С бьющимся сердцем она стояла посреди комнаты – с распущенными волосами, с надушенной кожей и в тонком кремовом неглиже, накинутом на обнаженное тело. Ей было так страшно, что она едва могла дышать. Амбер ждала мужа.

Одна из служанок напоследок проверила ее руки и ноги – достаточно ли они мягки – и обрызгала их духами. Во время подготовки к брачной ночи Амбер заставляла себя стоять спокойно, не отмахиваясь от помощниц или, хуже того, не расспрашивая их о том, что ей надо делать, чтобы ублажить мужчину. Собственная мать не сказала ничего. Одевая дочь для брачного ложа, она дала ей такой совет: «Муж тебе все покажет, и хотя сначала будет больно и появится кровь как доказательство твоей девственности, улыбайся и радуйся тому, что ты выполняешь свои обязанности. Сегодня ты станешь женщиной». И с улыбкой, которую Амбер не поняла, мать покинула комнату.

В западном мире девушки знают, как доставить сексуальное удовольствие мужчине и себе, но Амбер росла в полном неведении. В ее стране мужчина сам учит свою молодую жену, как она должна вести себя в постели, и гордится этим. Никаких книг на эту тему, никаких статей в Интернете! Вести разговоры со служанками строго запрещено – под угрозой их увольнения.

И Амбер не знала, чего ожидать…

Она хотела узнать Харуна лучше, но он был все время занят, не мог уделить ей и часа.

Когда в город вторглись войска эль-Шаббатов, Харун мгновенно начал действовать. Возложив каждодневные дела на своего будущего тестя, он принял командование армией на себя. Харун вел людей в бой, руководствуясь старинными и современными приемами ведения войны, которые выучил еще в юности. Он всегда находился в гуще сражения, чем вызвал всеобщее восхищение. В женской половине дворца шептались о том, что на теле его появились шрамы, а это было признаком высшей доблести. Однако Харун провел всего лишь ночь в поспешно возведенном полевом госпитале. На следующее утро он вернулся в строй.

Через восемь недель Харун полностью разгромил повстанцев. Простив сторонников эль-Шаббатов, он позволил им с миром вернуться домой и тем завоевал их доверие. Харун позаботился о женах и детях погибших воинов, и люди стали больше любить и уважать его.

Если Алима они называли «наш любимый лев», то Харун получил прозвище Хабиб Нумара, «любимый тигр». «Это хороший знак, что невеста родом из Араба-Нумара, Страны Тигра, – говорили слуги, улыбаясь Амбер. – Это благословенный счастливый союз».

Даже после окончания военных действий Харун не мог найти время, чтобы пообщаться с невестой. Он никому не рассказывал о своих подвигах, но Амбер и без этого начала восхищаться им. Одно его имя заставляло сердце девушки биться быстрее. Он доказал свое право на престол… и на нее. Амбер была готова сегодня ночью стать его женой и матерью его детей.

Когда дверь открылась, служанка быстро покинула комнату.

Задрожав от волнения, Амбер повернулась к Харуну – и у нее перехватило дыхание. Странно, но только в день его победоносного возвращения в Сар-Аббас она увидела в нем сходство с Алимом. Одетый в военную форму, Харун приветливо улыбался и махал рукой встречающим его людям. Тогда Амбер впервые по-другому взглянула на него.

Сейчас она старалась не смотреть на мужа. Он был таким красивым и сильным в пышном наряде. Его зеленые глаза загадочно мерцали. Колени Амбер внезапно подогнулись, и она едва устояла на ногах. Харун был героем. Он был роскошным мужчиной. И он принадлежал ей.

Охваченная трепетом, Амбер поклонилась ему, выражая свое глубокое уважение.

– М-м-муж мой, я… – Она запнулась, не зная, что сказать.

Выражение его лица оставалось серьезным и холодным. Харун закрыл дверь:

– Садись, пожалуйста, Амбер.

Девушка опустилась на кровать.

Харун медленно и задумчиво оглядел ее с головы до ног, и Амбер пискнула от смущения. Сердце ее билось, словно пойманная птичка, в ожидании того, что должно было произойти. Сейчас Харун подойдет к ней, поцелует…

– Ну? – с вызовом поинтересовалась Амбер, не желая признавать, что нервничает. Ведь она – принцесса из древнего рода, и она достойна своего мужа. – Я прошла ваш тест, Хабиб Нумара?

