Его рот был приоткрыт, и Син заметил, как сверкнули белые зубы.

«Дурак, смеется над своей смертью!» Неожиданно для себя Син крикнул:

— Скачи, старик, скачи! — но его голос затерялся в шуме и треске канонады. — Они едут, чтобы отбить пушки, — простонал Син. — Соул, они едут за пушками. — И, еще не понимая, откуда взялись силы, сходя с ума от восторга, Син выскочил из канавы и побежал, волоча Соула по траве к пушкам.

Когда он добрался до батареи, первая повозка была уже там. Люди пытались подвести лошадей к первому орудию. Син осторожно положил Соула на траву. Двое из прибывших попытались поднять лафет, но это было под силу лишь четверым.

— С дороги! — закричал Син, широко расставив ноги перед длинным стальным клинообразным лафетом, сомкнул руки в замок и легко поднял орудие. — Повозку!..

Они быстро подкатили съемную ось и колеса под лафет и закрепили его. Син отошел назад, часто и тяжело дыша.

— Хорошая работа! — похвалил молодой офицер, наклонившись вперед в седле. — Идите в повозку.

Син Побежал к Соулу, поднял его и, спотыкаясь, вернулся к повозке.

— Помогите, — ворчливо произнес он, обращаясь к двум солдатам, которые уже были в повозке. Те втащили Соула на сиденье.

— Все занято, приятель. Может, займешь место Тэффи на правой коренной? — крикнул один из них.

Погонщики уже забрались на коней, но одно седло было пустым.

— Присмотри за ним, — обратился Син к мужчине, который держал Соула.

— Не волнуйся, присмотрю, — заверил его артиллерист. — А тебе лучше поскорей забраться в седло. Мы сматываемся.

— Присмотри за ним, — повторил Син и пошел вперед.

Но в этот момент удача, защищавшая его все утро, на мгновение отвернулась. Рядом с ним разорвался снаряд. Син не почувствовал боли, но неожиданно правая нога подогнулась, и он упал на колени.

Он попытался встать, но тело не повиновалось.

— Вперед! — крикнул младший офицер, и повозка покатила, набирая скорость.

Погонщики стегали лошадей. Син заметил, как артиллерист, державший Соула, повернулся к нему, его лицо выражало беспомощность.

— Присмотри за ним! — заорал Син. — Обещай мне, слышишь!

Артиллерист открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент разорвался другой снаряд, и фонтан пыли скрыл повозку. На этот раз Син почувствовал, как шрапнель вошла в плоть. Это напоминало порез бритвой, и он осел. Падая, увидел, что младший офицер тоже ранен, как он разжал руки, упал назад на круп лошади, вывалился из седла, ударившись плечом о землю. Одна нога застряла в стремени, лошадь потащила его на неровной поверхности, но кожаное стремя лопнуло, и он остался лежать.

Лошадь галопом умчалась прочь вслед за повозкой, тащившей пушку.

Син с трудом полз вперед.

— Присмотри за ним! — кричал он. — Ради Бога, присмотри за ним.

Никто не услышал его, всадники были уже далеко впереди, среди деревьев, в клубах коричневой пыли.

Син неосознанно продолжал ползти, цепляясь одной рукой за кочки и медленно скользя на животе. Другая рука не действовала, он чувствовал, что и правая нога не подчиняется ему. Силы оставляли его, неожиданно он почувствовал, что не может сдвинуться с места: ботинок застрял в пучке грубой травы, и он не мог освободить его. Он нагнулся, скрючившись так, что раненая рука оказалась под ним, и освободил ботинок.

Крови было очень много — мокрая, липкая лужа, и она все вытекала и вытекала. Но боли не было, лишь головокружение и слабость.

Нога находилась под прямым углом к туловищу, а шпора на сапоге с небрежным изяществом торчала кверху. Он хотел посмеяться над этим, но не хватило сил, и он закрыл глаза, лежа под палящим солнцем.

Вдруг он услышал, как кто-то стонет рядом, и на какое-то мгновение решил, что это Соул. Потом вспомнил, что Соул в безопасности. Это был молодой младший офицер. С закрытыми глазами Син лежал и слушал, как юноша умирает. Ужасные звуки смерти.

