Саммикин и Оссип неторопливо подобрали дорожные посохи и двинулись в атаку на помощника конюшего, защищавшегося отважно и ловко – пока сухая ветка не разлетелась в щепки под ударом пузатого бродяги. Замахнувшись посохом, Оссип изо всех сил огрел Пимфида в висок – глаза паренька закатились, он свалился. Саммикин продолжал пинать и колотить Пимфида, пока Оссип привязывал лошадь к дереву. Прервавшись, коротышка решительно повернулся в сторону Мэдук. Принцесса наконец сумела сбросить оцепенение – развернув Тайфера, она понеслась галопом по проселочной дороге.

Голова Пимфида безжизненно повисла, струйка крови текла у него изо рта. Отступив на пару шагов, Саммикин одобрительно крякнул: «Этот уже ничего не расскажет! Пора ловить его подружку».

Низко пригнувшись к лошадиной гриве, Мэдук скакала по колее между каменными оградами. Она оглядывалась через плечо – Оссип и Саммикин пустились в погоню трусцой. Мэдук издала восклицание, напоминавшее стон, и снова пришпорила Тайфера. Она надеялась доехать до какой-нибудь прорехи в ограде, чтобы выскочить на луга и вернуться к Старой дороге.

Бандиты не отставали. Оссип бежал длинными размашистыми шагами, будто надменно выпрямившись; Саммикин прилежно работал полусогнутыми руками и мелко семенил, слегка рыская из стороны в сторону, как озабоченная жирная крыса. По-прежнему возникало впечатление, однако, что они не слишком торопятся.

Мэдук смотрела то направо, то налево. С одной стороны тянулась канава с проточной водой – за ней путь преграждала каменная ограда; с другой ограда кончилась, но ее заменила плотная живая изгородь боярышника.

Впереди отворот колеи свидетельствовал о наличии бреши в ограде. Мэдук повернула на всем скаку, промчалась через эту брешь – и в испуге остановилась, натянув поводья. Она очутилась в небольшом загоне для овец. Озираясь по сторонам и поворачиваясь в седле, она не замечала никакого выхода.

Тем временем, пыхтя и отдуваясь, в прорехе ограды появились Оссип и Саммикин. Все еще слегка задыхаясь, Оссип протянул руку к принцессе: «Потихоньку, не шарахайся! Придержи конька! Спокойно, спокойно – мы уже достаточно набегались».

«Главное – спокойствие! – громко подтвердил Саммикин. – Скоро все кончится, и – насколько мне известно – у тебя больше не будет никаких поводов беспокоиться».

«Никаких, это уж как пить дать! – согласился Оссип. – Стой смирно, не плачь: терпеть не могу ревущих детей!»

Мэдук отчаянно пыталась найти в ограде загона место пониже, где Тайфер мог бы перескочить, но такого места не было. Она соскользнула на землю и обняла Тайфера за шею: «Прощай, дружище! Мне придется тебя покинуть, чтобы спасти свою жизнь». Подбежав к изгороди, Мэдук вскарабкалась на нее, спрыгнула с другой стороны и поспешила прочь.

Оссип и Саммикин в ярости заорали: «Стой! Вернись! Мы пошутили! Мы тебе ничего не сделаем!»

Испуганно оглянувшись, Мэдук побежала еще быстрее – туда, где неподалеку начиналась темная чаща Тантревальского леса.

Грязно ругаясь, проклиная необходимость прикладывать столько усилий и выкрикивая самые изобретательные угрозы, доступные их воображению, бандиты кое-как перевалили через ограду загона и продолжили погоню.

На краю леса Мэдук задержалась, чтобы отдышаться, и прислонилась к стволу старого дуба. По лугу, не дальше, чем в пятидесяти ярдах, ковыляли Оссип и Саммикин, уже едва державшиеся на ногах от усталости. Коротышка заметил принцессу – ее растрепанные темно-рыжие кудри выделялись на фоне шершавого ствола. Бродяги почти остановились, после чего стали шаг за шагом приближаться. Саммикин позвал слащавым тоном: «А, милочка моя! Ты решила подождать – это правильно, это хорошо с твоей стороны! Не ходи в лес, там живут бяки и буки!»

«Они тебя сожрут заживо и выплюнут твои косточки! – добавил Оссип. – А с нами ты не пропадешь!»

«Иди сюда, цыпленочек! – ворковал пузатый. – Мы с тобой от души позабавимся!»

Мэдук повернулась и нырнула в лес. У нее за спиной раздавались разочарованные возгласы бандитов: «Вернись сейчас же, рыжая проныра!» «Теперь тебе не сдобровать – чем дольше ты прячешься, тем хуже для тебя!» «Подожди у меня, барское отродье – ты еще будешь пищать и выворачиваться и судорожно вздыхать, пока не потеряешь сознание! Никакой пощады тебе не будет! Нам от твоей породы никогда пощады не было!»

