Этот свирепый зверь обитал на горе Эриманф, между Аркадией и Ахайеи; он наводил ужас на всю Фессалию, опустошая поля и убивая людей.

По пути Гераклу пришлось переходить через лесистые торы, где жило племя кентавров – полулюдей, полуконей. Усталый и голодный, он подошел к пещере кентавра Фола и решил у него переночевать.

Фол принял Геракла радушно, угостил его вареным мясом, а сам ел сырое. На этой горе жили и остальные кентавры, у которых была огромная бочка вина; этот подарок Диониса хранился у кентавра Фола. Это вино кентавры могли пить только тогда, когда собирались все вместе. После сытной еды Гераклу захотелось выпить вина. Фол отсоветовал ему открывать бочонок, опасаясь гнева кентавров; но Геракл открыл его, и вот они оба стали пить вино. Почуяв сладкий запах крепкого вина, явились кентавры и бросились к пещере Фола. Схватив в ярости глыбы камней и стволы сосен, они напали на Геракла. Но он горящими головнями отразил могучих кентавров. Одного из них он убил головней, другого пронзил ядовитой стрелой, а остальных он гнал от пещеры до самого мыса Малея. Затем Геракл вернулся в пещеру Фола и, к великому горю, нашел его мертвым. Фол, вынув стрелу из раны убитого кентавра, стал рассматривать ее, удивляясь, что такая небольшая стрела могла убить такого огромного исполина, и нечаянно ее уронил. Падая, стрела слегка ранила Фола в ногу, и он тотчас погиб.

Геракл похоронил Фола и отправился дальше на поиски эриманфского вепря. Он криком выгнал его из густой чащи, преследовал до самой вершины горы и загнал в снежное ущелье. Отважный Геракл добрался до вепря, поймал его, связал крепкими веревками. На морду накинул ему шкуру немейского льва и принес живого в Микены. А трусливый царь Эврисфей, когда увидел страшного зверя, от страха спрятался в медную бочку.

По другой легенде царь Калидона, Ойней, отец героя Мелеагра, навлек на себя гнев великой богини Артемиды. Однажды, празднуя сбор плодов в своих садах и виноградниках, он приносил богатые жертвы богам-олимпийцам, и только одной Артемиде не принес он жертвы. Покарала за это Артемида Ойнея. Она послала на страну грозного кабана. Свирепый, громадный кабан опустошал все окрестности Калидона. Своими чудовищными клыками он вырывал с корнем целые деревья, уничтожал виноградники и покрытые нежными цветами яблони. Кабан не щадил и людей, если они попадались ему навстречу. Горе царило в окрестностях Калидона. Тогда сын Ойнея, Мелеагр, видя общую печаль, решил устроить облаву и убить кабана. Он собрал на эту опасную охоту многих героев Греции. Участие в охоте принимали пришедшие из Спирты Кастор и Полидевк, Тесей из Афин, царь Адмет из Фер, Ясон из Иолка, Иолай из Фив, Пейрифой из Фессалии, Пелей из Фтии, Теламон с острова Саламин и многие другие герои. Явилась на охоту из Аркадии и Атланта, быстрая в беге, как самый быстроногий олень. Она была воспитана в горах. Ее отец велел отнести ее в горы тотчас же после рождения, так как он не хотел иметь дочерей. Там, в ущелье, вскормила Атланту медведица, а выросла она среди охотников. Как охотница была равна Атланта самой Артемиде. Девять дней пировали собравшиеся герои у гостеприимного Ойнея. Наконец, они отправились на охоту за кабаном. Окрестные горы огласились громким лаем многочисленных свор собак. Собаки подняли громадного кабана и погнали его. Вот показался мчащийся вихрем кабан, гонимый собаками. Бросились к нему охотники. Каждый из них спешил поразить кабана своим копьем, но тяжела была борьба с чудовищным кабаном, не один из охотников изведал силу его страшных клыков. Насмерть поразил кабан своими клыкам и неустрашимого охотника, Анкейя, когда он, замахнувшись своей обоюдоострой секирой, хотел убить кабана. Тогда Атланта натянула свой тугой лук и пустила в кабана острую стрелу. В это мгновенье подоспел и Мелеагр. Могучим ударом копья убил он громадного кабана. Кончилась охота. Все радовались удаче.

