[Десять биев
[217] отправляются на поиски Чингиса]
Майкы-бий,
Калдар-бий,
Урхеш-бий,
Кипчак-бий,
Тамиен-бий,
Керейт-бий,
Кунград-бий,
Темир-Котлу-бий,
Тулак-бий,
Туленгут-бий.
Вот эти-то десяти биев и вознамерились ехать – Чингиса искать.
Только четверо биев, а зовут их:
Кунград-бий,
Кытай-бий,
Санджут-бий,
Кыят-бий —
ехать за Чингисом отказались; из них три последних имели большую власть в народе и не решались ехать за Чингисом: своих собственных ханов боялись обидеть и не хотели искать хана где-то вдали.
Кунград-бий совсем не хотел ехать за Чингисом – он сторону держал трех его братьев, Боденджара, Кенджара и Сальджута, и ненавидел Чингиса; остальные бии не обратили внимания на его советы и поехали одни искать Чингиса. Майкы-бий даже взял у матери Чингиса, Алангу, перстень с печатью, а остальным биям об этом ни слова не сказал.
[Десять биев странствуют по горам и ищут Чингиса]
[218]Дошли десять биев до места, которое указала им мать Чингиса, Алангу, взобрались на гору, где шесть деревьев было, осмотрелись вокруг, видят вдалеке два дворца: белый и синий. В них они не вошли, остановились на черной горе Куркурлен. Тихо, мертво было кругом; никого не было; только неделю спустя услыхали они голос, подобный карканью ворона и говору человека. Видят, что к ним на гору взбирается какой-то мужчина, но они ничего не говорили, а спокойно лежали на земле.
Наступило утро; где-то заревел медведь, зарычал лев… Бии наконец догадались, что здесь-то и живет Чингис. Побежали, видят: Чингис на сивом коне, в белой одежде и шапке, с драгоценным золотым луком, по красоте похож на Джабраила.
Чингис спросил:
– Что вы за люди и зачем преследуете меня?
Чингис ударил коня сивого плетью и стал невидим. Заплакали горько бии и решили вернуться на прежнее место.
Настало другое утро, но теперь, помимо крика птичьего, они ничего не слыхали. Так прождали они Чингиса на горе еще два-три дня.
[Чингис по перстню матери признает десять биев, называет их друзьями и задает пир]
Но вот однажды рано утром они услышали знакомые звуки: медведь ревел и лев рычал – то Чингис опять выехал на охоту. Радостные, они бросились к нему навстречу и снова увидали его.
Чингис счел их за воров.
– Кто вы? Что вы все время следите за мною? Что вам нужно от меня? – крикнул Чингис.
Горько заплакали бии.
Увидал их слезы Чингис, сам горько заплакал и молвил:
– Зачем вы приехали ко мне?
– Мы готовы за тебя умереть.
– Кто вас послал сюда ко мне?
– Мать твоя, Алангу, сжалилась над нами, сюда послала нас.
– А как вы подтвердите, что именно она послала вас сюда?
Бии остановились, не зная, что отвечать Чингису. Один Майкы-бий вынул из кармана перстень матери Чингиса, Алангу, с печатью[219] и показал его Чингису. Тот поглядел, узнал этот перстень – перстень матери Алангу, улыбнулся и молвил:
– Если я буду ханом, то будешь ты бегом, Майкы-бий. Хорошо, что ты принес мне перстень матери, иначе я рассердился бы крепко на тебя и на всех вас: ни ты, Майкы-бий, ни вы все, бии, ничего не значили для меня; не обижайтесь теперь на меня за это! Теперь вы мои друзья, пойдемте в мое жилище.
Чингис и десять биев вошли в «сарай» и жили там целую неделю, пили напитки опьяняющие, разные яства кушали[220].
[Десять биев просят Чингиса взять власть над их родами]
На пиру молвил им Чингис такое слово:
– Послали вас люди искать меня, ханом сделать, а какого вы роду и сколько у вас родичей, чтобы мне помогать во всем и меня поддерживать, если я ханом буду?
