Несколько секунд спустя послышался ответ:

— Биотоки идентифицированы, сетчатка глаз идентифицирована, голос идентифицирован.

Затем что‑то зажужжало, и массивная дверь с еле уловимым шипением ушла вправо.

Стены просторного помещения размерами с небольшой кинозал были, казалось, сложены из мониторов. Часть из них не работала, образуя черные впадины среди изображений каких‑то графиков, карт и видеосъемок с высоты птичьего полета. По периметру располагались столы со столешницами в виде незамкнутых колец, внутри которых на вертящихся креслах располагались люди в наушниках. В центре зала находился еще один стол. За ним сидел мужчина в звании капитана. Он что‑то быстро набирал на клавиатуре ноутбука. Махмудов заметил на левой груди военного красную нашивку с перекрещивающимися черными серпом и молотом — знак Гвардии Советов. Внизу нашивки имелась надпись: "Да здравствует смерть!" Увидев посетителей, капитан снял наушники, вылез из‑за стола, и бодро отчеканив три строевых шага, сказал:

— Товарищ полковник, за время моего дежурства никаких происшествий не случилось. Станции электронного сканирования работают в нормальном режиме, на боевом дежурстве находятся двенадцать левимагов и пятьдесят два беспилотника, активность в зоне наблюдения ниже среднего, подозрительных передвижений не наблюдается за исключением квадрата 19–44. Дежурный по Центральному пункту слежения капитан Карпов.

— Хорошо, товарищ капитан, — Соколов улыбнулся, спрятав ядовитую зелень глаз за стеклами солнцезащитных очков, — проведи‑ка нас в комнату Прямого контакта.

Карпов с замешательством посмотрел на полковника, затем на Махмудова, затем снова на полковника.

— Не боись, капитан, — ободряюще произнес Соколов, — это важный человек из Москвы. Делай, что говорю, под мою личную ответственность.

Еще какое‑то время Карпов мешкал, но затем, отрывисто кивнув, развернулся и сделал жест, приглашающий следовать за собой. Они оказались в небольшом помещении, где имелись пульт управления, экран на всю стену и несколько дополнительных мониторов.

— Спасибо, ты свободен, капитан, — сказал полковник.

Когда Карпов удалился, Соколов и Махмудов сели за пульт.

— Полюбуйся, — полковник включил экран, на котором появились какие‑то цифры, — отсюда можно подключиться к любому левимагу или беспилотнику, которые сейчас над Черными Территориями летают и отсюда же любым из них можно управлять.

— Я на здании ни одной антенны не видел, — заметил Джохар.

— Все принимающие антенны расположены в радиусе тридцати километров, сюда собираются через ретрансляторы и далее по подземным коммуникациям, — объяснил полковник. — Это такой вид маскировки для центрального пункта. Но даже если его разбомбить, любой из резервных автоматически становится центральным. Вот смотри, что у нас тут на сегодня интересного… ага… — Соколов защелкал тумблерами.

На экране возникла надпись: "Левимаг Љ 23–2. Заряд 93 %. Квадрат 19–44". А затем появилась видеоизображение: какой‑то полуразрушенный поселок с высоты птичьего полета.

— Хорошая вещь левимаги, — тихо проговорил полковник, взявшись за джойстик, — летают бесшумно, маневренность сверхвысокая, поле защитное имеется, не каждую такую машину и ракета возьмет, не то что пули или гранатомет. Но дорогая, зараза, и твердое топливо на нее тоже не дай бог стоит. Представь, у нас тут восемьдесят пять процентов авиапарка класса "Мини" всей Конфедерации имеется. Следим за дикарями. А вот, кстати, по тяжелым левимагам и левимагам среднего и малого классов мы только третьи в мире. После японцев и вэков. И если от Корпорации мы совсем чуть — чуть отстаем, и скорее всего, перегоним, то с Империей Взаимного процветания беда. Они сейчас заново Океанию, Китай с Кореей да западное побережье Америки колонизируют, боятся, что их островах уничтожить можно как два пальца. Только большая уязвимость японской метрополии нас и спасает… Курилы мы уже никогда не вернем.

Полковник потянул вперед джойстик и поселок на экране стал стремительно приближаться. Затем все остановилось — левимаг завис примерно в трехстах метрах над полуразрушенным селением.

— Сейчас увеличим кратность, включим микрофоны дальнего действия и камеру ночного видения, ибо скоро ночь… — бормотал Соколов, и в голосе его улавливались нотки детской радости.

Махмудов увидел человеческие фигурки, прячущиеся за развалинами, послышались трели автоматных очередей, одиночные выстрелы карабинов, хлесткие звуки, издаваемые винтовками.