Батальонный генерал Жан-Поль Лероукс стоял на высотах над Тугелой. Тирольскую шляпу он снял, явив миру лысую макушку, окаймленную ореолом рыжих волос. Кожа на голове, в тех местах, где шляпа защищала ее от солнца, была гладкой и кремово-белой. Лицо же было обветренным и красным.

— Приведи лошадь, Хенни. — Он обращался к парню, стоящему рядом с ним.

— Ага, Умник Поль. — Тот поспешил вниз по противоположному склону к загону с лошадьми.

Один из бюргеров посмотрел наверх, туда, где рядом с траншеей стоял Жан-Поль.

— Бог услышал наши молитвы, Умник Поль. Он даровал нам великую победу.

Жан-Поль неохотно кивнул, голос его был тих и робок, в нем не слышалось ликования.

— Да, Фредерик. Бог даровал нам великую победу.

«Но не такую великую, как я планировал», — думал он.

Почти невидимые невооруженным глазом, последние разбитые в пух и прах без единого пушечного выстрела остатки британской армии отступали в коричневой дали.

«Если бы только буры подождали, — с горечью думал он. — Я так ясно все объяснил им, а они не обратили внимания на мои слова».

Вся его стратегия вертелась вокруг моста. Если бы только его бюргеры на холмах не стреляли и дали бы им перейти! Тогда бы с Божьей помощью они покончили с тысячами, а не с сотнями врагов. Пойманные в кольцо высот и реки они не смогли бы уйти, когда его артиллерия уничтожила мост за ними. Он с грустью посмотрел вниз на западню, которую так тщательно готовил. Сверху он видел траншеи, замаскированные и хитро пересекающиеся, из которых удобно было бы непрерывным огнем уничтожить британцев, если бы их удалось заманить. Но эта ловушка никогда не захлопнется, так как он знал, что враги никогда не придут сюда снова.

Хенни карабкался к нему, ведя лошадь Жан-Поля.

— Давайте поедем вниз.

В сорок два года Жан-Поль Лероукс был, бесспорно, молод для столь высокой командной должности. В Претории нашлось достаточно противников его назначения, когда старина Джуберт ушел в отставку. Но президент Крюгер самолично поддержал его! Десять минут назад Жан-Поль послал президенту телеграфное сообщение, подтверждающее правильность подобного решения.

Массивное тело батальонного генерала расслабилось, длинные кожаные стремена болтались, он помахивал плетью, шляпа с широкими полями затеняла лицо. Жан-Поль ехал собирать жатву войны.

Когда, он добрался до холмов, бюргеры вылезли из траншей, приветствуя его. Их голоса походили на вопли дикарей, эхо отзывалось ликованием, напоминающим львиный рык. Жан-Поль бесстрастно изучал эти лица, покрытые красной пылью, с бороздами от пота на щеках. Один раненый опирался на ружье, как на палку, и когда приветствовал генерала, не смог скрыть гримасу боли. Жан-Поль остановил лошадь.

— Ложитесь, не будьте глупцом.

Мужчина болезненно улыбнулся и покачал головой.

— Ни за что, Умник Поль. Я пойду с вами захватывать пушки.

Жан-Поль обернулся к мужчине, стоявшему рядом с раненым.

— Отведите его к врачу. — И он заспешил туда, где его ждал комендант Ван Вик.

— Я же тебе говорил, что надо попридержать людей до тех пор, пока они не перейдут мост. — Эти слова прозвучали вместо приветствиями улыбка коменданта улетучилась.

— Да, Умник Поль, я знаю. Но я не мог удержать их, когда они увидели пушки прямо у себя под носом. Молодые виноваты. — Ван Вик повернулся и указал за реку. — Смотри, как близко они были.

Жан-Поль проследил взглядом. Пушки стояли открыто, очень близко и были так слабо прикрыты зарослями колючек, что можно было пересчитать спицы на колесах, он различал даже блеск медных затворов.

— Все это очень соблазнительно, — неубедительно закончил Ван Вик.

— Итак, дело сделано и словами ничего не изменишь. — Для себя Жан-Поль решил, что этот человек никогда больше не будет командовать. — Пошли захватим их.

На транспортном мосту Жан-Поль остановил большую колонну всадников, ехавших за ним. И хотя ничего не отразилось на его лице, но тошнота подступила к горлу от ужасного зрелища трупов на мосту.