– Он – сын Орхана, дитя этой земли, а здесь дети рождаются со шпорами. У нашей нации в крови любовь к лошадям, и было бы удивительно, если бы твой ребенок стал исключением, – попытался возразить Али Яхиа.
Феодора грустно улыбнулась. Ее гнев проходил, и осталось только беспокойство за жизнь сына.
– Я все понимаю, но то, что произошло, намного серьезнее, чем ты себе представляешь. Доктор сказал, что у Халила были все шансы не оправиться после такого падения. Он обещал, что сделает все возможное, но предупредил, что одна нога мальчика может так и остаться немного кривой.
Али Яхиа промолчал. Да и что тут скажешь в ответ? Правда, по его лицу можно было подумать, что он хочет сказать что-то очень важное, но никак не осмеливается.
– Принцесса, – все же начал он, медленно выговаривая слова, – как вы не можете понять, несмотря на то что уже так долго живете среди нас, что главное чувство, что движет людьми, живущими в этом дворце, это желание власти. Я, вероятно, говорю то, о чем мне не положено, но мне кажется, вас надо предупредить. Здесь никто не остановится ни перед каким убийством ради того, чтобы убрать с дороги соперника. Извините меня, но в большинстве случаев соперниками являются дети султана, то есть родные братья. Надо быть очень осторожным, живя при дворе нашего султана. Как вы думаете, почему у принца Мурада нет детей? У него их нет, потому что он понимает, что в любой момент он может стать злейшим врагом своего брата, принца Сулеймана, и хочет рисковать только своей жизнью. Ваш сын, принцесса, один из наследников султана, и сейчас, когда Орхан уже стар, принц Халил начинает кому-то очень мешать. Я еще раз прошу прощения за мою дерзость, – закончил Али Яхиа и низко поклонился.
Феодору как громом поразило то, что в порыве неожиданного откровения сказал ей Али Яхиа. Сулейман хочет убить ее маленького Халила! Своего любимого младшего братика! Сулейман, который приходил к нему каждый день и приносил какой-нибудь маленький подарок. Она помнила, что глаза Сулеймана могли быть ледяными, но они никогда не были такими, когда он смотрел на ее сына. Но все же, вероятно, Али Яхиа прав. Сулейман всегда стремился к власти, это была его главная цель в жизни. Он любил, когда ему беспрекословно подчинялись, любил, когда ему льстили.
Неожиданно Феодора вспомнила, как еще в детстве ей рассказывал отец о том, что турки дарят много подарков человеку, если знают, что потом будут вынуждены его убить. Он сказал тогда, что люди этой нации никогда не испытывают чувства благодарности и жалости.
При этом воспоминании у нее пошел мороз по коже. Боже! Что теперь делать? Али Яхиа прав. Султан при смерти, ее и Халила некому защитить. Ее отец потерял венец императора еще три года назад. Надо сказать, что давно в Византии так не ненавидели какого-нибудь императора, как ее отца. После свержения он уединился в монастыре, который, кажется, находился в Спарте. В том же монастыре жил и ее младший брат Матвей.
Ее старшая сестра Софья была убита своим мужем, когда тот застал ее в постели с очередным любовником. Кстати, это был ее третий по счету муж.
Елена, правда, оставалась императрицей, но у нее Феодора никогда не попросит помощи. Слишком уж «по-сестрински» они относились друг к другу. Феодора невольно вспомнила, как не так давно Орхан написал Елене и просил, чтобы та приняла у себя его третью жену. В ответе Елены говорилось, что дочери узурпатора Иоанна Кантакузина лучше не возвращаться в Константинополь, потому что народ крайне враждебно относится к этому роду. Через турецких агентов потом стало известно, что Елена как-то во всеуслышание заявила, что Византия – враг всем нехристианским государствам и не пустит на свою территорию жен всяких неверных.
Елена, вероятно, забыла, что она тоже является дочерью Иоанна Кантакузина, забыла, что если бы не ее маленькая сестра, жена «всякого» неверного, то ей, Елене, никогда бы не сидеть на троне византийских императоров.
