Литмир - Электронная Библиотека

Женщина не спеша потрусила к дереву, не забыв прихватить и бидончик. Села, с наслаждением вытянув затекшие ноги, и начала тормошить свой продовольственный запас. Господи, вкуснотища-то! И десерт имеется. Всем десертам десерт. Вон пахнет из бидона как сладко. Ни один ананас в мире так не пахнет.

Легкий ветерок обсушил потное лицо Марьи Егоровны, играючи подхватил обертку от сырка и зашвырнул в кусты. Это был непорядок. Лес кормит, здесь пакостить нельзя. Марья Егоровна твердо придерживалась раз и навсегда усвоенного правила. Она даже скорлупу от яиц тщательно собирала в полиэтиленовый мешочек, чтобы потом выкинуть в городской мусорный контейнер. Пожилая женщина, кряхтя, поднялась с земли и потянулась к зарослям боярышника, куда упорхнул злополучный кусочек фольги. Она раздвинула осторожно колючие кусты и стала подслеповато вглядываться в траву. В тени, во влаге, травяные заросли были выше и гуще, чем на поляне. И все-таки увидела Марья Егоровна, что кто-то уже до нее успел здесь насвинячить. Там, где начинались совсем уж плотные ряды густого подлеска, торчал из травяного пушистого ковра ботинок. Подумаешь — ботинок и ботинок! Мало ли рвани всякой по земле раскидано. Да только обувка была какая-то странная. Вроде новая и белого цвета. И не ботинок это вовсе, а… кроссовок, вот как!

Женщина подошла ближе, уворачиваясь от цепких веток, хотела дотянуться до странной находки и вдруг резко отпрянула назад. Обувь была не сама по себе, а на ноге. Ой, батюшки! Ну, конечно, на ноге, и вторая нога была тут же, только вроде поджата, согнута в коленке. Да и ноги-то существовали не сами по себе. Скрытый густым кустарником, в траве лежал мужчина.

Марья Егоровна не первый день на свете жила, всякого повидала и слыла среди подружек женщиной мужественной. Она не кинулась в бега, а когда прошел первый, вполне объяснимый приступ страха, стала размышлять. Может, кто прилег в тенечке, да и заснул. Только спящий на деревенского не похож и на бомжа тоже. Даже издалека было заметно, что одежда на мужчине, во-первых, городская, а во-вторых, недешевая. Брюки светлые, из хорошей ткани. Опять же кроссовки. Не грязные, не стоптанные.

Женщина постояла еще некоторое время в раздумье. Лежащий не шевелился, не храпел, не делал попыток сменить неудобную позу. А вдруг человеку плохо. Собирал ягоду и сомлел на солнце с непривычки. А она, курица старая, вместо того чтобы помощь оказать, стоит тут и разглядывает его кроссовки, обругала себя Марья Егоровна.

— Эй, паренек! Тебе худо, что ль? — Прутиком пожилая женщина легонько пощекотала спину, обтянутую щегольской летней рубашкой, впрочем, благоразумно не приближаясь вплотную.

Мужчина молчал. Тогда Марья Егоровна решилась. Она обошла кусты так, чтобы увидеть лицо лежавшего, и подобралась почти вплотную. В траве неподвижно лежал юноша, совсем молодой, не больше двадцати лет. И ему было плохо. Так плохо, что муха спокойно ползала по его открытому глазу, а рыжеватые волосы слиплись бурым колтуном от запекшейся крови. Марья Егоровна громко ахнула и бросилась со всех ног к трассе. По дороге она зацепила свой драгоценный бидончик и даже не заметила. Посудина упала, и ягоды, любовно и с трудом собранные, щедро высыпались на траву, соскользнули, как бусинки с нитки разорвавшегося ожерелья. Но и это не остановило любительницу земляничного варенья. Она выскочила на дорогу, так громко крича и размахивая руками, что первый же автомобиль резко вильнул к обочине и затормозил. Из него выбрался крепкий, спортивного вида мужчина.

— Мамаша, что стряслось?

Стряслось, ой, стряслось! Непослушными губами Марья Егоровна стала пересказывать только что увиденную страшную картину. Водитель слушал, меняясь в лице.

— Нина, посиди пока в машине, — торопливо кинул он своей спутнице, очевидно жене, и пошел в направлении кустов, на которые указывала Марья Егоровна, доставая на ходу из кармана сотовый телефон.

