Хелена прекрасно понимала их чувства. Она и сама хотела бы выйти и броситься к дверям, стремясь поскорее окунуться в новую жизнь. Может быть, именно на этом балу она встретит своего будущего мужа. Перед ее мысленным взором возник галантный кавалер в испанском стиле с безрассудным блеском в глазах и дерзкой улыбкой. На нем будет бордовый камзол с водопадом белых кружев у ворота и на манжетах. И прежде, чем наступит рассвет, он объяснится в любви к ней.

Но, конечно, из-за присутствия леди Хедли, им пришлось ждать, пока карета доберется до дверей. Пока они стояли на площадке, ожидая объявления об их прибытии, Хелена рассматривала зал, раскинувшийся внизу, в поисках ее будущего возлюбленного. Она не увидела ни одного бордового камзола. Все джентльмены были в обязательных черных вечерних костюмах от Брумшеля. По крайней мере, половина молодых людей имела светлые волосы и бледную кожу.

Тем не менее, сенсация, которую она произвела своим появлением, оказалась достаточной, чтобы польстить ее самолюбию, и Хелена спустилась вниз с некоторой заинтересованностью. Появилась Марион, похожая на духа мести, и забрала своего партнера на менуэт. Хелена осталась одна, но ненадолго. Некоторые из ее поклонников подошли поприветствовать прекрасную испанку. Первый танец она отдала Ветерби, так как чувствовала, что вызовет этим досаду Северна. По какой-то необъяснимой причине она стремилась досадить ему. Северн казался таким самодовольным, ведя Марион в зал. Они не попали в один круг, и в процессе танца Хелена держала кузину и кузена в поле зрения. Она неохотно признала, что это была великолепная пара – оба высокие и элегантные. Хелена заметила, что и другие дамы наблюдали за ними. Ясно, что не Марион привлекала их взор. Кажется, Эдуарде считался очень престижным женихом.

Когда танец закончился, одна из дам, стоящих рядом с Хеленой, мисс Макинтош, сказала:

– Вы ведь кузина Северна? Не представите ли вы меня ему перед следующим танцем? Он просто обворожителен, не правда ли?

– Следующий танец Северну обещала я, – более резко, чем хотела, ответила Хелена.

– И все-таки представьте меня. Я постараюсь заполучить его на какой-нибудь еще танец.

Хелена познакомила их, но сделала это крайне неохотно. Мисс Макинтош, богатая наследница из Шотландии, очень приятная, считалась одной из лучших партий Сезона. Танец, который Хелена обещала Северну, оказался котильоном. Северн держал себя безукоризненно вежливо, но почтительности в его поведении было мало. Он не сказал Хелене, что она – самая привлекательная девушка в зале, не выразил восхищения ее особым танцевальным искусством. Он только сказал:

– Я кое-что разузнал и нашел для тебя несколько влиятельных английских мужчин, кузина. После танца я представлю тебя герцогу Рутледжу.

– Кто это? – спросила она.

– Высокий, светловолосый джентльмен в паре слева от нас.

Хелена чуть повернула голову и увидела человека, считавшегося, в ее понятии, типичным англичанином. Это был высокий блондин с бледной кожей, голубыми глазами и длинным носом, лишенный всякого шарма.

– Так ты говоришь, он – герцог?

– Очень серьезный мужчина.

– А что, среди герцогов нет более симпатичных?

– Нет. Почему-то красота и богатство редко идут рука об руку в Англии.

Хелена бегло осмотрела остальных джентльменов и вскоре заметила одного, чья внешность привлекла к себе ее внимание. Он был немного старше остальных холостяков, с каким-то бесшабашным выражением на лице, что и заставило ее остановить взгляд на этом лице.

– Кто этот темноволосый человек рядом с миссис Перкинс? – спросила она.

Северн оглянулся, отыскивая взглядом заинтересовавшего ее мужчину.

– Нет, этот не из нашего круга. Бегает, как собачонка, с различными поручениями. У него хорошие манеры, но ни гроша в кармане. Без сомнения, он окрутит какую-нибудь провинциалку с приданым, но ты, как я полагаю, можешь выбрать нечто получше.

– Как его зовут, Эдуарде?

– Мальверн. Аллан Мальверн, если не ошибаюсь. У него какие-то родственные связи с Беафортом. Надеюсь, ты не собираешься тратить время на этого господина?

На следующий танец Северн пригласил мисс Макинтош, а Хелена танцевала с герцогом Рутледжем.

