— Мама…

— Ну что «мама»? Ты достаточно часто упоминала его.

— Я думала, что из Стенли получится прекрасный муж, потому и была увлечена им. — Оливия никогда не врала матери и не собиралась делать это сейчас.

— Была? Что же произошло?

— Произошел Лукас. На праздновании Рождества. Я до сих пор не понимаю, как я… как я… позволила этому произойти.

— Какой он? — мягко спросила ее мать. Теплые чувства наполнили сердце Оливии.

— Он высокий, симпатичный и такой… — в конце концов, она должна признать это, — сексуальный. Мать улыбнулась:

— А еще?

Оливия съела немного мороженого.

— Он может быть упрямым и решительным и в то же время нежным.

— И что он думает о твоей беременности?

— Он хочет, чтобы я вышла за него замуж, он хочет стать отцом. Но, мамочка, он не такой надежный и стабильный, как Стенли. Ему, может быть, даже не захочется оставаться в Финиксе. У него собственный самолет, он может улететь по делам или по собственной прихоти куда угодно и, боюсь, может оказаться таким же, как папа, хотя и не решаюсь себе в этом признаться.

— Очень важно знать, о чем мечтает мужчина, дорогая. Мечты твоего отца были и до сих пор остаются призрачными.

— Я даже не знаю, о чем он мечтает, — призналась Оливия и, отрешенно мешая ложечкой мороженое, добавила:

— Я переехала к Лукасу, чтобы узнать его лучше. Никаких обязательств, никаких уз. Пока. Я живу у него всего лишь неделю. Он очень сложный.

— Ты тоже не простая, — мать взяла руку Оливии. — Дорогая, скучный мужчина не является залогом счастья в будущем, а страсть может создать прочный союз. Только твое сердце знает верный ответ на этот вопрос. Не нужно принимать решение сломя голову, только потому, что ты беременна.

— Я знаю. Я и не буду. Просто все произошло так быстро.

— Дай страстям в твоей душе улечься. И знай: если я буду нужна, я всегда приду тебе на помощь.

Оливия понимала, какое это счастье, когда мать готова прийти на помощь в любой ситуации. Пока отец ее гонялся за призрачными мечтами, мама делала все возможное, чтобы реалистичные мечты Оливии претворились в жизнь.

Лукас вошел в свой дом, думая только об Оливии. Он не увидел ее машины на привычном месте. А войдя в гостиную, почти осязаемо ощутил ее отсутствие. Он возвратился раньше обычного. Такое рвение было ему несвойственно.

Он попытался читать воскресные газеты, но мысленно возвращался к разговору с Мим и Уаттом. Они загорелись желанием познакомиться с Оливией, но отнеслись с пониманием к тому, что он не хотел торопиться с этим, памятуя об истории с Селестой. Что, если Оливии все это будет не нужно? Вот когда они с Оливией станут ближе друг другу…

Когда открылась дверь, он сделал глубокий вдох и небрежно отложил газету.

— О, ты уже вернулся, — произнесла Оливия, увидев его.

Он надеялся на более эмоциональное приветствие. Неужели их разговор со Стенли перерос во что-либо большее?

В джинсах и футболке, с волосами, собранными в конский хвост, она выглядела как подросток.

— Мама уехала? — поинтересовался он.

Оливия опустила сумку рядом с софой.

— Мы прошлись по магазинам, а затем она отправилась домой. Мама настояла на том, чтобы купить что-нибудь для ребенка.

— Как она отреагировала на известие?

— Моя мама, Лукас, исключительная женщина. Она была удивлена, но… поддержала меня, как всегда. Лишь предостерегла от скоропалительного решения.

— Относительно меня?

— Относительно всего. Как прошел твой уикенд?

— Нормально.

— Нормально. И это все?

— Приятно отвлечься от дел. Флагстафф сильно отличается от Финикса, там даже снег еще не растаял.

— Ты катался на лыжах?

В получасе езды от ранчо была горнолыжная база и хороший сервис по обслуживанию туристов. Но ранчо влекло его больше, чем лыжные спуски.

— В этот раз нет. — Потянувшись к софе, он подхватил сумку. — Можно посмотреть?

— Конечно.

Желтые рубашечка, штанишки и крошечные ботиночки выглядели словно кукольная одежка.

