«Как детство, ночь обнажена…» Как детство, ночь обнажена. Земля становится просторнее… Моя щека обожжена пронзительным: «Скажи мне что-нибудь!..» «Скажи мне что-нибудь!.. Скажи! Скорей! Пусть будут волны – до неба. Заполони. Опустоши. И все-таки скажи мне что-нибудь!.. Плати за то, что целовал, словами – вечными, как прошлое… Зачем учился ты словам? Скажи мне что-нибудь хорошее… За то, что ты не опроверг все мужество мое нарочное, за бабий век, недлинный век — скажи мне что-нибудь хорошее…» Святая и неосторожная, чего ты просишь? Правды? Лжи?.. Но шепчет женщина: «Скажи! Скажи мне что-нибудь хорошее…» Радар сердца У сердца есть радар. Когда-то, в ту весну тебя я угадал. Из тысячи. Одну. У сердца есть радар. Поверил я в него… Тебя я увидал задолго до того, как повстречались мы. Задолго до теперь. До длинной кутерьмы находок и потерь… Прожгло остаток сна, почудилось: «Гляди! Ты видишь? — Вот она…» И екнуло в груди. Радар обозначал твой смех. Движенья рук. И странную печаль. И вкрадчивых подруг, Я знал твоих гостей. Застолья до утра. Твой дом. Твою постель. Дрожь твоего бедра. Я знал, чем ты живешь. Что ешь. Куда идешь. Я знал, чьи письма рвешь. И от кого их ждешь. Я знал, в чем ты права. О чем мечтаешь ты. Знал все твои слова. И платья. И цветы. И абажур в окне. И скверик на пути, где предстояло мне «люблю» — произнести… Все знал я до того, как встретился с тобой… Но до сих пор — слепой! Не знаю ничего. Сердце в руках
Я видел, как по Праге, с прохожими встречаясь, нейлоновое платье на плечиках качалось. Качалось — незатейливое, цвета румянца. Качалось отдельно, чтобы не помяться. Несла его девушка, — как счастье, несла. Девушка зардевшаяся на танцы шла… Но почему я вздрогнул и холодок — по коже, — весенняя дорога похожа! Похожа! С цветов, зарей вымытых, сбивая росу, я на руках вытянутых сердце несу… Идти неудобно — улицы круты… Несу я сердце к дому, в котором — ты. Какое это сердце — тебе разглядеть. Какое это сердце — тебе владеть!.. Веришь или не веришь, — возьми его, прошу… Я позвоню у двери и сердце положу… А ты опять рассердишься, — есть из-за чего. А ты не примешь сердца, сердца моего… Я это знаю, знаю — и все же иду… Улица сквозная пророчит беду. А людям удивительно: человек идет и на руках вытянутых сердце несет… Радиус действия Мне все труднее пишется. Мне все сложнее видится. Мгновеньями летят года, — хоть смейся, хоть реви… И я из дома убежал, чтоб наконец-то вырваться из радиуса действия обыденной любви. Я был самонадеян. Сел в самолет. Обрадовался. От молчаливой женщины решительно уехал. Но все равно остался в знакомом очень радиусе. Слова ее, глаза ее во мне звучали эхом. Невероятный радиус! Как от него избавиться? Непостижимый радиус! Нет никакого сладу. И я на этом радиусе — как на булавке бабочка… И больно мне, и весело, и тяжело, и сладко… О, радиусы действия! Радиусы действия! Они – во мне, они – в любом, и никакой межи! Есть радиусы действия у гнева и у дерзости. Есть радиусы действия у правды и у лжи. Есть радиусы действия у подлости и злобы — глухие, затаенные, сулящие беду… Есть радиусы действия единственного слова. А я всю жизнь ищу его. И, может быть, найду. А может, мне не суждено… Летят неразделенные года! Но, вопреки всему, я счастлив оттого, что есть на свете женщина, судьбой приговоренная жить в радиусе действия сердца моего!.. |
