10. В еще большей мере не допускались к духовному званию[134] те, кто после крещения занял гражданские или военные должности, как сказано в посланиях Сириция и Иннокентия, а также в постановлениях Толедского собора. Ибо духовенство, как известно, избиралось из христиан не всякого состояния, но только из тех, кто мог подать подлинный пример безупречной жизни. К тому же не следует упускать из вида, что воинская служба и некоторые гражданские должности были пожизненными, посвященные же в священнослужители не должны были отвлекаться от своих обязанностей никаким иным житейским попечением, никаким поденным трудом[135]. По этой же причине и шестое правило постановляет, чтобы ни епископ, ни пресвитер, ни диакон не имели мирского попечения; восьмидесятое же правило воспрещает им вступать в гражданское управление; а в числе постановлений Африканского собора шестое правило воспрещает духовным лицам принимать на себя ведение чужих дел, в частности чужих судебных тяжб[136]; если же кто-либо из духовенства будет назначен опекуном, Киприан считает такое распоряжение грехом[137].
11. В пользу нашего мнения имеется несомненное постановление первого Арелатского поместного собора, созванного при Константине. Правило III этого собора гласит следующее: «Тех, кто в мирное время покинет воинское оружие, следует отлучить от общения». Имеются в виду те, кто сложит с себя воинское звание во время, свободное от гонений. Ибо именно это имели обыкновение разуметь христиане под «мирным временем», как это видно из писаний Киприана и других[138]. Можно добавить также пример воинов при Юлиане, столь преуспевших в христианстве, что смертью своей они были готовы свидетельствовать о Христе. О них так сказано у Амвросия: «Хотя император Юлиан и был отступником, тем не менее при нем находились на службе христиане-воины; когда он им приказывал сражаться в защиту государства, они повиновались ему; когда же он приказывал им поднимать оружие против христиан, они исповедовали Царя Небесного». Таков был много ранее фиванский легион, который при императоре Диоклетиане был весь обращен в христианскую веру тридцатым иерусалимским епископом Заведеем и затем дал вечно памятный пример христианской стойкости и терпения, о чем нами будет сообщено ниже.
12. Здесь будет достаточно привести мнения тех, кто с основательной краткостью изложил обязанности воина-христианина: «Мы готовы предложить против любого врага наши руки, обагрить же их кровью невинных мы почитаем грехом. Наши правые руки умеют сражаться против нечестивых и неприятелей, но бичевать благочестивых и сограждан они не умеют. Мы памятуем, что подняли оружие на защиту граждан, а не против них. Мы всегда сражались за правду и благочестие, за избавление невинных; это было для нас наградой за испытанные опасности. Мы всегда сражались за веру, но как бы мы сохранили верность тебе (речь обращена к императору), если бы мы не исповедали нашего Бога?»
Василий Великий так свидетельствует о древних христианах: «Предки наши не почитали убийством избиения, производимые во время войны, полагая оправданными тех, кто сражается в защиту невинности и благочестия».
Глава III
Деление войны на публичную и частную…, изъяснение сущности верховной власти
I. Деление войны на публичную и частную.
II. Доказательство того, что не всякая частная война даже после учреждения судов, не дозволена по естественному праву; примеры в подтверждение этого положения.
III. Не всякая частная война не дозволена даже по евангельскому праву; опровержение возражений.
IV. Деление публичной войны на более или менее торжественную.
V. Имеет ли и при каких условиях характер публичной война, если она ведется органами, не облеченными верховной властью.
VI. В чем состоит гражданская власть.
VII. Что есть верховная власть.
VIII. Опровержение мнения, согласно которому верховная власть всегда принадлежит народу. Разбор доводов в пользу последнего мнения.
IX. Опровержение мнения, согласно которому король и народ находятся в постоянной взаимной зависимости.
X. Предварительные условия правильного понимания истинного мнения: во-первых, необходимость различать сходные термины при различии предметов.
XI. Во-вторых, необходимость различать право и способ обладания им.
XII. Доказательства возможности полного обладания верховной властью, то есть с возможностью ее отчуждения.
XIII. Возможность неполного обладания верховной властью.
XIV. Существуют несуверенные государства, состоящие в полном обладании, то есть с возможностью их отчуждения.
XV. Указанное разделение подкрепляется различием способов установления регентства в королевствах.
XVI. Обязательства государя по предметам, не относящимся ни к естественному, ни к божественному праву, не ограничивают верховенства.
XVII. О делении иногда власти частью по предметам и частью по степени.
XVIII. О шаткости доказательства этого положения тем, что королям не угодно, чтобы некоторые их акты получали силу не иначе как по одобрении их каким-либо собранием их государства.
XIX. Некоторые другие примеры неправильных выводов из этих фактов.
XX. Правильные примеры.
XXI. О совместимости верховной власти с договором, обременяющим сторону неравным союзом; разбор возражений.
XXII. О совместимости верховной власти с обязанностью уплачивать дань.
XXIII. О совместимости той же власти с законами о феодах.
XXIV. Различие права и его осуществления; примеры.
I. Деление войны на публичную и частную
1. Первое и необходимейшее деление войны сводится к тому, что война бывает или частная, или публичная, или, наконец, смешанная (Сильвестр, толк. на слово «война», I, I). Публичная война ведется органами гражданской власти; частная же война ведется лицом, не имеющим таковой; смешанная война есть, с одной стороны, публичная, а с другой стороны, частная. Но сначала рассмотрим частную войну как древнейшую.
2. Ведение частной войны дозволено, раз оно не противоречит естественному праву, что, как я полагаю, достаточно ясно из сказанного выше, поскольку установлено, что естественному праву не противоречит отражение кем-либо причиняемого насилия. Однако, быть может, кому-нибудь покажется, что частная война не дозволена с момента учреждения государственных судов. И, несмотря на то что государственные суды установлены не природой, но человеческой волей, тем не менее они несравненно совершеннее созданий природы и пригоднее для спокойствия людей; потому и обращение к ним ни для кого не представляет такой важности, как для отдельных людей, нередко слишком проникнутых заботой о самих себе и полагающих возможным осуществить свое право собственноручно, между тем как повиновение столь похвальному учреждению внушают сама справедливость и самый естественный разум. Юрист Павел полагает: «Не следует предоставлять произволу отдельного лица то, что может быть выполнено должностным лицом, из опасения, чтобы это не послужило поводом большего потрясения» (L. Non est. de R. I.).
Король Теодорих заметил: «Свято чтить законы следует для того, чтобы никто не мог действовать собственноручно, самовольно, ибо чем же будет тогда отличаться мирное состояние от смуты военного времени, если оканчивать споры применением силы» (Кассиодор, кн. IV, «Разные письма»)[139]. И законы признают наличие насилия «всякий раз, как кто-нибудь пытается истребовать помимо суда то, что, по его мнению, ему причитается»[140] (L. Extat. D. quod metus).
