– Мы будем проезжать «Дегроф» в ближайшее время, – сказал он небрежно. – Вот где все состоятельные горожане покупают дорогие кольца.

– Честно?

Петижан волновался все больше. Жемчужины пота блестели на его лбу.

– Сколько еще, сержант? – спросил он заискивающе и посмотрел, словно малыш в ожидании мороженого.

Они проехали Саймон-Стевин-сквер. Молодая пара страстно прощалась под тентом банка. Версавел понял, что девушке не больше семнадцати лет.

– Мы живем в забавном мире, – вздохнул он.

– Сержант? – нетерпеливо вскрикнул несчастный влюбленный.

– Еще нет, успокойся.

Петижан немного расслабился, но лишь на время.

Самая оживленная улица в Брюгге была так же мертва, как в уединенном, тихом пригороде, а без привычного галогена товары в витринах сильно потускнели.

– Там, – сказал Версавел, – рядом с обувным. – Он указал на позолоченную вывеску над дверью, с монограммой из элегантных готических букв.

Большинство ювелиров по ночам хранили свои коллекции в подсобке, а некоторые даже забирали особо драгоценные вещи домой. Но не время беспокоить молодого коллегу непонятными ему пустяками.

– Не будет никакого вреда, если я посмотрю? – кинув заискивающий взгляд на Версавела, неуверенно спросил Петижан. – Эй, сержант?

– Подальше, не торопись.

Петижан небрежно припарковал машину перед ювелирным магазином и мгновенно выскочил. Версавел воспользовался возможностью, чтобы закрыть глаза. Многие знают, как дорог момент, когда можно так на пару минут прикорнуть вдруг, и Версавел даже успел увидеть странный сон, длившийся меньше двадцати секунд. Он проснулся внезапно, когда Петижан хлопнул передней дверцей. Молодой полицейский схватил Версавела за плечо.

– Сержант, сержант, – прохрипел он.

Версавел зарычал. Во сне он собирался пообщаться с жаркими испаночками, строившими ему глазки.

– В витрине ничего нет, сержант. Магазин пуст, – скороговоркой доложил он.

Версавел сохранил хладнокровие, но задумался. Да, конечно, магазин был пуст. Он взглянул на часы, подумав о графике, зевнул и пригладил усы. Было десять минут седьмого.

– И там стекло повсюду, – добавил Петижан нервно, как будто что-то предчувствуя.

Версавел не спешил что-либо предпринимать. Он сделал глубокий вдох.

– Мой бог, – простонал он. – Кто меня за язык тянул!

Петижан слышал Версавела, но не совсем понимал, к чему это было сказано.

– Что мы теперь будем делать, сержант?

Версавел выудил фонарик из-под сиденья, вышел из машины и поежился. На рассвете всегда было холодно, даже летом. Петижан прокрался к витрине, прикрывая голову руками, словно еще осыпались осколки стекла, и взволнованно посмотрел внутрь магазина. Версавел направил мощный луч своего фонаря внутрь помещения. Ему потребовалось пять секунд, чтобы сделать вывод. Витрина была пуста, битое стекло небрежной кучей покоилось в углу. Рядом под одним из столов – несколько пар белых полотняных перчаток.

– Ну вот, приехали! – произнес он саркастически.

Петижан уставился на него отсутствующим взглядом.

Всплеск адреналина вдруг заставил его вздрогнуть.

– Вы имеете в виду…

– Боюсь, что да. Но почему именно сейчас? – возмутился Версавел. – Удача отвернулась от нас с тобой, друг!

Петижан не мог поверить своим ушам. Его симпатия к Версавелу растаяла, как кубик льда в стакане с теплой кока-колой. Коллеги предупреждали его: никогда не доверяй сержанту, когда грязь попадет в вентилятор, он бросит тебя.

– Не двигайся, – гаркнул сержант. Его надежда на краткий отдых улетучилась, как и чудесный сон.

– Это все, что вы скажете, сержант. – Петижан стоял перед магазином и таращился на пустую разбитую витрину.

Версавел спокойно вернулся к машине и связался по рации с дежурным. Прошло почти тридцать секунд, прежде чем ему ответили. Барт Де-Кайзер дремал последние четыре часа на раскладушке и тихо похрапывал.

– Здесь ОНА 3421, ответь мне, здесь Версавел. – Он нервно отстукивал марш Радецкого по приборной панели.