Вскочили бии на ноги, поклонились низко Чингису и говорят ему с робостью:
– Мы здесь как посланцы от десяти родов, один только Калдар-бий от самого себя. Твоя мать Алангу за нас и вместе с нами тебя просит ханом быть.
Один Кунград-бий против тебя был и остался у своих сородичей, отказался с нами ехать тебя искать и просить.
Мы все время твое лицо желали видеть, тебе подчиниться хотели.
Теперь наше желание исполнилось: мы и наш народ – твои отныне.
Чингис в ответ им молвил:
– Почтенные бии! С этого дня я – с вами и вы – со мною.
Бии обрадовались этим словам и поднесли ему в дар своих коней, а Чингис дал свое согласие принять эти подарки.
[Чингис с десятью биями возвращается в свой стольный город]
Чингис сказал им:
– Как вы повезете меня, куда уложите столько вещей? Видите, как их много у меня?
Калдар-бий ему в ответ сказал:
– Я сделаю одну вещь; на нее мы все твое и положим.
Калдар-бий сделал телегу. Если спросят, кто первый сделал телегу, знайте, что это сделал Калдар-бий Баленов.
Нагрузили бии на телегу все добро Чингиса, посадили на нее самого Чингиса и отправились домой[221].
Через несколько дней они добрались до стольного города и послали просить разрешения у Алангу во дворце остановиться.
Бии знать не знали, спорили, кому из них первому во дворец идти вслед за Чингисом. Майкы-бий спросил других:
– Кто должен взойти – бык, который вез телегу, или хозяин, который им управлял?
Чингис ответил:
– Прилично ли быку взойти раньше хозяина?
И Майкы-бий взошел первым и занял место с правой стороны хана. Другие сели подле него.
Этот эпизод будет понятен, если привести отрывок сказания о Чингисе по «Чингис-наме»: «Посадили Чингиса в телегу, чтобы везти, а одиннадцать биев впряглись в оглобли и повезли его на себе; двенадцатого, Калдар-бия, Чингис посадил с собой на телегу, так как он был хромой и не в состоянии был тащить телегу.
Когда привезли телегу к юрте ханши, бии заспорили между собою, кому из них первому входить в юрту непосредственно вслед за Чингисом. Калдар-бий говорит: «Кто должен войти вперед – животное или человек? Вы везли телегу, следовательно, вы были животными, а я сидел в телеге, следовательно, я должен войти первым». Одиннадцать биев принуждены были прекратить спор, и Калдар-бий вошел первым».
[Бии сокрушают противников Чингиса]
На другой день десять биев напали на аулы, бии которых не поехали к Чингису, были большими врагами его. Это были аулы Боденджара, Кенджара, Сальджута и Кунграда; всех их они перебили вместе с их родичами.
[Сестра Кунград-бия, Бортакшин, скрывает детей четверых убитых биев]
Бортакшин была сестрою убитого Кунград-бия; она успела скрыть детей четырех убитых биев: Боденджара, Кенджара, Сальджута и Кунграда.
Народ проведал про то и сказал Чингисхану. Одолел того гнев, кричит Чингисхан:
– Идите, приведите этих детей!
Явились к Бортакшин и говорят:
– Сам Чингисхан требует тебя, иди скорее!
Та молвила в ответ:
– Хорошо, сейчас пойду к Чингисхану.
[Бортакшин, писаная красавица]
Встала Бортакшин, накинула верхнюю одежду, на ноги – расшитые туфли, на голову – шапку черно-бурой лисицы и взяла с собой четверых мальчиков: одному из них было десять лет, другому – одиннадцать, третьему – тринадцать, а четвертому – всего четыре года; все они были писаные красавцы.
Но сама Бортакшин была всех красивее: на всем белом свете не сыскать равных ей; косы ее сорокасаженные[222] две женщины носили позади на блюде золотом.
Народ говорил ей:
