В зале ожидания Черноземов встал за одной из пальмочек таким образом, чтобы быть незаметным для пассажиров, прибывших рейсом Москва — Новосибирск. Он хотел увидеть лицо звеньевого до того, как тот войдет в прямой зрительный контакт со своими подчиненными. Осуществить, так сказать, предварительное сканирование личности. Как назло, Джо оказался впереди и закрыл часть обзора. С ним случайно столкнулась симпатичная чернявая женщина лет тридцати пяти от роду с двумя дошколятами. Махмудов долго извинялся, а женщина, мило улыбаясь, уверяла нерасторопного стража, что ничего страшного не произошло. Влад не умел раздражаться, но часто ощущал слабое зудение внутри себя, которое называл "злым азартом". Вот возникла неблагоприятная ситуация: Джо и какая‑то слишком уж вежливая пассажирка закрыли часть обзора, мешают осуществлению задуманного. И становится интересно, что произойдет раньше: рассосется эта нелепая неразбериха или на горизонте появится Роб. Неразбериха рассосалась раньше. До ушей Влада донесся окрик:

— Аиша!

Черноземов обернулся и увидел крепко сложенного русоволосого мужчина примерно тех же лет, что и вежливая пассажирка. Судя по выправке — военный. Или даже особист… да, скорее всего, особист. Взгляд слишком цепкий. Контрразведчик, мать его.

— Папа! Папа! — радостно завизжали дошколята и побежали навстречу мужчине, который присел на корточки, обхватил детишек и поднял их на руки.

Аиша наконец‑то отвязалась от Джо подошла к мужу, обняла его, поцеловала и произнесла:

— Привет, любимый.

— Привет, — сказал контрразведчик, — как там Москва?

— Здорово, — ответила женщина, — открытие музея прошло на "ура", я тебе потом все расскажу…

Внимание Влада вновь переключилось на вход в зал ожидания. И тут он увидел Роба. Звеньевой казался таким же, как и два дня назад. Хмуро — невозмутимым, сосредоточенным, целеустремленным. Однако в его глазах проглядывалась подавленность, скрытое напряжение, причиняющее боль. Что‑то крутило Гордеева изнутри, беспокоило глубокой занозой, порою даже нещадно терзало, заставляя прилагать большие усилия, чтобы сохранять внешнюю невозмутимость. Все это читалось в неуловимых движениях звеньевого, в его походке, в мимике. Да уж, совершенно очевидно, что босы со званием "выше куратора" дали Робу непростое задание. Осталось выяснить, какое именно и почему возникли опасения, что звеньевой не сможет его выполнить.

"Во всяком случае, правом отказа он не воспользовался", — подумал Влад, выходя навстречу звеньевому. Гордеев сухо поздоровался с подчиненными и новосибирским стражем Саниным, который разрешил называть себя Николаем или даже просто Колей. Однако было понятно, что этот самый Коля не так прост как хочет казаться. Черноземов не сомневался, что на счету столичного коллеги минимум полсотни загубленных жизней разномастных врагов Конфедерации: от воинствующих исламистов до уйгурских наци. А матерые бандиты при встрече с ним превращались в малых детей: плакали, гадили под себя и, захлебываясь соплями, обещали, что больше не будут.

Санин провел коллег на вертолетную площадку. Там их ждал черный винтокрыл, похожий на огромную мертвую рыбину, плавающую брюхом верх. Перед этим Роберт кратко ввел стражей в курс дела. Оказывается, министр Внешнеэкономических связей Александр Зайцев подозревается в измене Родине. Его дочь, некая Мария Зайцева, украла информацию с последними разработками в области дисгайз — технологий и теперь бесследно исчезла на просторах Аляски. Понятно, что, скорее всего, перебежала на сторону ВЭК. Хотя и японцев из списка подозреваемых исключать не стоит. Задача стражей — допросить злополучного министра и побывать в НИИ, откуда была украдена информация и где уже вовсю шерстят следователи по особо важным делам, а затем, скорее всего, отправиться на Аляску, по возможности поймать и доставить на территорию Конфедерации изменницу. Из всего вышесказанного Владу было только одно непонятно: почему для этой цели понадобилось звено с западной части страны. Магаданские вкупе со столичными стражами справились бы с этой проблемой не хуже. Впрочем, торопиться не стоит, рано или поздно это само собой выяснится…

Трехмиллионный Новосибирск за последние сорок лет сильно разросся, главным образом в восточном направлении. Попасть на другой конец города, в район Гусиный брод, где находилась Генеральная прокуратура Советской Конфедерации на автомобиле в полуденный понедельник, означало бесконечное стояние в пробках. Но даже при отсутствии транспортных заторов преодолеть сорок километров по воздуху гораздо быстрее, нежели по городской дороге.

Простой парень Коля уже в кабине винтокрыла выдал стражам новые и изъял старые паспорта.

— Это для Аляски, в Новосибе вы работаете под своими именами, на режимные объекты вас проведут инкогнито, без регистрации, — произнес он вполголоса, поскольку винтокрыл летел почти бесшумно.

Спустя двадцать минут они приземлились на крыше тридцатиэтажного здания. Здесь стражам предстояло разделиться. Роб и еще два человека должны были участвовать в допросе министра, остальные летели в НИИ. Влад после активации плана "Санитар" хотел держать звеньевого на виду, и уже решил было отозвать Гордеева на пару слов, рассказать ему об обидах Леши Планкина, предложить отправить того вместо себя, пусть почувствует независимость от шефа, но Роб опередил Черноземова.

— В НИИ полетят не два, а три человека, — сказал он, — Джохар, Леша и Марк. Махмудов, ты назначаешься старшим. Я и Влад остаемся в прокуратуре.

Такой поворот событий слегка озадачил Черноземова. Получается, Гордеев специально идет на сближение. Мол, мне нечего скрывать.

— Я всегда думал, что для допросов гондонов высокого ранга нужно трое, один натягивает, другой рвет, третий штопает, — заметил Марик.

Роб прожег подчиненного взглядом и спросил:

— Ты слышал, что я сказал?

Марик состроил невинное лицо и в притворном испуге закивал головой.

Допрос в комнате правды или труфоруме, так иногда ее называли, действительно предполагал наличие трех дознавателей. Первый с мининаушником в ухе общается с подследственным, сперва задает простые вопросы, ответы на которые очевидны. Например: "как зовут вашу маму?", "сколько вам лет?", "назовите девичью фамилию вашей жены?". Затем следователь неожиданно спрашивает: "а скажите, пожалуйста, вы случайно не знаете площадь поверхности планеты Уран?" Разумеется, человек, если он, конечно, не астроном, впадает в легкий ступор, поскольку понятия не имеет, что от него хотят. Впрочем, у астронома спросили бы о чем‑нибудь другом, о чем‑нибудь таком, чего он точно не знает. И наконец, дознаватель, лукаво улыбаясь и подмигивая, задает непристойный вопрос, что‑нибудь вроде: "а у вас ведь были гомосексуальные фантазии?" или "а вы никогда не хотели попробовать на вкус собственные экскременты?" Единственная цель провокационного поведения следователя — вызвать стыд, негодование, злость, любой всплеск негативных эмоций. В это же время второй экзекутор с помощью аппарата, называемого "фиксатор", сканирует биотоки, излучаемые подследственным, и настраивает на его биополе аппаратуру таким образом, чтобы в дальнейшем легче было отделить ложь от правды; стены и потолок труфорума сплошь покрыты сенсодатчиками.

Затем вся информация с фиксатора передается на психосканер, за которым сидит третий дознаватель, "шептун", подсказывающий первому, обманывает допрашиваемый или нет.

Влад, Роб и пятидесятилетний седеющий мужчина со слегка раскосыми глазами, представившийся следователем Бердибековым, смотрели на экран, висящий на стене. Министра Внешнеэкономических связей уже поместили в труфорум, и сейчас, сгорбившийся и подавленный, он сидел за столиком. Александр Зайцев был маленьким лысеющим мужчиной плотного телосложения.

— Вам точно не нужен третий ассистент? — спросил Бердибеков.