Его поступок не ускользнул от внимания мэра и начальника полиции. Они одобрительно переглянулись, что, похоже, должно было означать: «Этот Кочек, кажется, не скупой, но и не мот – он себе на уме…»
Вернувшись домой, Василий занялся письмом «отцу» в далекую Словакию. Понимая, что хотя Франция и свободная страна, но начальник полиции наверняка захочет ознакомиться с содержанием письма иностранца, адресованного за границу, Василий писал с особой тщательностью, обдумывая каждое слово.
Закончив письмо, он позвал Лизу и прочитал ей вслух:
«Дорогой отец!
Прежде всего рад тебе сообщить, что мы с Марианной, слава богу, пребываем в добром здоровье и чувствуем себя здесь, на благодатной земле Франции, отлично. Мы молим Бога, чтобы он послал тебе и всем нашим родственникам здоровья и благополучия.
Дорогой отец, как я уже писал тебе, я познакомился с хорошими людьми и решил обосноваться здесь. Хозяин здешнего гаража и заправочной станции, мсье Франсуа Ренар, на редкость достойный человек, предложил мне стать его компаньоном, вложить некоторую сумму денег и расширить дело – превратить гараж в ремонтную мастерскую. Сам понимаешь, это то, что мне нужно. Я ведь неплохой автомеханик – во всей Словакии едва ли кто-нибудь сможет лучше меня отремонтировать моторы внутреннего сгорания всех систем.
Разумеется, я с большим удовольствием принял предложение мсье Ренара. Уверен, что дело у нас пойдет. Правда, я еще точно не знаю, сколько придется вложить в дело денег, но полагаю, что моя доля будет не такой уж большой – в пределах моих возможностей.
Надеюсь, ты одобришь и благословишь мое начинание. Если я не ошибаюсь в своих предположениях, то прошу тебя перевести на мой текущий счет в здешнем отделении банка “Лионский кредит” семь тысяч французских франков, по нижеуказанному адресу.
Тебе низко кланяется Марианна. Привет всем родственникам и знакомым, особенно тете Кларе.
Остаюсь твой любящий сын и покорный слуга
Ярослав Кочек.
26 мая 1931 года
город Н., близ Парижа».
Закончив чтение письма, Василий спросил:
– Ну как, достаточно ясно?
– Вполне. Хорошо бы скорее перевели деньги…
– Переведут, в этом я не сомневаюсь! Скоро мы перейдем с тобой на полную самоокупаемость и не будем нашим в тягость!
– Это было бы чудесно, – ответила Лиза.
Как было условлено накануне, Василий явился утром к начальнику полиции Жермену Руле с просьбой выдать ему разрешение на проживание во Франции, так как он имеет намерение вложить значительную сумму денег в предприятие Франсуа Ренара, гражданина Французской республики, и стать его компаньоном.
Руле принял Кочека учтиво, усадил в кресло, внимательно прочитал заявление.
– Отлично, да, очень хорошо, – наконец изрек он, но решил все же продемонстрировать свою власть.
– Не будет ли мсье Кочек любезен сказать: работая у себя на родине автомехаником, он состоял в профсоюзе? В каком?
– Что вы, мсье Руле, какой там еще профсоюз! Я ведь был младшим компаньоном, то есть в глазах профсоюзных руководителей презренным буржуа!
– Понятно, – полицейский одобрительно кивнул головой и, подумав немного, задал следующий вопрос: – Вы газеты выписываете?
– Нет, иногда покупаю в киоске «Матэн» или «Энтрансижан», чтобы практиковаться во французском языке и узнать новости.
– А за какую партию вы голосовали во время последних выборов у себя на родине?
– За нашего президента, господина Бенеша.
– Кажется, у вас в Чехословакии много коммунистов?
– Понятия не имею! Я вообще политикой не интересуюсь…
– Как вы думаете, мсье Кочек, можно ли установить на земле равноправие, как утверждают коммунисты?
– Чушь! Я работаю не покладая рук, берегу каждый сантим и, накопив небольшой капитал, открываю собственное дело. А другой, лентяй и лежебока, хочет равняться со мной, ничего не делая! Нет, мсье, это несправедливо!
– Я тоже так думаю, – заключил начальник полиции и выдал Василию квитанцию.