Мэдук морщилась, у нее тревожно сжималось сердце. Неужели мир может быть так уродлив и жесток? Они убили Пимфида, доброго храброго Пимфида! А Тайфер? Она больше никогда не сможет скакать на Тайфере, куда глаза глядят! Если разбойники ее поймают, они ей мигом шею свернут – даже если им не придет в голову устроить с ней какое-нибудь немыслимое развлечение.

Мэдук остановилась и прислушалась, затаив дыхание. Шорох опавших листьев и треск валежника под тяжелыми ступнями угрожающе приближались. Мэдук бросилась в сторону, забежала за плотную поросль терновника и стала продираться сквозь чащу низкорослого лавра, надеясь сбить преследователей с толку.

Лес становился гуще, небо уже почти не проглядывало сквозь листву; его было видно только там, где недавно упало старое дерево – или там, где по какой-то причине образовалась прогалина. Принцессе преградило путь большое трухлявое бревно; она перебралась через него, обогнула, пригнувшись, колючую завесу ежевики и перепрыгнула через родник, сочившийся в темно-зеленом ковре жерухи. Она задержалась, чтобы оглянуться и перевести дыхание. Не было заметно ничего страшного – судя по всему, ей удалось ускользнуть от разбойников. Мэдук затаила дыхание и прислушалась.

Глухие, потрескивающие отзвуки шагов, едва слышные, все еще осторожно приближались – бандитам посчастливилось заметить лоскут белого платья принцессы в просвете зарослей, они продолжали идти по ее следам.

Мэдук тихо всхлипнула от раздражения. Повернувшись на каблуках, она снова побежала, выбирая самые труднопроходимые места и стараясь все время держаться в тени. Проскользнув через заросли ольхи, она перешла вброд сонный ручей, пересекла поляну и забежала за огромный ствол упавшего дуба. Там, где торчали вверх и в стороны обломанные корни, она нашла небольшую нишу, прикрытую пучком наперстянок. Присев на корточки, Мэдук протиснулась спиной в расщелину между корнями.

Прошло несколько минут. Мэдук ждала, едва осмеливаясь дышать. Послышались шаги: Оссип и Саммикин шли где-то рядом. Мэдук зажмурилась – ей казалось, что бандиты могут почувствовать ее взгляд и вернуться.

Оссип и Саммикин ненадолго задержались на поляне, мрачно озираясь по сторонам. Пузатому показалось, что он услышал издали какой-то звук – указав пальцем в том направлении, он издал яростный возглас, и разбойники углубились в чащу. Глухие отзвуки шагов удалялись и постепенно растворились в лесной тишине.

Мэдук не вылезала из тесного убежища. Ниша между корнями оказалась теплой и удобной – веки ее невольно опустились, и она задремала.

Прошло время – как долго? Пять минут? Полчаса? Мэдук проснулась; теперь у нее затекли руки и ноги. Она стала осторожно выбираться из расщелины – и застыла. Что это? Тихие, звенящие, переливчатые звуки… Музыка?

Мэдук напряженно прислушивалась. Судя по всему, источник звуков находился где-то поблизости, но соцветия наперстянки не позволяли его разглядеть.

Мэдук сидела на корточках, не решаясь покинуть укрытие. Музыка казалась беззаботной и бесхитростной, даже несколько легкомысленной, и сопровождалась причудливыми короткими трелями и присвистами. Опасное или злобное существо, решила Мэдук, никак не могло бы получать удовольствие от таких наигрышей. Принцесса приподнялась на коленях и выглянула из-за пучка наперстянки. Было бы неудобно, если бы ее обнаружили в такой неподобающей достоинству позе. Мэдук набралась храбрости, поднялась на ноги, пригладила растрепанные волосы и стряхнула опавшие листья, приставшие к платью, в то же время внимательно изучая окрестности. В двадцати шагах на гладком валуне сидело небольшое существо – едва ли крупнее самой принцессы – со сморщенной физиономией и круглыми глазами цвета зеленоватой морской волны, с кожей и волосами одинакового темно-орехового оттенка. Существо нарядилось в аккуратный коричневый костюм с голубыми и красными полосками; на голове у него была залихватская синяя шапочка с плюмажем из переливчатых перьев черного дрозда, а ступни его скрывались в длинных башмаках с заостренными носками. Существо держало в руке деревянную шкатулку-резонатор с выступающими металлическими язычками; язычков было не меньше двух дюжин, и существо, перебирая их пальцами, извлекало из шкатулки звенящие переливчатые звуки.