Сбылись самые худшие мои опасения.

Я молча молилась богам, чтобы свиток оказался счетом за овощи для школы или любым другим хозяйственным документом, но только не письмом, которого мы с Ханой ждали с таким нетерпением. Могли ли мы подумать, что столь долгожданное послание сможет погубить нас, открыв дяде правду?

Посланец снова поклонился и поспешил прочь, а дядя Хидехира сковырнул ногтем восковую печать и сорвал красную ленту, к которой она крепилась. Затем он медленно развернул свиток.

Со своего места я сразу увидела размашистые мазки черной туши, снизу доверху покрывавшие свиток. Изящные мазки кисти напоминали реки, ивовые деревья или изогнутые лебединые шеи. Только один человек во всем мире мог придать своему почерку такую благородную элегантность.

Наша мать.

Это было то самое письмо, которого мы столько ждали…

И оно попало в руки врага.

ГЛАВА 2

Наступила страшная тишина. Я изнывала от муки, борясь с желанием броситься на дядю и вырвать свиток у него из рук. Но я знала, что не имею права привлекать его внимание к себе и к Хане. За дни, проведенные в додзё мастера Гоку, я стала мудрее и научилась владеть собой. Мой безумный поступок ничем не помог бы нам, зато погубил бы наверняка.

Дядя молча прочитал письмо. Несколько мгновений лицо его оставалось бесстрастным, а потом стало стремительно наливаться пугающим багрянцем гнева. Рука, державшая письмо, сжалась в кулак, сминая тонкую бумагу.

— Ты знаешь, от кого это послание? — прошипел дядя, грозно глядя на ничего не подозревающего господина Тёдзи.

Тот отрицательно покачал головой.

— Вероятно, письмо с соболезнованиями? — предположил он. — Известие о смерти Гоку уже распространилось по всей провинции.

— О нет, это не соболезнования! — прошипел дядя. — Этот свиток изобличает Гоку, как предателя!

— Предателя? — потрясенно переспросил Тёдзи. — Я не понимаю.

— Ты поступаешь мудро, прикидываясь простачком, — ощерился дядя. — Ибо если я узнаю, что ты тоже имеешь отношение к этому заговору, то велю тебя казнить, — добавил он, еще сильнее сжимая кулак. — Это письмо от вдовы моего вероломного брата! Из него следует, что Гоку помогал ей!

Я увидела, как целая вереница чувств прошла по круглому лицу Тёдзи, словно цепочка фигурок в театре теней: изумление, понимание и, наконец, отвращение к великому дзито.

— Гоку никогда не совершил бы бесчестного поступка, — твердо произнес господин Тёдзи. — Если мастер помогал вдове господина Ёсидзиро, значит, у него была причина так поступить!

— О да, — жутко осклабился дядя. Он уже овладел собой, и голос его был холоден, как сталь меча. — Полагаю, у него была причина! В этом письме говорится о дочерях Ёсидзиро. Вдова скрывается где-то вместе со своим сыном, но девчонок при ней нет. Клянусь богами, дорого бы я дал, чтобы узнать, где они! В письме об этом не говорится.

Дядя Хидехира повернулся к своим стражам.

— Пусть сотня человек обыщет все ближайшие городки и деревни! — коротко распорядился он. — Я желаю, чтобы они отыскали двух беглянок. Пусть перевернут каждый дом на расстоянии дневного верхового пути от додзё. Я желаю, чтобы девчонок схватили и привели ко мне!

Хана с ужасе стиснула мою руку. Я пыталась успокоить ее крепким пожатием, но мои пальцы дрожали, как в лихорадке.

— Слушаюсь, господин, — рявкнул один из стражей.

— И пусть мой командир возьмет с собой двадцать человек и завтра на закате явится в храм у подножия Фудзи, — добавил дядя, снова уткнувшись в свиток.

Коварная улыбка заиграла на его лице, когда он во второй раз перечитал письмо.

— Вдова пишет, что будет ждать там своих дочерей после захода солнца Схватите ее и мальчишку и приведите их ко мне — живыми! Я хочу своими глазами видеть, как они падут от моего меча.

Я пошатнулась. Мне показалось, будто порыв холодного ветра выстудил изнутри мое сердце. Губы Ханы побелели, как бумага.

На лице Тёдзи отразилось возмущение.