На секунду ей показалось, что Харун вот-вот улыбнется, а ведь он не улыбался с тех пор, как с триумфом вернулся в столицу. Глаза его весело блеснули, но как только она собралась улыбнуться в ответ, блеск моментально погас.

– Ты красивая женщина, Амбер. Неподражаемая.

– Спасибо, – прошептала она, мгновенно потеряв голос. Он считает ее неподражаемой?!

Отвернувшись, Харун достал из складок своей мантии какие-то бумаги и уселся за стол:

– Я забыл свою ручку, дорогая. У тебя найдется ручка?

Изумленная, Амбер открыла рот, когда он стал просматривать документы. Харун захватил с собой работу? В их брачную ночь?

– Во втором ящике, – ответила она, чувствуя себя невероятно глупо.

– Спасибо, – небрежно бросил он.

Достав из ящика ручку, Харун принялся внимательно читать бумаги, делая пометки на полях.

Амбер заморгала, не веря своим глазам.

– Харун… – Она запнулась.

Секунд через десять он перестал писать:

– Ты что-то сказала, Амбер?

Тон его был вежливо-холодным. Так говорят, когда не хотят, чтобы их беспокоили.

– Да, сказала. – Она начала злиться.

Ей хотелось задать ему кое-какие вопросы:

«Что происходит с мужчинами рода эль-Канар? Ведь это наша брачная ночь!»

«Ты не хочешь меня?»

Однако, поразмыслив, Амбер похолодела, и сердце ее больно сжалось. Почему этот брат должен ее хотеть, если два других отказались от нее? И тогда родился панический вопрос: «Со мной что-то не так?»

Но гордость – единственное, что поддерживало ее в мире, где с ней обращались словно с бездушной куклой, – заставила Амбер холодно произнести:

– Если завтра утром на простыне не будет крови, слуги будут судачить о нас. И в мгновение ока об этом узнают все. Меня обвинят в том, что я не девственница. Ты хочешь опозорить меня? В чем я провинилась?

– Понимаю, – медленно произнес он. – Конечно, обвинят.

Поднявшись, Харун сбросил с плеч kafta, и сердце Амбер вновь затрепетало. Перед ней стоял воин с прекрасным мускулистым телом, и даже шрамы украшали его. Эта мужественная красота испугала девушку. Амбер непроизвольно отползла в глубь кровати. «Я не готова к этому… пожалуйста, Харун, будь нежен со мной…»

Она едва дышала, пока он медленно приближался.

Но Харун не притронулся к ней, даже не взглянул. Положив что-то на край кровати, он принялся сметать с покрывала лепестки роз:

– Мне не нравится запах, он приторный.

– А мне нравится, – парировала Амбер, вновь оказавшись в дурацком положении.

Харун пожал плечами:

– Это твоя кровать.

Затем он поднял предмет, который только что положил. Это был нож. Церемониальный нож с рукояткой, отделанной золотом и серебром.

– Что это… Харун?

Амбер раскрыла рот, а он сделал небольшой надрез у себя под мышкой, и несколько капель крови упали на его ладонь.

– Что… что ты делаешь? – Осознав, что ее рот открыт, Амбер сжала губы.

– Я сделал надрез там, где его никто не увидит, – иронично объяснил Харун. – Теперь твоя гордость не пострадает, моя дорогая жена.

– Я ничего не понимаю. – Она с мольбой взглянула на него.

Он вздохнул:

– Это кровь девственницы, Амбер. Подставь простыню, да поскорее, иначе кровь попадет на ковер. Представляю, что скажут слуги, если обнаружат это. – Тон его был весьма саркастичным.

Амбер сдернула покрывало, а он тем временем выдавил еще несколько капель крови.

– Думаю, достаточно, – решил Харун. – Куда капать?

Шокированная и униженная, девушка показала ему место.

– Спасибо. – Небрежно, будто это была вода, Харун вылил кровь на кровать. Затем он прошел в ванную, и Амбер услышала шум льющейся воды.

Вернувшись, Харун вновь облачился в одежду жениха, уселся за стол и начал работать.

Не зная, что ей делать, Амбер села на кровати, обхватив колени руками, и стала смотреть на него. Так она провела целый час, и в груди ее бушевала бессильная ярость.