— Какие малюсенькие! Она засмеялась:

— Они рассчитаны на трехмесячного ребенка. Мама сказала, что одежду нужно покупать на вырост.

— На вырост? О боже…

— Не верится, правда? — Она положила руку на живот, и в ее глазах появилось мечтательное выражение. — Я еще не чувствовала, как он шевелится и, наверно, еще пару месяцев не почувствую, но каждый миг осознаю, что внутри меня новая жизнь. Мне даже кажется, что я ощущаю биение крошечного сердечка.

Лукас встал. Его сердце было переполнено эмоциями.

— Ты ведь действительно хочешь этого ребенка?

— Хочу ли я его? Больше всего на свете! — воскликнула она с жаром. Он заглянул ей в глаза:

— Прошла неделя. Что ты решила насчет нас? Несколько секунд она колебалась:

— Я по-прежнему считаю, что нам еще нужно пройти долгий путь.

В его груди все сжалось. Он понимал, что она может уйти из его жизни в любую минуту и забрать их ребенка с собой. Возможно, прямо к Стенли Уиткомбу.

По выражению лица Лукаса Оливия поняла, что ему не понравился ее ответ.

— Пройти долгий путь до чего? — спросил он. — Пока ты не забудешь о жизни, которую планировала до беременности? Я уже начинаю думать, сможешь ли ты о ней забыть.

— Да, я все еще думаю о карьере, — ответила она после напряженной паузы. — Я хочу сдать экзамен и заниматься частной практикой… — Зазвонил телефон, прервав их, но Оливия не обратила на него внимания, ей нужно было высказать все, что у нее накопилось на сердце. — И, между прочим, я до сих пор ничего не знаю о тебе. О твоем прошлом, о твоих мечтах. Мы… Телефон не затихал.

— Я лучше возьму, — сказал Лукас, дотягиваясь до него.

Ей показалось, что на его лице мелькнуло облегчение оттого, что их прервали. Что он от нее скрывает? Куда уезжал на выходные и с кем их провел? Ответы на эти вопросы ей нужны были сейчас, прежде чем их взаимоотношения будут развиваться дальше.

Лукас напряженно слушал говорящего. Наконец он произнес:

— Мы потратили на это дело слишком много времени и сил, чтобы позволить переговорам развалиться. Не беспокойтесь. Я уже выезжаю.

— Неприятности? — спросила она, когда Лукас , положил трубку.

— Это Рекс. Сделка проваливается и нужно выработать новую стратегию. — Он направился к лестнице. — Мне нужно переодеться. Скорее всего, я пробуду на заседании до утра.

Он уже поднялся на три ступеньки, когда Оливия окликнула его:

— Лукас? — Он остановился. — Но нам нужно договорить.

Держась одной рукой за перила, он обернулся.

Оливия не могла понять, что выражал его взгляд.

— Завтра вечером. Мы пойдем куда-нибудь в тихое местечко поужинать.

— Я не могу завтра. Стенли обещал помочь мне подготовиться к экзамену. У меня осталась всего неделя.

Лукас стиснул зубы.

— Понятно. Что ж, тогда дай мне знать, когда у тебя появится время для меня. А сейчас у меня нет времени. — Он поднялся наверх и закрыл дверь в свою комнату.

Мать Оливии всегда говорила, что приличным женщинам ругаться непозволительно. Но Оливия помнила, как ругался ее отец. И громким шепотом с яростью произнесла его ругательства. Потом решила, что Лукас Хантер — самый несносный человек на земле.

И она в него влюблена.

Всю ночь Оливия пролежала без сна, прислушиваясь, не пришел ли Лукас, но ничего не услышала. На рассвете, выскользнув из постели и набросив на себя халат, она направилась к его спальне. Дверь была закрыта. Она постучала, но ответа не последовало. Открыв дверь, она увидела, что постель не смята. Нигде не было и следа его присутствия.

Наспех одевшись, она съела кусочек тоста и поспешила к своей машине. Уже в машине ей пришло в голову, что нужно было ему позвонить. Но ей не хотелось, чтобы он думал, будто она шпионит за ним. Лучше подойти к его кабинету и незаметно выяснить, там ли он. И в «Баррингтоне» ли он вообще… Может быть, он снова улетел навестить своего «друга»…