— А из-за чего?

— Не знаю. Взрыв произошел в том месте, где должны были производить обычный подрыв для отбоя угля. Но подрывника, Смоллбоуна, в момент взрыва в забое не было. И Джейксона тоже не было, иначе они бы оба погибли.

— Где же они были?

— Насколько я помню, Смоллбоун говорил, что куском породы ему повредило ногу и Джейксон помогал ему выбраться из забоя.

— Он даже не помнит, правая это была нога или левая.

— Потому что, скорее всего, врет. Альберт известен тем, что, если ему не нужно производить очередной подрыв, любит соснуть в таких местах, где его не будет беспокоить грохот забоя. Правды мы все равно никогда не узнаем: те, кто могли бы сказать, исчезал Альберт из забоя или нет, погибли. И очень трудно поднимать такую тему на расследовании, когда все считают Смоллбоуна и Джейксона героями. В принципе взрыв мог быть вызван подрывом, лампой или искрой. Но ни первого, ни второго, ни третьего там не было. Вот что я силюсь разгадать.

Девочки ловили равновесие, стараясь удержать севших им на головы, как плюмажи, голубей, показывали друг на друга пальцами и хохотали вовсю.

— Твисс попал под лондонский поезд? — спросил Блэар.

— На том пути, что ведет из Лондона на северо-запад. Дело было ночью. Будь это состав с углем, его бы могли заметить, но пассажирские поезда ходят вдвое быстрее. Начальник полиции говорил: бедняга Твисс был настолько пьян, что, по-видимому, даже не успел ничего почувствовать. Не понимаю, какое все это может иметь отношение к розыскам преподобного Мэйпоула.

— Дело в клети. После взрыва вы отправили наверх посыльных. Клеть должна была оставаться наверху, чтобы спустить спасателей, но им пришлось ждать, потому что клеть оказалась внизу. Кто в ней спустился? Это не был Твисс, он спустился после спасателей. Тогда кто же?

— Она могла спуститься пустой.

— Или с принцем Уэльским. Так вы полагаете, Твисс подобрал лампу в штольне, у одного из погибших?

— Я это точно знаю, я его спрашивал. И знаю, что те, кто работает в ламповой, никогда бы не выдали лампу машинисту подъемника. Он взял ее у одного из тех погибших, что лежали на «главной дороге».

— После взрыва номера всех собранных ламп сошлись с теми номерами, что значились в книге выдачи?

— Все, до последней лампы и до последнего человека. На этот раз сошлись. Почему вы притягиваете сюда Мэйпоула?

— Потому что полагаю, что он сумел-таки добраться до подъемника и, когда произошел взрыв, воспользовался возможностью. Вы сами сказали, что добежать оттуда до клети можно очень быстро.

— Но преподобного не допускали на шахтный двор, по крайней мере в рабочее время. Шахтеру легко проскользнуть, потому что охраны нет, а внешне, лицом он не выделяется; священник же — совсем другое дело.

— Об этом я не подумал, — признался Блэар.

— И даже если Мэйпоул добрался до клети, то куда он делся потом? Внизу, в шахте его никто не заметил; среди поднявшихся из шахты его тоже не видели.

— Не знаю.

— Твисс взял чужую лампу. А какой лампой воспользовался Мэйпоул, если все они в итоге так или иначе подсчитаны?

— Не знаю.

— Ваша версия хороша, мистер Блэар, но… до определенного места.

Учитывая все слабые места своей версии, Блэар счел реакцию на нее Бэтти в высшей степени вежливой.

— Готовясь спуститься в шахту, Мэйпоул практиковался в старой штольне. Как вы думаете, где эта штольня может находиться?

— Где угодно. Возможно, прямо у вас под ногами. Здесь, под домами, все ими пронизано, не земля, а соты, по ним можно ходить часами, если знаешь, как они соединены между собой.

«В Уигане все напоминает соты», — подумал Блэар.

— Твисс, когда попал под поезд, был пьян. А с кем он пил?

— С Биллом Джейксоном. Но Джейксон говорит, что Харви ушел один, своим ходом.

— Ага. И конечно же, в расстроенных чувствах?

— И с намерением положить голову на рельсы. Надеюсь, в ваши планы выпивка с Биллом не входит?

— Я по мере возможности избегаю Билла Джейксона.

— Первые умные слова, какие я от вас услышал.

— Я бы хотел завтра заглянуть на шахту. Мне кажется, есть одно место, куда он мог бы подеваться.

— Приходите пораньше. Я к вам присоединюсь.

Девочки прыгали около Бэтти, крича:

— Папочка! Папа! Папа! Папочка!

— Минутку, — сказал им Бэтти и снова повернулся к Блэару: — Не хочу, чтобы вы ушли отсюда с ложным впечатлением. Расследование не отражает истины, это всего лишь официальная версия, процедура, при помощи которой владельцы могут свалить вину на шахтеров и возобновить эксплуатацию шахты. Но если говорить о нас, шахтерах, то знаете, как бы мы поступили, если бы они закрыли шахту, заявив, что она небезопасна? Знаете, что бы мы сделали, лишь бы не голодать? Мы бы боролись за ее открытие, вот что. Так что мы тоже виновны.

— Сыграй в ангела, папочка, сыграй в ангела! — умоляли девочки.

Бэтти снова скрылся в сарае. По дворам тянуло тяжелыми запахами варящегося мяса и подгорелого жира. Со стороны улицы доносились крики разносчиков чая, перемежавшиеся с гудением дудок старьевщиков. Бэтти появился, черные руки его были вытянуты вперед, и на каждой сидело по несколько белоснежных голубей. Бэтти сделал руками едва заметное резкое движение вниз, голуби дружно захлопали крыльями и поднялись. Казалось, взлетает сам Бэтти.

— Она уже собиралась уходить, — такими словами встретила его Фло.

— Куда уходить? — спросил Блэар, но толстушка скрылась за дверью кухни, оставив его на ступенях. Блэар сам не помнил, каким образом он, выйдя от Бэтти, очутился вдруг возле дома Розы. Он шел будто во сне и пришел в себя, лишь оказавшись перед задней дверью ее дома. Дверь открылась, и на пороге появилась Роза в наброшенной на плечи шали, с бархатной лентой на шее и в шляпке, надетой поверх незаконченной прически.

— Ты просто как сирена, — сказал он.

— Билл тебя видел? — Она посмотрела поверх его плеча.

— Не знаю. Скоро выясним. Мне достанутся тумаки, а тебе поцелуи.

— Сирена? — опустила она взгляд на Блэара. — Что-то не припомню, чтобы я тебя зазывала своим пением.

— Я бы и сам пришел. Я Одиссей, потерпевший кораблекрушение. Или Данте, застрявший в девятом круге Уигана в поисках стаканчика джина. Ноги меня сами привели.