— Китайские поселенцы с местными дерутся, — пояснил полковник, — мы в их дела не вмешиваемся, лишь бы за пределы Черных Территорий не лезли.

Джохара покоробило увиденное, но все же у него хватило сил спросить:

— И это называется активность ниже среднего?

— Ну да, — сказал Соколов, — один — два конфликта в день с парой дюжин трупов — это мелочь, на которую и внимание не стоит обращать. Бывает, такая бойня разворачивается, в дрожь даже отъявленных садюг бросает. С массовыми казнями пленных, изнасилованиями, пытками и прочими атрибутами войны на тотальное уничтожение. Раньше тут ставки делали, кто кого в каком районе задавит: косоглазые черножопых или черножопые косоглазых, или какой из кланов кого победит. Но я эту контору прикрыл. Что мы букмекеры какие‑то? Поселенцев, к сожалению, гибнет больше, так мы теперь всех нелегалов целыми семьями с Дальнего Востока требуем переправлять к нам, а мужиков поздоровей в спецлагерях тренируем, чтоб от зверьков отбиваться умели. В общем, худо — бедно желтозадые смогли закрепиться на севере Черных Территорий, их там сейчас тысяч сто пятьдесят, мы им оружием, боеприпасами, да и продуктами периодически помогаем. Туземцев, понятно, больше — около восьмисот тысяч, хотя тридцать лет назад, когда Черные территории только создали, было больше миллиона.

Раздался взрыв — на экране, подымая бледно — серые клубы пыли, обрушилась часть здания, возле которого корчились в предсмертных судорогах несколько человеческих фигурок.

— Н — да, — усмехнулся полковник, — голод, война, болезни и неправый суд скоро уполовинят ублюдков. Четыре коня апокалипсиса, блин. И пятый конь — незаконная миграция.

Джохару вдруг стало мерзко лицезреть картины побоища, он прикрыл глаза и произнес не своим голосом:

— А ведь я мог быть там.

— Где там? — удивился Соколов.

— Там, среди черножопых, как ты любишь говорить…

— Т — а-а — а-к, — полковник снял очки и внимательно посмотрел на товарища, — а я думаю, почему это Джо ко мне погостить приехал? Неужели по старому другу соскучился? Оказывается, нет, просто очередной кризис идентичности.

Махмудов поморщился, бросил взгляд на стонущих под завалами раненных и сказал:

— Выключи.

Соколов перевел левимаг в автоматический режим, нажал кнопку — экран погас.

— Это ведь правда, — Джохара душило нечто такое, что он никогда не смог бы описать словами, — это правда.

— Слушай, — медленно, почти по слогам произнес полковник, — сейчас мы поедем ко мне, бахнем коньячку грамм по пятьсот, и ты все расскажешь. А завтра депрессия твоя пойдет на спад.

— Я опять нажрусь как свинья, — отмахнулся страж от предложения друга, — нет, спасибо. Тоскливо мне вот и все… свой среди чужих, чужой среди своих… вот и все…

— Какая чушь! — возмутился Соколов. — Ты сам хоть думаешь, что несешь?! Ты и я, — он с силой ткнул себя пальцем в грудь, — и еще миллион с лишним воспитанных в спецшколах и специнтернатах друг другу семья и опора. Мы советины, понимаешь, советины. Тебя бы вообще сейчас в живых не было!

— Я янычар… и вообще, может, и хорошо, если б меня не было, — сказал Махмудов.

— Нет, Джо, если бы не было тебя или меня или всех остальных, здесь бы был хаос и смерть, была бы одна большая черная территория площадью в двадцать миллионов квадратных километров…

— Откуда ты знаешь, что было бы? — горько усмехнулся страж.

— Знаешь, что я тебе скажу, Джо? — полковник пристально посмотрел в глаза товарищу. — Иногда мне кажется, что Кашин был нашим русским Диоклетианом. Пятьдесят лет назад страна в такой заднице была, что казалось все, конец. Ты думаешь, мы просто так здесь стоим, охраняем дикие земли. Нет, мы загнали зверя обратно в его пещеру. Или ты думаешь, только одних черножопых гасили? Так ты не прав, всякую белозадую мразь выжигали каленым железом тоже. Всех этих толерастов и прочих недоносков. Моих братьев по крови. Только они ни хрена мне не братья! Мы до сих пор от их правления оправиться не можем. Ты знаешь, какое сейчас население Советской Конфедерации? Сто тридцать два миллиона. А век назад на этой же территории жило более двухсот миллионов! Только сейчас полноправные гражданки стали рожать на уровне воспроизводства. Даже чуть больше. Два и четырнадцать…