Как ученому, Эмеру магия не давала покоя. Из-за нее возникали моменты, которые просто не поддавались исчислению, и обстоятельства, которые никогда не повторялись. Если бы они были исчисляемыми и повторялись, тогда бы имели отношение к науке. А раз уж это не так, они должны иметь отношение к магии.

Эмера тошнило от того, что его жизнь управляется иррациональными элементами. Он бы хотел, чтобы все сводилось к науке и разуму. Но жизнь диктовала иное.

А еще Эмер был честен. Он знал, что у Самоны природная склонность к магии. Она обладала талантами, которых не было у него. Ясновидение – лишь один из них. Этим даром обычно, но не исключительно, обладают женщины, ведьмы. Когда складывались подходящие условия, Самона могла разглядеть за внешним, ложным, глубоко укрытую истину. Ясновидение позволяет увидеть последствия, но выдает такую путаную и смазанную картинку, что только по прошествии времени можно ее понять.

Поскольку Эмер не обладал подобным талантом, ему было очень даже интересно послушать рассказ о том, как воспользовалась ясновидением Самона.

– И что же ты обнаружила? И при каких обстоятельствах это было?

Самона задумалась. Золотистый свет камина освещал ее прекрасное лицо. Ветер снаружи шелестел листвой и раскачивал ветви. Были слышны сверчки. Это было вечером на закате лета.

– Я решила прогуляться до благотворительного общества Симпсон, отнести обещанную шаль. Лэпторн шел по другой стороне улицы. День был пасмурный, его плащ развевался на ветру. И я увидела на плаще лицо.

– Игра воображения! – разочарованно воскликнул Эмер.

– Не думаю. Я почувствовала сверхъестественное, которое так часто сопутствует ясновидению. Ощущение странного очарования. И это лицо с плаща заговорило со мной.

– Ты хочешь сказать, что оно заговорило вслух?

– Не знаю. Возможно, то, что произносилось, не было слышно другим. Но лицо обратилось ко мне: «Выручи! Мне нужна помощь!»

– Кому оно принадлежит?

– Я не знаю.

– Может, это было лицо Дугласа, идиота?

– Нет, не его.

– Ты видела это лицо раньше?

– Никогда.

– Можешь его как-нибудь описать?

– Могу лишь сказать, что это не лицо человека.

Эмер громко откашлялся, нарушив тишину в комнате. Он встал с кресла и заходил взад-вперед по дощатому полу, сцепив руки за спиной. Его длинные черные волосы, повязанные черной лентой, наполовину выбились и закрыли одну сторону лица. Он был сосредоточен и зол.

– Самона, помнишь, почему мы переехали сюда, в Рок-Харбор?

– Да, помню.

– Тогда расскажи.

– Мы переехали, чтобы пожить вдалеке от магии и от тех, кто знает, какой силой мы обладаем.

– И почему мы так решили?

– Эмер, прошу тебя!

– Нет, ты ответь – почему?

Самона понизила голос до шепота:

– Мы устали от одиночества, устали бояться.

– Вот и я так считаю, дорогая. Мы уехали и решили жить простой разумной жизнью, без всякого колдовства. Правильно?

– Правильно.

– Тогда почему ты применила ясновидение?

– Эмер! Нет вреда в том, что я его применила! Никто не заметил! Я сделала это с единственной целью: понять, что он за человек.

– Почему ты считаешь, что никто не заметил?

– Ты не хуже меня знаешь, что на такое способен лишь тот, кто обладает волшебной силой. В городе таких людей нет, только мы.

– И Лэпторн, – добавил Эмер.

– Лэпторн – колдун? Ты уверен?

– Вспомни, что ты мне о нем рассказывала.

Самона подумала и кивнула:

– Да, наверняка он маг. Судя по его поведению, другого и не скажешь.

– И теперь, – произнес Эмер, – он знает, что ты ведьма, и, возможно, подозревает, что я колдун.

– Эмер, я об этом не подумала!

– Ты давно не практиковала, – сказал Эмер. – И поэтому тебя могли обнаружить.

– Но Лэпторн меня не видел. Меня видело только лицо на его плаще.

– А кто приказал этому лицу появиться на плаще? Плащ не чей-то, а Лэпторна.

