— Может быть, посмотрите образцы? — Женщина выложила перед клиентом стопку картонок с текстами.

Ситуация только усугубилась, поскольку молодой человек от страданий творчества перешел к мукам выбора. Он перебирал картонки и шевелил губами, очевидно, пробуя тексты на вкус. Наконец решился:

— Во, так вроде ничего. Пойдет.

Мне очень любопытно было узнать о литературных пристрастиях молодого человека. Наверное, что-то вроде: «Вовану с любовью. Братаны». Женщина облегченно вздохнула и начала выводить по фарфоровому боку вензеля. А я смотрела на ее усталое лицо и грустила. Мне всегда казалось, что в любом оформителе, в любом таком вот гравере умер Пикассо. Или Васнецов. Когда-то юная девочка переступила порог художественного училища с трепетом в груди и твердым намерением покорить своим искусством мир. А кончилось все столиком в магазине.

Пока я размышляла о том, как проза жизни убивает поэзию души, место перед художницей освободилось.

— Что хотите заказать?

— Посмотрите, не вы делали эту надпись? — Я торопливо развернула платок и выложила перед женщиной зажигалку.

Она мельком глянула на таинственные буквы и отрицательно покачала головой:

— Нет, не я. Рука не моя, точно.

Жаль. Гравировщица с таким профессионально цепким взглядом наверняка могла бы запомнить клиента, продиктовавшего нетривиальный текст, многозначительный в своей краткости. Впрочем, ничего. Как считал Остап Бендер, меньше стульев — больше шансов. Теперь в часовую мастерскую.

С Остапом Бендером я, конечно, погорячилась. В часовой мастерской будочка гравера была закрыта вовсе. Листок бумаги категорически сообщал всем интересующимся: «Мастер болеет». Ну что тут скажешь! Остается надеяться, что болезнь не смертельная. Не огорчайся, Сима, есть еще строительная фирма и ее менеджер Таня Долгих. Я завернула к газетному киоску и купила местный рекламный сборник: «Что нам стоит дом построить». Полагаю, что стоило это кругленькую сумму, но меня интересовало другое. А именно: фирма под условным названием «Мрамор-Бетон».

Такой фирмы в городе не было. Зато была компания «Гранит». И это внушало некоторую надежду. Может быть, мне повезет…

Фирма «Гранит» располагалась в самом центре города и, судя по ухоженному офису, процветала. В холле я обратилась к первой попавшейся сотруднице:

— Извините, вы не подскажете, где мне найти Татьяну Долгих?

— Пятый кабинет, — лаконично бросила сотрудница и помчалась дальше по своим строительным делам. Это была удача! Значит, Татьяна Долгих трудится именно здесь и, вероятно, находится на рабочем месте. Именно так все и оказалось.

Парикмахерша не ошиблась — женщина, сидевшая за дверью с табличкой «№ 5», хотя и была миловидной и ухоженной, но выглядела лет на сорок. В ответ на мое осторожное приветствие она бодро воскликнула:

— Проходите, жду вас с утра!

Странно, она что, ясновидящая? А Татьяна Долгих тем временем раскрыла папку и деловито продолжила:

— Документы с собой?

— К… какие документы?

— А вы разве не из банка?

— Нет, я по личному вопросу.

— А-а, — женщина моментально утратила ко мне интерес. — По поводу покупки квартир надо обращаться в седьмой кабинет.

И она уткнулась в бумаги, считая диалог законченным.

Я осторожно кашлянула:

— Извините, пожалуйста, Татьяна. Я по еще более личному вопросу.

Хозяйка кабинета удивленно подняла голову.

— Я хотела бы поговорить с вами по поводу гибели Киры Тоцкой.

На лицо женщины набежала тень, подбородок едва заметно дрогнул:

— А вы, собственно, кто?

— Частный детектив Серафима Нечаева. Меня наняли для расследования этого дела.

— А милиция что же, не справляется? И кто вас нанял? Подлубняк?

— Нет, не он, — ответила я быстро. — Сведения о моем клиенте строго конфиденциальны. А что касается параллельного расследования… Видите ли, клиент считает версию милиции неубедительной.

Кажется, такие аргументы произвели на Татьяну Долгих необходимое впечатление. Она подошла к двери, выглянула в коридор и крикнула кому-то:

— Галя, меня нет минут на двадцать!