— Господин, я возражаю…

— Молчать! — взревел Хидехира. — Довольно с меня твоих возражений! Ты мне не советник! Более того, я только что решил сместить тебя с поста мастера этой школы!

Господин Тёдзи крепко сжал губы.

— Как я уже говорил, мое назначение было решением мастеров и учеников… — начал он.

Но дядя не дал ему договорить:

— Меня не интересует решение мастеров и учеников! — осклабился он. — Все они будут делать то, что им прикажут! А ты скажи спасибо, что я не вышвырнул тебя за ворота, как поганого пса. Я бы непременно сделал это, если бы не похороны. Я позволяю провести погребальную церемонию только из-за глупости своего сына. Я изгнал Кен-ити из своих владений, и теперь должен показать людям, что я отрекаюсь от него!

Я прикусила дрожащую губу. Значит, Кен-ити был изгнан. Родной отец заставил его не только покинуть школу и друзей, но лишил родного дома и всего, что было ему дорого в жизни.

Внезапно мне стало жаль своего двоюродного брата. Но когда я вспомнила, как Кен-ити вероломно убил мастера Гоку, руки у меня сами собой сжались в кулаки. Поделом ему! Он заслужил это наказание.

Внезапно дядя Хидехира повернул голову и впервые за все это время уставился на нас с Ханой. Моя сестра в ужасе смотрела на него и на письмо, все еще зажатое в руке дзито.

Воцарилось долгое молчание, казалось, все люди на садовой дорожке оцепенели.

Дядя Хидехира продолжал сверлить взглядом Хану, его черные глаза недобро сверкнули, скользнув по ее синим одеждам слуги.

Неужели он узнал мою сестру? Сердце у меня забилось, как пойманная птица, и я незаметно перекатилась на пятки, готовясь в любой момент броситься на помощь Хане.

— Что уставился? — вдруг заорал Хидехира. Стиснув кулаки, он шагнул к Хане и топнул перед ней ногой, словно хотел спугнуть с дороги. — Глупый мальчишка! Убирайся отсюда прочь! Я не желаю, чтобы грязная челядь подслушивала разговоры, которые ее не касаются!

Побелев от страха, Хана молча перевела взгляд на Тёдзи. Тот мягко кивнул.

— Идите, — велел он. — Оба. У вас полно работы, мы должны подготовиться к похоронам!

Ему не пришлось повторять свое приказание дважды. Поклонившись, мы с Ханой поспешно бросились прочь.

Отойдя на такое расстояние, откуда нас не могли услышать, я прошептала сестре:

— Мы должны добраться до матушки и Мориясу раньше солдат дяди!

— Конечно, — кивнула Хана. — Но прошу тебя, давай останемся на похороны.

Я заколебалась.

— Но как же письмо, Хана?

— Пусть дядины самураи доберутся до храма раньше нас, это ничего не изменит, — рассудительно заметила Хана — Главное, чтобы мы успели предупредить матушку до того, как наступит назначенное время встречи. — Она помолчала, и я поняла, что есть еще какая-то причина, удерживающая мою сестру в школе. — Мы с тобой так и не попрощались с отцом, Кими.

Взглянув в ее бледное лицо, я поняла, что моя сестра твердо решила исполнить свой долг перед наставником, заменившим нам отца в эти опасные дни. Я кивнула. Хана была права, мы должны были отдать последние почести мастеру Гоку.

Снова прозвенел колокол, гулкое эхо облетело сады, объявляя о приближении времени скорбной церемонии.

Мы с Ханой поспешили вернуться в помещение для слуг. Запершись в своей тесной спальне, мы сняли одежду слуг и переоделись в официальное платье. Теперь на нас обеих были короткие кимоно белого цвета, которые надевают на похороны, и широкие черные штаны-хакама, которые все ученики школы носили по торжественным случаям. Густо смазав волосы маслом, мы тщательно скрутили их в узлы на макушках. Свои длинные мечи мы заткнули за пояс.

Рядом со своим нихонто я заботливо пристроила бамбуковый боккен Мориясу.

— У нас не будет времени вернуться сюда, нужно сразу взять все свои вещи!

Кивнув, Хана взяла с полки несколько рисовых колобков и немного черных бобов. Пару колобков она протянула мне, все остальное спрятала в свое кимоно.