Положение Елены тоже теперь было довольно шатким. От империи постоянно отпадали то отдельные города, то целые области. Власть императора в Греции была уже чисто формальной, а на побережье Черного моря у Византии почти не осталось городов.
Елена не понимала, что даже в землях, находившихся под властью императора, уже утратилось былое преклонение перед помазанниками Божьими. Императорская мантия и императорский венец превратились в простые украшения, ибо люди, носившие их, не обладали реальной силой. Страна распадалась на мелкие кусочки, и каждый мелкий чиновник имел больше власти, чем императорская чета. Феодора зорко наблюдала за всем происходящим на родине и понимала, что, соберись турки воевать с Византией, они могли бы без особых усилий дойти до Константинополя. Феодора знала от купцов, приезжающих из Византии, что любимое развлечение Елены – смотреть, как пытают или казнят турецких шпионов, и ее поражала недальновидность сестры.
Почему-то сейчас, во время этих невеселых размышлений, Феодоре вспомнился Мурад. Он ведь так и жил без жены или фаворитки. Ей было интересно – вспоминает ли он их недолгую страстную любовь? Она бы удивилась, узнав, что вспоминает.
Он редко бывал в Бурсе и больше времени проводил в Галиополе. Феодора рассмеялась, вспомнив, как ловко провел ее отца под Галиополем султан Орхан. Это случилось уже после рождения Халила и выплаты Иоанном обещанного золота. Принц Сулейман и принц Мурад по приказанию отца заняли с войсками крепости на Цумпе, который, в свою очередь, находился на большом Галиопольском полуострове. Однажды ночью внезапным броском турецкие войска захватили большой византийский город Галиополь. Сделал это Орхан не потому, что вероломно решил нарушить свое соглашение с византийским императором, а потому, что узнал о продвижении войск под началом Иоанна Кантакузина к турецкой границе. Султан просто упреждал удар вражеских сил.
Когда отец Феодоры узнал о происшедшем, было уже поздно. Ему пришлось выплатить Орхану десять тысяч золотых, чтобы предотвратить дальнейшее продвижение турецких войск. Правда, к Византии обратно отошли все укрепления на Цумпе, но с Галиополем пришлось расстаться навсегда. Эта неудача и послужила поводом низложения Иоанна Кантакузина.
После свержения отца Феодора испугалась за судьбу сына и свою собственную, потому что теперь ее присутствие на турецкой земле никакой выгоды султану не давало. Тогда ей очень помог Сулейман, который сейчас, может быть, желает смерти ее сыну.
Вскоре после этих размышлений Феодоры Сулейман пришел извиниться, что подарил ее сыну лошадь, которая едва не стала причиной большой трагедии.
Феодора выслушала извинения, но, вспомнив недавний разговор с Али Яхиа, решила поговорить с принцем откровенно:
– Принц, Али Яхиа сказал мне, что после смерти султана мой сын будет представлять для тебя угрозу.
Сулейман немного помедлил, потом сказал:
– Это правда, принцесса. Но если он откажется от претензий на престол, то ему ничего не грозит. Я очень полюбил своего младшего брата, и мне будет жаль, если мы станем врагами. Есть еще один выход – вам нужно уехать из страны и вернуться только после окончания борьбы.
– Я хочу вернуться в Константинополь, Сулейман, и вернуться вместе с сыном. Он, правда, об этом еще не знает, но я хочу уехать отсюда как можно быстрее.
– Опомнись! Вы не должны делать этого. Там вас не ждет ничего хорошего. Ты – жена султана Турции, Адора, и тебе не пристало ехать в город, где тебе не дадут даже приличное для твоего сана жилье. Твоя сестра ненавидит тебя и будет только рада, когда ты сама попадешь к ней в руки. Она не посмеет тебя убить, но подвергнет унижениям.
Казалось, Сулейман был не на шутку обеспокоен словами Феодоры; она даже не предполагала, что его может так волновать ее судьба.
– Ну а куда же мне прикажете ехать, не в твой же дворец? – иронически воскликнула Феодора.
– Я найду для вас хорошее жилье, не хуже, чем мой дворец! Забудь то, что я сказал только что! Ни тебе, ни твоему сыну ничего не угрожает, клянусь в этом! Вам не надо никуда уезжать.