Вот еще одна древнегреческая легенда. Однажды в отсутствие Афродиты собаки Адониса во время охоты напали на след громадного кабана. Они подняли зверя и с яростным лаем погнали его. Адонис радовался такой богатой добыче; он не предчувствовал, что это его последняя охота. Все ближе лай собак, вот уже мелькнул громадный кабан среди кустов. Адонис уже готовится пронзить разъяренного кабана своим копьем, как вдруг кинулся на него кабан и своими громадными клыками смертельно ранил любимца Афродиты. Умер Адонис от страшной раны.

У опушки леса, на берегу быстрой реки, жили дед да баба. Никого и ничего у них не было, только одна корова. Дед ночами сказки сказывал, да песни пел. Бабушка шкуры звериные разминала, да деда слушала. И так эти сказки плавно текли, что с высоких камней чуткая кабарга прибегала слушать. Один раз кабарга и днем не удержалась. Спустилась к шалашу, а там казан с молоком стоял. Кабарга половину казана и выпила. Вернулась старуха домой: «Шестьдесят лет в этом шалаше живу, а воров не видывала». От стыда кабарга поднялась на скалы. Но молоко ей так понравилось, что она стала ходить к шалашу каждый день.

Рассердились старики, казан на колья повесили, высоко над землей. Наутро прибежала кабарга, а казан-то высоко. Стукнула кабарга копытами по казану – казан покачнулся, да и выплеснулось молоко кабарге на спину. Сколько кабарга о камни не терлась, по земле не каталась, белые пятна не стирались. Стыдясь этой отметины, кабарга и теперь к серым камням жмется. И только по ночам выходит она еду поискать. Стыдно ей днем зверям показываться. Еще воровкой обзовут. До сих пор прячется.

Есть популярная легенда о бора-кенгуру. На земле темнокожих было время, когда ночь, как черное облако, окутывала мир темнотой, закрывая свет луны и звезд. Бора-кенгуру любил ночью есть и был недоволен этой темнотой. Поэтому, будучи великим виринуном, он решил положить этому конец. Он свернул темноту, как ковер, и оставил ее лежать на краю мира. После этого звезды светили всегда, а иногда появлялась и луна.

Он был очень доволен тем, что теперь все видел ночью и мог есть и ходить куда вздумается на своих четырех ногах. В те времена Бора ходил на четырех ногах, как собака.

Однажды ночью он увидел впереди огни и услышал звуки песен. Ему было интересно узнать, что это такое. Он подкрался поближе к тому месту, где горели огни, и наконец увидел вереницу причудливо разрисованных фигур, выходящих из темноты и медленно вступающих в освещенный огнем круг. Здесь они кружились в танце, убыстряя свои шаги по мере того, как громче и громче звучали голоса, быстрее и быстрее стучали бумеранги.

Наконец, прокричав: «Ух! ух! ух!» – голоса замолкли. Звуки бумерангов замерли, танцы кончились, и люди исчезли в кустарниках. Затем в костры подбросили дров, застучали бумеранги, загремели свернутые шкуры опоссумов и запел хор женщин. Тогда из темноты снова показалась длинная цепь разрисованных мужчин, и все началось сначала.

Наблюдая все это, Бора сам почувствовал сильное желание танцевать. Он поднялся на задние лапы и, опираясь на хвост, начал прыгать позади круга людей. Пение прекратилось, женщины закричали в испуге, указывая на Бору. Мужчины оглянулись и увидели стоящего на задних лапах кенгуру, который с удивлением и ужасом смотрел на кричащих женщин.

Все говорили, казалось, одновременно. Одни кричали: «Убить его», другие: «Нет, посмотрим, как он танцует».

Женщинам велели снова бить в шкуры из опоссума и петь, а мужчины начали танцевать. За ними шел Бора, пытаясь им подражать.

Темнокожие обернулись, чтобы посмотреть на него. Он показался им таким смешным, что их гнев быстро сменился смехом. Они долго и громко смеялись, когда Бора с застенчивым видом торжественно выступал и прыгал, балансируя хвостом, оставлявшим змеевидный след. Вскоре, оставив кенгуру одного, мужчины ушли.

Прошло довольно много времени, но, наконец, мужчины вернулись. Выглядели они очень странно. Сзади к их поясам были привязаны хвосты, грубо сплетенные из травы. Они прыгали по кругу, как Бора, а их длинные хвосты покачивались сзади. Руки они держали так же, как кенгуру свои передние лапы.