Зейн приостановился возле наружной крепостной стены, под контрфорсом. Наклонился, вытащил камень из брусчатой мостовой. Забрав оставленное там шпионом из дворца Эленда послание, вернул камень на место. Потом бросил монету и улетел в ночь.

Зейн не крался. Он не полз, не пробирался тайком, не пригибался. Он вообще не любил прятаться.

К военному лагерю Страффа Венчера он подошел решительным шагом. Зейну всегда казалось, что рожденные туманом слишком много времени проводят тайком. Конечно, анонимность давала некую свободу, однако опыт подсказывал, что она больше сковывала, чем освобождала. Анонимность позволяла ими управлять, позволяла обществу притворяться, будто рожденных туманом не существует.

Зейн прошагал мимо сторожевого поста, где возле большого костра сидели двое солдат. Ослепленные сейчас ярким светом, они были практически бесполезны. Обычные люди боялись туманов, и это делало их менее ценными. Зейн не считал, что, думая таким образом, проявляет заносчивость, – такова реальность. Алломанты приносили больше пользы и потому ценились выше. Почему Зейн и поручил смотреть в темноту ищейкам. Обычные дозорные были больше для отвода глаз.

– Убей, – скомандовал бог, когда Зейн подошел к сторожевому посту.

Рожденный туманом не обратил на голос внимания, хотя делать это с каждым разом становилось все труднее и труднее.

– Стоять! – выкрикнул один из стражей, поднимая копье. – Кто идет?

Зейн бесцеремонно оттолкнул копье, смахнув наконечник с древка.

– Кто еще это может быть? – рявкнул он, выходя на свет.

– Господин Зейн! – воскликнул другой солдат.

– Вызови короля. Скажи, я буду ждать его в штабной палатке.

– Но, мой господин, время позднее. Его величество, наверное…

Повернувшись, Зейн хмуро посмотрел на стража. Между ними клубился туман, и не пришлось даже применять эмоциональную алломантию – солдат просто отдал честь и ринулся исполнять приказ.

Зейн шагал сквозь лагерь. Он не носил ни мундира, ни туманного плаща, но солдаты останавливались и отдавали честь, когда он проходил мимо. Они знали, кто он, знали, что его надо уважать. Так все и должно быть. С одной стороны, Зейн прекрасно понимал, что не превратился бы в столь могущественное оружие, если бы Страфф не скрыл от всех своего незаконнорожденного сына. Из-за конспирации пришлось жить в нищете, тогда как брату Эленду достались все привилегии. С другой стороны, Страфф мог прятать Зейна почти всю его жизнь. Даже сейчас, когда распространились слухи о том, что у Страффа Венчера есть рожденный туманом, немногие понимали, что Зейн на самом деле его сын.

Тяжелая жизнь научила выживать, полагаясь только на себя. Зейн стал жестким и сильным и подозревал, что Эленд никогда не поймет, что это означает. К несчастью, побочным эффектом такого детства стало безумие.

– Убей его, – прошептал бог, когда Зейн прошел мимо очередного солдата.

«Убей!» – звучало в ушах всякий раз, стоило кому-нибудь просто попасться на глаза.

Тихий голос был постоянным спутником Зейна. И он понимал, что безумен, – обычные люди не слышат голосов. Понимал, однако не считал, что безумцу позволительно вести себя по-дурацки. Одни люди слепы, у других дурной характер, кто-то слышит голоса… Какая разница? Человека определяют не его недостатки, а то, как он с ними справляется.

По этой причине Зейн игнорировал голос и убивал, когда хотел, а не когда приказывали. По собственному убеждению. Он считал себя почти счастливчиком: другие безумцы бредили и не могли отличить видения от реальности. Зейн, по крайней мере, себя контролировал. Как правило.

Толкнув металлические застежки, он откинул полог штабной палатки. Стражи по обеим сторонам отдали честь. Зейн нырнул внутрь.

– Мой господин! – подскочил несший ночное дежурство офицер.

– Убей его, – сказал бог. – Не так уж он важен, в самом-то деле.

– Бумагу, – приказал Зейн, направляясь к большому столу в центре комнаты.

Выполняя приказ, офицер схватил стопку листов. Притянув перо за металлический кончик, Зейн перебросил его через комнату себе в руку. Офицер подал чернила.

