чтобы купить еду на два раза — поесть утром и вечером. Собираем денежки - отдаем долги.
Боимся приближающейся зимы. Хорошо бы завести чугунную печь, чтобы хоть как-то греться!
Мужики, неподалеку от места нашего проживания, воруют друг у друга. Часто слышим их разборки с криками и угрозами во дворе. Драки!
Женщины-соседки враждуют из-за стеклянных банок, уворованных ими из чужих подвалов.
На рынке мы подружились с новыми соседями по столу. Продолжаем общаться со старшей сестрой Кусум. Она торгует. Неплохие отношения с Аминой, продавцом чая. Она — вторая жена, у нее две дочки. Жены дружны между собой и вместе торгуют.