И заперла дверь изнутри.

— Слушаю вас. Только боюсь, мне особо рассказать нечего.

— Татьяна, откуда вы знаете Киру?

— Я бывшая сослуживица ее матери, Елены Тоцкой. Когда-то дружила с ней.

Мне вспомнилась пыльная деревенская дорога, красивая женщина с безумными от горя глазами и Алексей Михайлович, который, прижимая ее к себе, уговаривал: «Лена, Лена!»

— Тогда, может быть, для начала поговорим о взаимоотношениях между матерью, дочерью и отчимом. Ведь Подлубняк Кире отчим, не так ли?

Моя собеседница тяжело вздохнула и кивнула головой.

— Не знаю, вправе ли я раскрывать семейные тайны. Хотя… строго говоря, это и не тайна уже. Видите ли, такая история… неприятная… необычная.

Она собиралась с духом. А когда собралась, то я действительно узнала необычную историю. Хотя, с другой стороны, что в ней необычного?

Алексей Михайлович познакомился с молодой эффектной Леной Тоцкой, когда ее дочери только исполнилось десять лет. Женщина была свободной, Подлубняк тоже недавно оформил развод. Знакомство переросло в роман, а затем и в брак. Новоиспеченная семья жила неплохо, чему способствовал и крепнущий бизнес главы семейства. Алексей Михайлович был не только внимательным мужем, но и заботливым отцом. Он всегда находил время для своей падчерицы, оплачивал учебу в престижной школе, баловал нарядами и дорогими безделушками. Кира рано развилась и к своему пятнадцатилетию выглядела вполне сформировавшейся, очаровательной девушкой. Как все произошло, этого никто не знал, но только моложавый импозантный отчим вдруг пробудил в юной падчерице совсем не дочерние чувства. Страсть оказалась взаимной. И однажды случилось неизбежное — они стали любовниками. Поначалу Елена ничего не подозревала. Но, как известно, все тайное становится явным. Влюбленные потеряли осторожность, и однажды женщина застала свою дочь в объятиях своего же мужа.

Был грандиозный скандал. Дело чуть не дошло до суда. Но Алексею Михайловичу удалось всеми правдами и неправдами историю замять. Тем более девушка заявила матери, что любит отчима, и даже пригрозила самоубийством. Лена отступила. Они развелись с Подлубняком, а Кира осталась с Алексеем Михайловичем. Вот, собственно, и все. Свою связь они предпочитали не афишировать. Кстати, этому способствовало и то, что Кира по большей части жила в деревне. С матерью ее отношения были весьма прохладными.

Не могу сказать, что услышанное поразило меня до глубины души. Скорее я уже была готова узнать нечто подобное. Время от времени такие пикантные истории всплывают на страницах светской хроники на радость скучающей общественности. А уж сколько не всплывает!

— Почему же Подлубняк официально не женился на Кире?

— Этого я не знаю. — Татьяна Долгих спрятала глаза. Она явно что-то недоговаривала. Или мне просто казалось?

— Скажите, а не мог сам Алексей Михайлович решиться на убийство поднадоевшей любовницы?

— Что вы! — От такого нелепого предположения моя собеседница даже на стуле подскочила. — Он человек, конечно, своеобразный, но убийство Киры! Нет, нет!! И потом, мне кажется, Подлубняк к ней серьезно был привязан.

Татьяна осторожно глянула на часы. Время аудиенции истекало.

— Как вы думаете, кто мог поджечь дачу?

— Представления не имею! Когда-то и в самом деле я была дружна с их семьей, но уже давно наши встречи носят случайный характер. «Здравствуй, до свиданья» — и все. А дачу все-таки подожгли?

Я сделала вид, что не услышала последнего вопроса, и снова спросила сама:

— Вы не знаете случайно, кто такая Мальвина?

Долгих удивленно вскинула глаза:

— Подружка Буратино. Кукла. Кто же этого не знает?

Буратино меня не интересовал. Я помнила сказку с детства.

— У Киры были знакомые с таким именем?

Татьяна пожала плечами:

— Не припомню. Вообще Кира не могла похвастаться широким кругом общения. От сверстников отошла по понятным причинам, а знакомые Алексея Михайловича — все больше люди солидные, зрелые. Хотя была вроде у нее одна близкая подруга, но ее звали не Мальвина. Точно не Мальвина.