– Это места скопления солдат и ночные патрули, – объяснял Зейн, покрывая чистый лист цифрами и схемами. – Я видел их сегодня, когда находился в Лютадели.

– Очень хорошо, мой господин, – поддакнул офицер. – Мы ценим вашу помощь.

– Ты не мой начальник, солдат, – продолжая писать, бросил Зейн. – Ты даже мне не ровня, и я тебе не помощник. Я забочусь о нуждах моего войска. Ясно?

– Да, мой господин.

– Отлично. – Зейн закончил писать и протянул бумагу. – Теперь уходи, или я сделаю то, что предлагает мой друг, – засуну это перо тебе в глотку.

Приняв бумагу, офицер поспешно ретировался. Зейн нетерпеливо ждал. Страффа не было. В конце концов, негромко выругавшись, Зейн алломантическим толчком отбросил полог и вышел наружу. Палатка Страффа, хорошо освещенная многочисленными фонарями, казалась сияющим красным маяком в ночи. Зейн миновал стражей, которые отлично знали, что его лучше не трогать, и вошел в палатку короля.

Страфф, высокий, представительный человек с каштановыми волосами, поглощал поздний ужин. У него были ухоженные руки аристократа, и ел он с изяществом. Казалось, появление Зейна не произвело на него ни малейшего впечатления.

– Ты опоздал, – сказал Страфф.

– Убей его, – сказал бог.

Зейн сжал кулаки. Игнорировать именно эту команду голоса было сложнее всего.

– Да, я опоздал.

– Что случилось сегодня вечером? – не прерывая своего занятия, поинтересовался Страфф.

Зейн глянул на слуг.

– Мы должны сейчас находиться в штабной палатке.

Страфф не двинулся с места, продолжая потягивать бульон и всем своим видом показывая, что не Зейну здесь отдавать приказы. Это было раздражающе, но этого следовало ожидать. Зейн проделал почти то же самое с офицером на ночном дежурстве несколько минут назад. Он учился у мастера своего дела.

Ничего не поделаешь. Зейн сел и принялся вертеть столовый нож, наблюдая за тем, как насыщается отец. Слуга почтительно поинтересовался, не желает ли господин присоединиться к его величеству, но Зейн только отмахнулся.

– Убей Страффа, – приказал голос. – Ты должен быть на его месте. Ты сильнее. Ты умнее.

«Но я не в себе в отличие от него», – подумал Зейн.

– Ну? – спросил Страфф. – Есть у них атиум Вседержителя или нет?

– Не уверен, – отозвался Зейн.

– Девчонка тебе доверяет?

– Это лишь вопрос времени. Я видел, как она использовала атиум, когда дралась с убийцами Сетта.

Страфф задумчиво кивнул. Он был по-настоящему дельным человеком. Благодаря ему Северный доминион избежал хаоса, который поглотил остальную территорию Последней империи. Скаа Страффа оставались под контролем, его вассалы знали свое место – пришлось казнить нескольких человек, чтобы показать, кто главный. Но он делал лишь необходимое – качество, которым Зейн не обладал и, возможно, поэтому ценил в людях превыше всего остального.

– Убей его! – завопил бог. – Ты ненавидишь его! Он держал тебя в нищете, заставлял тебя, ребенка, драться за жизнь!

«Он сделал меня сильным», – мысленно парировал Зейн.

– Так используй эту силу, чтобы его убить!

Зейн схватил со стола разделочный нож. Страфф посмотрел поверх своей тарелки; едва заметно вздрогнул, когда Зейн полоснул себя по руке. На предплечье появился длинный глубокий порез. Боль помогала Зейну сопротивляться голосу.

Несколько секунд Страфф глядел на кровь, потом взмахом руки приказал слуге принести полотенце, чтобы Зейн не запачкал ковер.

– Тебе надо заставить ее снова использовать атиум, – сказал Страфф. – Эленд, быть может, сохранил одно или два зернышка. Правду мы узнаем только в том случае, если ее запас кончится. – Он снова вернулся к еде. – Вообще-то, тебе следовало бы заставить ее сказать тебе, где спрятан атиум. Если он, конечно, у них есть.

– Она способнее, чем ты думаешь, отец, – наблюдая за тем, как из раны капает кровь, задумчиво произнес Зейн.