Недели через полторы пришел ответ от «отца». Кочек-старший писал, что он одобряет решение сына стать компаньоном достойного господина Франсуа Ренара, тем более в таком деле, которое он хорошо знает. Правда, коль скоро Ярослав решил обосноваться во Франции, было бы лучше жить в Париже, где, без сомнения, гораздо больше возможностей для способного и делового человека. Конечно, нехорошо молодому человеку жить вдали от родины, но, с другой стороны, настоящая родина там, где хорошо живется. Старик извещал, что перевел семь тысяч франков по адресу, указанному сыном. «Пойми, – писал он, – семь тысяч франков – это целое состояние, потерять их легко, а вот заработать куда труднее».
Читая письмо «отца», Василий улыбался. «Молодцы, все понимают», – думал он. А слова о том, что в Париже больше возможностей, вполне ясны: ведь его конечная цель – Париж. Но для этого требуется солидная подготовка – вот он и занят этой подготовкой.
Вскоре Фурнье известил господина Я. Кочека официальным письмом о том, что на его текущий счет поступило из Чехословакии семь тысяч франков.
Теперь Василию нужно было зарегистрировать в торговой палате департамента половину ремонтной мастерской на свое имя и тем самым окончательно упрочить свое положение. Человек, имеющий собственное дело, – фигура, столп общества. Власти относятся к нему с доверием.
Утром Василий, свежевыбритый, в белоснежной накрахмаленной рубашке с модным галстуком в полоску, бодро вошел в гараж. В этот ранний час шоссе пустует – редко кто заправляет машину бензином. Ренар сидел за конторкой и, подперев рукой щеку, смотрел на дорогу. Увидев Василия, он сразу оживился.
– О, мсье Кочек, доброе утро! Как хорошо, что вы зашли, – он крепко пожал руку будущему компаньону.
Василий приступил к делу.
– Отец перевел на мой текущий счет семь тысяч франков, – сказал он, – об этом известил меня вчера уважаемый мсье Фурнье, – Василий показал извещение и сразу понял, что весть о поступлении денег уже дошла до хозяина гаража.
– Очень рад, – Ренар вежливости ради пробежал глазами записку. – Надеюсь, мы с вами сегодня же договоримся обо всем и, не теряя времени, оформим наши взаимоотношения. Сами видите, гараж пустует, заправочная колонка бездействует. Другое дело – ремонт!
– Вы, вероятно, уже подсчитали средства, вложенные вами в дело, и дополнительные расходы на организацию ремонтной мастерской, – спросил Василий.
– Да, да, конечно, – Ренар подошел к конторке и достал толстую бухгалтерскую книгу: – Тут учтено все до сантима и, уверяю вас, ничего не преувеличено.
– Мсье Ренар, я вам верю, как самому себе. Не затрудняйте себя подробностями, достаточно будет, если вы назовете итоговые цифры.
Ренар выписал цифры аккуратной колонкой на отдельный листок и протянул его Василию.
– Мною вложено в дело шесть тысяч четыреста франков, – сказал он. – Я снимаю с этой суммы девятьсот франков – за то, что более пяти лет пользовался гаражом. Думаю, так будет справедливо. Остается пять тысяч пятьсот франков.
Затем он сказал, что на приобретение оборудования для ремонтной мастерской и прочие расходы, включая объявления в газетах, потребуется шесть тысяч шестьсот франков.
– Таким образом, мсье Кочек, – закончил он, – ваша доля составит шесть тысяч пятьдесят франков. Полагаю, целесообразно зарегистрировать наше предприятие в торговой палате с капиталом в сорок тысяч франков. Правда, это потребует некоторых дополнительных расходов на налог, но они оправдаются. Чем больше капитал у предприятия, тем солиднее оно выглядит, тем большим кредитом будет пользоваться. Вы согласны со мной?
– Я внесу свою долю сразу же, как только будет оформлена у нотариуса наша договоренность, – сказал Василий. – Однако у меня есть к вам просьба. Дело в том, что моя жена изучает историю искусства и сама немного рисует. Ей необходимо бывать в музеях и картинных галереях вашей страны, ознакомиться с памятниками архитектуры. В дальнейшем, может быть, она продолжит свое образование в Сорбонне. Поэтому я хотел бы на первых порах иметь свободными дня два-три в неделю – разумеется, с соответствующим уменьшением моей доли в прибылях. Со временем в этом отпадет надобность. К тому же я получу положительный ответ на мое заявление, что окончательно упрочит мое положение во Франции.