* * *

Илья был не в самом лучшем настроении. Да что там говорить, он сидел в кабинете чернее грозовой тучи. Дело попахивало скандалом. Чтоб его замять, надо сильно постараться. Спасибо еще, что следователь из убойного отдела, давнишний знакомый, позвонил по доброте душевной, предупредил. Знал, что Алексей — друг Ильи. Собственно, никакого служебного нарушения тут не было. Илья занимал в областном УВД такой пост, что вправе был поинтересоваться ходом любого расследования и взять его под свой контроль. Но информация такая… Опять же, всем рты не заткнешь. Илья досадливо крякнул. Эх, Алексей, Алексей! Что-то тебя в последнее время все тянет куда-то не туда. То пожар этот непонятный, а теперь вот и убийство. «Тухлая» история — опытному следаку заметно невооруженным глазом. И он опять поглядел на бумаги, разложенные на столе. В принципе дело обычное. Тетка, которая собирала в лесу ягоды, случайно наткнулась на труп. По заключению эксперта, труп был довольно свежий — день, не больше. Личность потерпевшего установили довольно быстро. Некто Макар Шальнов, девятнадцать лет, без определенного рода занятий. Это так культурно говорится — без определенного рода занятий. Паренек вообще-то занятие имел, и вполне определенное. Вот есть девочки «съемные», а это вроде как мальчик «съемный». Для особых любителей. В известных кругах личность довольно популярная. Дружбу водил исключительно с денежными партнерами, а потому в средствах не нуждался. Понятно, вся деятельность, которая балансирует на грани нарушения закона, опасна сама по себе. Тех же проституток вон сколько гибнет из-за насильственных действий. Не говоря уж про СПИД и наркотики. Но Макар наркоманом не был. И погиб не из-за наркоты, а от банальнейшего удара тяжелым предметом по голове. Точнее, увесистым камнем, который тут же неподалеку от трупа и обнаружили. Отпечатков пальцев убийцы на булыжнике нет, а кровь и волосы жертвы имеются. Никаких следов борьбы. Просто шел себе Макар спокойно по травке, а тут его сзади и тюкнули. Ну да, за городом, недалеко от дороги. Какая нелегкая туда этого мальчугана игривого принесла? Из-за денег грохнули? Нет, не из-за денег. При парне нашли приличную сумму, на пальце печатка дорогая. Похоже, никто в его карманах и не шарил. А вот тут-то и начинается самое интересное. Макар отошел в мир иной не враз, был еще жив какое-то время. И вроде как старался из кармана рубашки вытянуть визитную карточку, словно о чем-то сказать хотел. Собственно, и вытянул наполовину, а уж потом спекся навеки. А карточка, из кармана частично вынутая, в руке зажата. Да, карточка… Тут Илья опять недовольно помотал головой. Визитка-то не чья-нибудь — Алексея Михайловича Подлубняка! Вот ведь какой узор вырисовывается, язви его в душу! Конечно, визитка еще ничего не доказывает. Доказывает она только то, что Алексей имел некие дела с этим порочным созданием. И уж, конечно, не на почве бизнеса.

Илья закурил очередную сигарету, сердито взъерошил растопыренной пятерней волосы. Надо звонить Алексею и беседовать с ним начистоту. Нет, сюда приглашать не стоит. В рабочем кабинете доверительного разговора не выйдет. Да и Подлубняк теперь — человек ого какого масштаба! Неудобно. Опять же друзья школьные. Надо где-нибудь в располагающей душевной обстановке объяснить старому товарищу, в какое дерьмо он вляпался. То есть не вляпался еще, но может. А если вляпался все-таки? Да, дела… Как говорится, от сумы и от тюрьмы…

Илья набрал знакомый номер. Память на цифры у него еще со школьной скамьи была отменная. Поэтому телефонные номера он в блокнот заносил больше для проформы, а так все держал в голове. И ни разу не ошибся. Не ошибся и теперь.

— Слушаю, — голос Алексея не спутать ни с каким другим. Бабы сильно на такие голоса западают.

— Привет, это Илюха! Понял, кто тебе звонит?

— А то! Большой милицейский начальник по прозвищу Последнее предупреждение.

Илья усмехнулся. Это прозвище тянулось за ним с детства. В классе паренек был самый проказливый. Особенно от его нехитрых школьных придумок (доску парафином натереть, ножку у стула расшатать, чтобы подломилась в самый неподходящий момент) страдала учительница литературы. Потому как литературу Илюша просто органически не переваривал. Хуже было только пение, но, к счастью, оно закончилось еще в начальной школе. Не то что литература, которая сопровождала горемыку всю десятилетку, плавно перейдя в выпускной экзамен. Даже в два — письменный и устный. Как только услышит, бывало, мальчик тему «Печорин как лишний человек» или «Конфликт отцов и детей в романе Тургенева», так у него сразу в голове что-то вроде кружения сделается. Поскольку сам Илья был твердо уверен, что лишних людей на свете не бывает, а его собственный конфликт отцов и детей разрешался при помощи батиного ремня из толстой натуральной кожи. И литераторше доставалось больше других педагогов.

26
{"b":"252071","o":1}