– Доброе утро, сержант, что нового?

Де-Кайзер старался произвести впечатление бодрячка, насколько это ему удавалось.

– Вероятно, ограбление. «Дегроф», – спокойно объяснил Версавел. – Стин-стрит, – добавил он, зная, что Де-Кайзер обязан был спросить его, во всяком случае, если сказать «Сити-холл», то он спросит адрес.

– Признаки взлома? – спросил Де-Кайзер.

– Отсутствуют.

Версавел ненавидел Де-Кайзера. Он был младшим офицером в подразделении, и все знали, что продвинулся он через какую-то политическую «нору». Его отец был не меньше вице-адмирала в бельгийском военно-морском флоте. Вероятно, это было лучшее, что он мог придумать для своего отпрыска.

– Вы уверены, что это ограбление?

– Нет, но витрина пуста. Там битое стекло на полу и перчатки, – ответил Версавел сухо. Насколько он знал, никто не ладил с Де-Кайзером. Туповатый, самонадеянный – «двойной сапог».

– Вам нужна помощь, сержант?

Версавел тихо выругался:

– На твоем месте я бы уже был заместителем дежурного прокурора и владельцем магазина «Дегроф»… Понятно? – прорычал он.

Де-Кайзер никак не отреагировал. Понятно, он не поленится сделать ссылку на некомпетентность в своем официальном отчете. Он посмотрел много американских полицейских шоу, где всегда призывали подставить подчиненных, но в то же время «держать язык за зубами».

– Конечно, – ответил он, слегка возмутившись. – И кстати, я позабочусь, чтобы ты закончил свою смену в двухместном номере.

– Делай, что… – Версавел усмехнулся.

Прошло весьма много времени, прежде чем Ханнелоре Мартенс наконец услышала телефонный звонок. Она засиделась до позднего вечера у телевизора. Став заместителем прокурора пару недель назад, она впервые дежурила.

Если что-нибудь случится, ей обязательно сообщат. Ханнелоре накинула пеньюар, включила свет и спустилась вниз. Ее телефон был в гостиной у окна. Она надеялась, что ничего не случилось с ее отцом.

– Ханнелоре Мартенс.

– Дежурный Де-Кайзер, мэм, – следя за произношением, заговорил он по-фламандски. – Простите за беспокойство, но это действительно серьезно.

Ханнелоре Мартенс слушала его сообщение, и ее пульс учащался. Он долго подбирал слова, чтобы объяснить, в чем дело. Когда он закончил, она не совсем понимала, что же требуется от нее. «Дегроф» прозвучало как колокол. Должна ли она информировать прокурора?

– Пострадавшие? – спросила она как положено.

– Нет, мэм. Ни следов, ни подозреваемых.

У нее не было представления, что могло случиться в этом спокойном мире. Ограбление? Все как-то безосновательно для того, чтобы будить заместителя, к тому же все в отделе знали, что Версавел не прочь и пошутить.

– Вы бы хотели, чтобы я поставил в известность босса?

– Пожалуйста. Скажите ему, что я буду там через пятнадцать минут.

– Хорошо, мэм. Я сообщу своим, что вы берете на себя личную ответственность.

Прежде чем она успела сказать «спасибо», Де-Кайзер повесил трубку. От волнения ее охватил озноб. Она сняла пеньюар и направилась в ванную с тесной душевой и старомодным умывальником. А ее сосед напротив, отставной начальник почтового отделения, перед тем как выпить чашечку кофе, пожелал полюбоваться мисс Мартенс, ее милыми формами во всей красе и с мыслью «как бы нам того…». Он никогда не смотрел через улицу просто так.

Это казалось ему настоящей пятиминутной вечностью, но Де-Кайзер ждал, когда Дегроф ответит на звонок. Если заместитель Мартенс еще не в дороге, он успеет.

Дегроф – обрюзгший человек, его ноги были наполнены свинцом, а голос охрип от сигарет.

– Полиция Брюгге, господин Дегроф. Дежурный Де-Кайзер. Кажется, у меня плохая новость. – Де-Кайзер помедлил, чтобы добавить веса своим словам. – Только что нам доложил ночной патруль. Есть основания полагать, что ваш магазин на Стин-стрит был ограблен, – сказал он официальным тоном.