– Да, пожалуй, ты прав, – согласилась Самона. – Но нет ничего дурного в том, чтобы пользоваться ясновидением. Может, все обойдется.

– Будем надеяться, – сказал Эмер. – Мы переехали в Рок-Харбор не для того, чтобы ввязываться в бессмысленные войны колдунов.

В течение нескольких следующих недель в маленьком Рок-Харборе происходили сверхъестественные события. По ночам горожане слышали жуткие звуки. Например, зловещее пение летучих мышей, которые в огромных количествах собирались в лесу возле города. К их пению присоединялись леденящее кровь уханье сов, тявканье росомах и рычание волков. Лэпторн продолжал процветать, а вот богатство местных жителей таяло. Повсюду появлялись стаи мелких черных насекомых, и трудно было определить, какого они происхождения, естественного или нет. Но хуже всего было то, что маленькая Эми заболела лихорадкой. Это и подтолкнуло Эмера к действиям.

Эмер вызвал свою личную элементаль. Благодаря изысканиям в области алхимии он давно знал, что эфир полнится разнообразными диковинными сущностями. Они реагировали на естественные законы, выраженные через алхимические манипуляции. Эти создания не были людьми. Их мотивации были непонятными и порой шокирующими. Но элементали могли оказать помощь алхимику, если тот относился к ним с уважением.

Эмер сжег определенные химикаты и повторил заклинания. Вскоре элементаль откликнулась на его зов. Робин Гудфеллоу – так звал эту сущность Эммер – появился в огромной стеклянной реторте. Он был не больше пяти дюймов ростом, имел лицо в форме сердечка, как у эльфов, и длинные острые уши.

– Вечно ты зовешь меня в самый неподходящий момент, – проворчал Робин.

Он был почти бестелесным и скорее походил на танцующий за стеклом язычок пламени, который в зависимости от настроения меняет свой цвет.

– Прошу прощения, – сказал Эмер. – Может, в другой раз?

Он уже знал, какие неприятности можно накликать, заставляя элементаль сделать что-то против ее воли.

– Нет, все в порядке, – сказал Робин. – Так уж случилось, что сейчас я располагаю временем. Собирался на бал-маскарад – Оберон его устраивает в Пойктесме. Но бал отменили из-за сидерических эффектов злой природы, так что я к твоим услугам.

Эмеру хотелось расспросить Робина о том, кто такой Оберон, и что за бал-маскарад он устраивает, и что это за место – Пойктесме. Но он предпочел перейти к делу. Эмер рассказал Робину о Лэпторне, о мистических событиях, которые произошли в Рок-Харборе после появления ювелира, и о том, что обнаружила Самона в его доме.

– И чего ты от меня хочешь?

– Я буду очень признателен, Робин, если ты побываешь там, а потом расскажешь мне об увиденном.

– А почему сам не пойдешь?

– Это крайне затруднительно. После того как к Лэпторну без приглашения зашла Самона, он установил защиту.

– Ладно, загляну, – пообещал Робин.

В тот вечер Эмер собрался просмотреть бумаги в своем кабинете и заметил танцующий в большой стеклянной реторте зеленый язычок пламени.

– Робин, это ты?

– Кто же еще.

– И ты побывал в доме Лэпторна?

– Попытался. Но это место окружено страшной магией. Я попробовал незаметно проникнуть внутрь через замочную скважину, но меня что-то схватило за волосы и потянуло в дом. Я быстро смылся, можешь мне поверить.

– Итак, я знаю не больше, чем раньше, – печально заметил Эмер.

– Сейчас все-таки узнаешь больше. Твои подозрения по поводу другой элементали подтвердились. Я даже издали почувствовал ее присутствие.

– Это он не впустил тебя в дом? Он сильнее, чем ты?

– Я бы не сказал, что сильнее, – ответил Робин. – Но вокруг этого дома много зла, самого черного зла.

– А есть ли способ туда проникнуть?

– Для тебя – да, – сказал Робин. – Надо только использовать надлежащее заклинание.

– Какое именно?

Робин Гудфеллоу уселся на пустоту внутри реторты. На нем была красно-коричневая блуза с широкими рукавами и зеленая туника. Лицо в форме сердечка было орехового цвета и все в морщинках.