Феодора была озадачена такой пылкостью всегда очень расчетливого молодого человека. Она посмотрела ему в глаза и сразу все поняла. В них была страсть. Принц Сулейман, еще несколько секунд назад хладнокровно рассуждавший о том, как ей поступать, чтобы ему не надо было убивать ее сына, оказывается, влюблен и желает ее. Наверное, то, что Феодора впервые разговаривала с ним откровенно, заставило его сбросить маску верного своему отцу сына и примерного мусульманина.

– Ты очень добр, принц Сулейман, – сказала Феодора, не показав, что она все поняла. – Но, чтобы не подвергать жизнь моего сына опасности, я все-таки предпочту уехать.

Этими словами она давала понять, что разговор окончен. Принц учтиво поклонился и оставил ее одну. Она была довольна удачной беседой; ее сыну больше ничто не угрожало, ведь Сулейман теперь знал, что она увезет Халила из страны. Но его внезапно вспыхнувшая страсть насторожила ее. Неизвестно еще, чем она обернется. Феодора сама не заметила, как начала рассуждать вслух:

– Странно, почему я никогда не замечала в нем таких чувств? Он относился ко мне как к сестре, а тут такая пылкость, такая страсть. Чем же я его так покорила?

– Посмотрите в зеркало, госпожа, – раздался голос Ирины из-за портьеры.

Через секунду она уже склонилась перед Феодорой в ожидании приказаний.

– Ты была здесь и все слышала?

– Нет, моя госпожа, только окончание вашего разговора. Я зашла, когда принц Сулейман уже уходил, а потом не решилась отвлечь вас от раздумий.

Феодора рассмеялась:

– Дай мне зеркало, ты, неисправимая старая пролаза.

Ирина принесла ей маленькое зеркало, и Феодора начала придирчиво разглядывать свое прекрасное лицо, но не так, как она это делала всегда, а как посторонний наблюдатель. Из зеркала на нее смотрела очаровательная молодая женщина с золотистыми, пышными волосами, красиво обрамляющими лицо, чувственное и нежное, с изящным заостренным носиком, искрящимися аметистовыми глазами, в которых, казалось, можно было утонуть, и нежнейшими алыми губами, как будто созданными для того, чтобы их целовали, и вдобавок ко всему белоснежная кожа, гладкая как шелк.

Вдоволь налюбовавшись, Феодора бросила зеркало на диван, а сама подошла к другому, большому венецианскому зеркалу в золотой раме и стала разглядывать себя. Перед ней стояла высокая женщина, гибкая, как молодая ива, с тонкой талией и высокой грудью.

– Это действительно я? – спросила она себя. – Да, это я. У меня хорошая фигура.

Феодора рассмеялась:

– Надо же, а ведь к этому телу уже столько лет не прикасался ни один мужчина.

Она снова взглянула в зеркало.

– Я прекрасна, – громко заключила она.

– Да, моя госпожа, – подтвердила Ирина последние слова хозяйки. – Теперь вы видите, почему принц Сулейман смотрел на вас с такой страстью. Извините, но что, если, когда вы станете вдовой, вам выйти за него замуж? Тогда вы обеспечите будущее свое и сына, к тому же опять станете женой султана.

В глазах Феодоры вспыхнул гнев, и, если бы перед ней стояла не Ирина, а другая служанка, Феодора приказала бы выпороть ее, но на Ирину у нее не поднималась рука.

– Я не хочу быть его женой, – ответила она, подавив внезапную вспышку гнева, – у него и так уже четыре жены, а больше ему иметь запрещено. Наложницей же я не буду даже у того, кого полюблю.

– Ой, да что ему стоит развестись с одной из жен! Они же обыкновенные рабыни, а вы – византийская принцесса. Я же вижу, госпожа, чего вам не хватает: вам не хватает любви. А если вы последуете моему совету, у вас ее будет в достатке.

Ирина могла бы говорить еще долго, но Феодора прервала зарвавшуюся рабыню.

– Хватит! – закричала она. – Замолчи, а то я тебя ударю!

Ирина быстро ретировалась из комнаты, хотя и не поняла, чем так сильно прогневала госпожу.

Едва за ней закрылась дверь, как к Феодоре вбежал сын.

– Мама, смотри, я опять хожу без костылей! – крикнул он, едва переступив порог, и неловко побежал к матери. Он сильно хромал на правую ногу.