– Я слышал, вы недавно прибыли из Испании, – сказал герцог. Хелена подтвердила это и подверглась пространным обсуждениям Рутледжа достоинств хереса.

В герцоге было что-то снисходительное, так не понравившееся Хелене. Его высокомерие предполагало, что он оказал ей честь, пригласив на танец. Рутледж был умен и рассудителен, но совершенно не романтичен. Мог бы пожертвовать минутой своих высказываний и сделать ей какой-нибудь комплимент.

– Вы всегда так рассудительны на балах, ваша светлость? – спросила Хелена, когда он кончил наконец задавать вопросы.

Герцог уже успел оценить Хелену. Она прошла его критерий приемлемости.

– Каким глупцом вы, должно быть, считаете меня! Я танцую с самой очаровательной леди и засыпаю ее вопросами о выращивании винограда! Не часто приходится встречаться с уроженцами Джерезе. Говорят, что сочетание почвы и сорта винограда при-дает хересу из Джереза его уникальный вкус.

– Для всех утонченных вин нужна особая почва и хороший сорт.

Герцог печально покачал головой:

– О, Боже! Опять я о вине. Но я постараюсь исправиться завтра, если, конечно, вы позволите мне нанести визит.

– Почту за честь, ваша светлость. Хелена ни на минуту не забывала о том, что ей надо отыскать миссис Петрел-Джоанз. Она не надеялась, что встретит ее на таком престижном приеме, как бал у миссис Перт. Она также чувствовала, что и герцог, скорей всего, не может ничего знать об этой даме, и не стала спрашивать его. Самым вероятным человеком мог оказаться лишь Мальверн. Он был немного старше и своим дерзким видом напоминал друзей Мойры.

Увидеться с ним оказалось непросто. Северн без конца подводил к ней партнеров из числа аристократической знати Англии.

После обеда объявили тур вальсов, и Хелена выскользнула в картежную комнату посмотреть, чем занимается Madrina, поскольку молодым девушкам не разрешалось вальсировать, пока они не получат позволения от патронесс Альмака. Не успев сделать и трех шагов, Хелена столкнулась с Мальверном.

Встреча была не случайной. Мальверн заметил, что Хелена интересуется им, и постоянно наблюдал за ней. Дождавшись за дверью, пока она выйдет из комнаты, он быстро выступил вперед, как бы случайно столкнувшись с ней.

– О, прошу прощения! Мне очень жаль, я так неуклюж! – сказал он, поддерживая пошатнувшуюся Хелену. Затем посмотрел ей в глаза, и широкая улыбка, какую редко встретишь в Англии, осветила его черты. – И, конечно же, я продемонстрировал свою неловкость перед самой хорошенькой леди в Лондоне. Судьба насмехается надо мной, клянусь.

Его ладонь немного задержалась на ее руке. Мальверн возвышался над Хеленой на добрых шесть дюймов. Его камзол, черный, конечно же, и прекрасно скроенный, сидел как влитой на широких, прямых плечах. Волосы у него были блестящие и черные, как смоль. Хелена не могла отыскать на его лице ни единого изъяна, кроме, возможно, чересчур хитрой улыбки.

– Осмелюсь заметить, что бессмысленно надеяться на танец с вами сейчас, когда вы обнаружили мою косолапость.

– Я редко танцую с незнакомыми, сэр, – ответила Хелена. Но в ее голосе не было холодности.

– Это легко поправить. Меня зовут… О, ваша красота просто отшибла мне память. Ах да! Вот! Меня зовут Мал. Вы думаете, это – дурной знак? По-французски «mal» – «плохой». Да! Вспомнил! Мальверн. Просто Мальверн, без длинной родословной, хотя одно из моих имен уходит корнями в год первый. Меня окрестили Петер Аллан, как и святого Петра. Однако, я не претендую на кровное родство с каким бы то ни было святым. Окружающие очень быстро поняли мой истинный характер и зовут меня просто Алланом.

– Сколько ерунды вы наговорили. Не волнуйтесь, ни с кем из апостолов я вас не спутала, мистер Мальверн.

– Нет, я конечно же уже не молод, но не до такой степени. Хотя, боюсь, у меня пропал слух, я не услышал вашего имени. Но это неважно. Весь Лондон к этому часу знает, что вы – леди Хелена Карлисле, бежавшая из Испании, укрывшись на телеге с капустой. Нет, я путаю. Эта история про французскую беглянку. В любом случае, я знаю, что вы – кузина Северна, и он постоянно наблюдает за вами. Еще я вижу собственными глазами, что вы – прекрасная Терпсихора. Могу я надеяться…