— Ничего удивительного. — Ведж даже взмахнул руками. — Такой дым наполовину состоит из угольной пыли. А она как вулканический пепел. Здесь, на шахтном дворе, невозможно было собственную руку перед лицом разглядеть. Лошади заметались по всему двору. Поезда тоже еще продолжали двигаться, и надо было быстренько сообразить, на путях ты стоишь или нет. Нагруженный состав сразу не остановишь. Точно, я сейчас припоминаю, тот день был ненастный и сумрачный, но Молони должен был видеть дым над нашей шахтой, это бесспорно.

— Джордж Бетти, смотритель подземных работ, прислал вам кого-то с запиской, из чего вы должны были заключить, что клеть функционировала исправно. Но вам ведь надо было еще организовать бригаду спасателей, а значит, каждому из них предстояло получить лампу и расписаться за нее?

— Да, получить у ламповщика, верно. В этом весь смысл системы выдачи ламп: постоянно знать и контролировать, особенно в такой неразберихе, как во время пожара, кто находится внизу в шахте, а кто наверху.

— Но, получив лампы, спасатели оказались вынуждены дожидаться возле ствола, пока поднимется клеть. Почему?

Ведж замедлил шаг и скосил глаза на Блэара:

— Простите, не понял.

— Где находилась клеть? Посланец от Бэтти поднялся в ней наверх. Там клеть и должна была оставаться, тогда спасателям не пришлось бы ее ждать. Почему клети не оказалось наверху?

— По-моему, это не имеет никакого значения. Мы задержались не больше чем на полминуты.

— Тогда дорога была каждая секунда, как вы сами сказали.

— Ну, не в прямом смысле слова. Даже расследование не придало потере нескольких мгновений никакого значения, а сейчас и тем более это неважно. Мы ждали десять, может быть, двенадцать секунд, кто знает, потом клеть поднялась и спустила вниз должным образом экипированную и оснащенную бригаду спасателей.

— Ни один опытный шахтер и ни один опытный спасатель не мог попытаться спуститься в шахту сам, без ваших указаний?

— Совершенно верно, не мог.

— А неопытный или не шахтер?

— Мистер Блэар, возможно, это ускользнуло от вашего внимания, но я в любой момент знаю, кто находится у меня на шахтном дворе.

— Где сейчас Харви Твисс?

Ведж даже остановился:

— Не здесь, тут его нет.

— А где я мог бы его найти?

— Зачем он вам нужен?

— Харви Твисса не было в списке спасателей, но, согласно докладу комиссии по расследованию, именно Харви Твисс обнаружил в забое тело своего сына. Отсюда я делаю вывод, что вы послали его в шахту. Я хотел бы задать ему несколько вопросов о катастрофе.

— Я не посылал его вниз.

— В докладе говорится, что он находился внизу, в шахте.

— Я его туда не посылал.

Сбитый с толку, Блэар совершенно не понимал, о чем они спорят.

— Где он сейчас?

— На кладбище при нашей приходской церкви. В тот же день, когда он похоронил Бернарда, своего сына, Харви Твисс лег на пути перед лондонским экспрессом, и ему отрезало голову. Теперь они оба лежат рядышком, бок о бок, отец и сын. Но в шахту я его не посылал.

С полей шляпы Блэара хлынул ручеек воды. Чувствуя себя полным идиотом, Блэар принялся раздумывать над тем, почему в словах управляющего шахтой сквозит явная неприязнь к Твиссу и в чем причина столь болезненной чувствительности Веджа к расспросам о клети. Сквозь завесу дождя Блэар скосил взгляд на возвышавшийся над шахтным стволом копер, потом, следуя за канатами подъемного устройства, перевел его на расположенное по диагонали через двор кирпичное строение без окон, в котором размещалась лебедка.

— Твисс работал на подъемнике?

— Этот тип был единственным во всем шахтном дворе, кого я не мог видеть. Единственным человеком, скрытым от моих глаз. И именно он, единственный, и покинул свой пост.

— Когда вы это обнаружили?

— Я поймал его, когда он пытался на руках вынести со двора сына. Оба черные, почти незаметные в той пыли, что тут стояла. Но я уже к тому времени разыскивал его в оба глаза!

— И что?

— Уволил его на месте. К пожару проступок Твисса не имел никакого отношения, упоминание о подобном в докладе комиссии по расследованию тоже ни к чему. Но, сын там или не сын, а свой пост он бросил.

Лебедочная изнутри оказалась довольно высоким зданием, выстроенным с таким расчетом, чтобы в нем свободно разместилась паровая машина размером с паровоз, с той только разницей, что тут паровик приводил в движение не колеса, а вертикально поставленный барабан диаметром в восемь футов. Канат с гулким напряженным звуком сматывался с барабана, уходя под углом вверх, к козырьку крыши, и дальше на улицу; от его похожего на стон гудения вибрировала и звенела на крыше черепица.

Блэар любил эти мощные шахтные лебедочные, от одного вида которых создавалось впечатление, будто их паровые машины крутят сам земной шар. Подъемный механизм шахты Хэнни являл собой отличное произведение инженерного искусства: тяжелый чугунный барабан, поршни двустороннего действия, приводные тяги из желтого бронзового сплава, клепаный стальной котел — все это было огромным, сложным, и рядом со всеми этими механизмами казался карликом управлявший ими человек с худым, изможденным лицом. Он сидел в темной шляпе типа тех, что надевают на похороны, в пальто и перчатках, на кончике носа у него висела капля. Руки человек держал на рычагах, а все его внимание было настолько приковано к белому циферблату, освещенному двумя газовыми лампами, что, когда в помещение вошли Ведж и Блэар, он лишь стрельнул в их сторону глазами. И хотя человек этот сидел среди рукотворных машин и механизмов, по внешнему виду он вполне мог сойти за обитателя подземного царства мертвых. Возле двери висело подписанное управляющим шахтой объявление: «Вход в помещение подъемника всем лицам категорически запрещен». Другое объявление гласило: «Не отвлекайте машиниста подъемника!»

— Не обращай на нас внимания, Джозеф, — проговорил Ведж, стряхивая с бороды капли дождя, и пояснил Блэару: — Джозеф следит за указателем.

С указателями Блэар был знаком. Этим солидно звучащим словом обозначался простой циферблат с одной-единственной стрелкой. На лицевой стороне циферблата было нанесено несколько буквенных обозначений: С, выделявшееся там, где, будь это циферблат часов, стояло бы три часа, обозначало «стоп», В на двух часах — «верх», Н на десяти часах — «низ» и С на девяти часах — «стоп». Сейчас стрелка указателя, двигаясь против хода часов, заметно приближалась к букве Н, и это означало, что клеть с людьми или вагонетками неслась по стволу шахты вниз со скоростью почти сорок миль в час. Когда стрелка дойдет до буквы Н, Джозеф должен будет включить тормоз, чтобы вначале замедлить падение клети, а потом остановить ее, едва стрелка указателя достигнет отметки С. Автоматического тормоза клеть не имела. Поэтому, если бы машинист подъемника не замедлил вращение барабана, клеть бы на максимальной скорости ударилась о дно шахтного ствола. Сама металлическая клеть при этом, возможно, и не пострадала бы, но все находящиеся в ней непременно бы погибли. Если же при движении клети вверх машинист подъемника не включил тормоз, когда стрелка указателя подошла к букве В, клеть вылетела бы из ствола шахты, ударилась о блок на вершине копра и катапультировала бы вверх все и всех, в ней находящихся.