– Я очень горжусь тобой, сынок, – ласково сказала Феодора и поцеловала мальчика. – Скажи мне, Халил, – спросила она уже серьезно, – тебе не надоело здесь, в этом городе?

– Немного, – ответил он, вопросительно посмотрев на мать, не понимая, к чему она заговорила об этом.

– Ты не хочешь поплавать по морю?

– А куда, мама?

– В Фессалию. Я думаю, путешествие пойдет тебе на пользу, говорят, что тамошний климат имеет целебные свойства.

– Ты поедешь со мной?

– Не знаю. Если только разрешит твой отец, – ответила она, про себя удивившись, что совершенно забыла, что султан еще жив.

Халил схватил мать за руку.

– Можно я поиграю во дворе? – спросил он.

Феодора хотела отпустить его, но потом решила прямо сейчас пойти с ним к Орхану. Она взяла мальчика за руку и повела его по узким дворцовым коридорам к апартаментам своего мужа.

– Доложи его величеству, что пришли его жена – принцесса Феодора и его сын – принц Халил и хотят поговорить с ним, – сказала она стражнику, стоящему перед дверью в спальню султана.

Через некоторое время стражник вернулся и впустил их в спальню. Первое, что они увидели, – это сидящая на ковре полуобнаженная девушка, последняя фаворитка султана. Даже на смертном ложе Орхан оставался верен себе. Когда Феодора с сыном проходили мимо девушки, Халил изловчился и пнул ее ногой.

– Чего ты здесь расселась, – прошипел он, – не видишь, что мама пришла?

Феодора одернула сына, но Орхан только рассмеялся:

– Ты родила мне настоящего воина, Феодора. Хотя, конечно, воевать с женщинами – не лучшее начало. Запомни это, Халил. А ты, – обратился он к девушке, – оставь нас.

Девушка ушла, и они остались втроем.

– Сядь ко мне поближе, сынок, – попросил Орхан.

Халил залез прямо на кровать, в которой лежал его отец, а Феодора опустилась на невысокий табурет. Орхан смотрел на нее, выжидая, что она скажет.

– Я пришла к тебе, мой господин, чтобы ты разрешил мне уехать в Фессалию и забрать с собой сына. Ему после травмы нужен свежий воздух, и я решила отвезти его туда.

Орхан нахмурился:

– А зачем тебе ехать вместе с ним?

– Халил еще маленький мальчик, ему будет тяжело без меня, к тому же сейчас за ним нужен глаз да глаз, а кто лучше родной матери присмотрит за ним. Я знаю, что нужна тебе здесь, но ты без меня можешь обходиться, а он нет. Нельзя же здоровье Халила поручить рабам.

Султан внимательно смотрел на Феодору, будто пытаясь проникнуть в ее мысли.

– Ты хочешь увезти его в Константинополь? – внезапно спросил он.

– Нет!

Орхан еще раз внимательно посмотрел на свою жену. Она попыталась придать лицу спокойное выражение, но ничего не получилось; ей казалось, что Орхан видит ее насквозь.

– Ты очень раздражена и испугана, моя дорогая. Скажи мне, что случилось?

– Я опять писала своей сестре с просьбой на время пустить меня с Халилом в Константинополь, и она отказала мне.

– Она высокомерная и тупая самка!

Султан понял, что Феодора лукавит. Он был в курсе ее переписки с Еленой, и здесь жена говорила правду, но этой причиной нельзя было объяснить ее взвинченное состояние: отказ от своей сестры она получила довольно давно, и сейчас, по прошествии месяца, Феодора не могла так переживать по этому поводу. Однако Орхан не стал с ней спорить.

– Ты можешь ехать, – сказал он Феодоре, – только обязательно возьми с собой Али Яхиа. – Потом повернулся к сыну: – Смотри, Халил, в этом путешествии ты должен оберегать свою мать. Ты уже большой, и я надеюсь на тебя.

– Конечно, папа! – воскликнул мальчик. – У меня даже есть кинжал из итальянской стали, его из Галиополя прислал Мурад.

– Хорошо. А теперь иди, мне нужно поговорить с твоей матерью.

Халил вышел, а Орхан еще долго разговаривал с Феодорой. Орхан затеял эту беседу с умыслом, ему было интересно знать, что произошло с Феодорой. Среди прочих тем он коснулся и положения под Адрионополем, городом на европейском побережье Мраморного моря, который сейчас осаждала армия султана. Если удастся взять этот город, то Турция окончательно закрепится в Европе.