Жизнь многообразна. Не бойтесь падений. С благодарностью, но без гордыни принимайте удачу. Помните всегда — и когда вам будет смертельно больно, и когда радость вознесет вас в заоблачные выси, — что все на свете преходяще, но любовь вечна. В ней одной смысл человеческой жизни.
Софи попрощалась с ученицами до следующей встречи, однако вскоре выяснилось, что это было их последнее занятие. Никто ничего толком не знал. Поговаривали, что наставница получила издалека какое-то чрезвычайно важное известие, вынудившее ее в течение одного дня собраться и выехать за пределы ханства. Никто не знал, вернется ли она. Софи исчезла из Архота так же неожиданно, как и появилась в нем.
Близился к концу март. Природа медленно пробуждалась после зимнего сна. Все живое тянулось к ласковому весеннему солнцу, но Эли, потрясенная внезапным отъездом наставницы, встречи с которой стали для нее насущной необходимостью, казалось, не замечала происходящих перемен. Она впервые почувствовала острую боль потери.
Коварство Айша-Биби
На Востоке говорят: «Беда не стучится в калитку, а всегда приходит непрошеным гостем». Не успела Эльнара оправиться от удара, каким для нее стал отъезд Софи, в которой она видела идеал женщины, повлекший за собой закрытие Школы красоты, как вдруг произошло событие, повлиявшее на ход всей ее последующей жизни.
Однажды ночью Эли проснулась от негромкого разговора, происходившего под окном. Выглянув на улицу, она едва не вскрикнула от страха и неожиданности. Лет восемь-десять назад во дворе их дома отец построил специальную печь для выпечки лепешек, которую она каждое утро растапливала. Но сейчас — глубокой ночью — из печи шел дым. Рядом стояла мачеха, негромко переговариваясь с незнакомой высокой и худой старухой, закутанной с головы до пят во все черное. Она сосредоточенно смотрела на огонь, разгоравшийся под треножником, установленным на печь. На треножнике стояла кастрюля, из которой валил густой пар.
Не отрывая глаз от яркого огня, старуха медленно шевелила узкими, словно нитки, губами, при этом ее худое темное лицо, испещренное множеством глубоких морщин, выражало такое омерзительное удовлетворение, что Эли еще больше испугалась. Сначала она хотела броситься к отцу, чтобы рассказать о странных вещах, происходящих в их доме, но, вспомнив, каким уставшим он выглядел накануне, решила отложить разговор до утра. Девушка еще немного постояла у окна, а затем, продрогнув от ночной прохлады, отправилась в постель и тут же уснула.
Наутро мачеха, отведя взгляд в сторону, сообщила ей, что отец немного приболел и просил в ближайшие дни не беспокоить его. Вспомнив ночной эпизод, насмерть перепуганная Эльнара бросилась к мужской половине дома, но у входа стоял сын Айша-Биби Заир, категорически отказавшийся пропустить ее к больному. Эли обратилась за помощью к тетушке Айзаде, но и родную сестру мужа не допустила суровая Айша-Биби к Пехлибею, нежданно-негаданно оказавшемуся заточенным в четырех стенах. Несчастная девушка билась подобно птице, пойманной в сеть, но никто не мог помочь ей.
Спустя пять долгих дней мачеха сказала Эльнаре, что ее отец наконец-то выздоровел. Не помня себя от счастья, девушка стрелой метнулась к мужской половине дома. На невысоком крыльце, украшенном затейливой резьбой, в белоснежной сорочке, подчеркивавшей бледность его осунувшегося лица, стоял Пехлибей.
К удивлению Эли, он не поцеловал ее, как обычно, не погладил по шелковистым черным волосам, даже не улыбнулся ей, а посмотрев на нее каким-то невидящим, отстраненным взглядом, сухо поинтересовался, здорова ли она и, получив утвердительный ответ, не задерживаясь более, направился к калитке. Его широкие плечи, вызывавшие по молодости трепет у всех местных красавиц, поникли, а упругая походка стала шаркающей, как у белобородых стариков. Потрясенная разительной переменой, Эльнара отчаянно закричала вслед: «Отец!» Но Пехлибей не обернулся и даже не замедлил шаг.
Какое-то время ошеломленная девушка с беспомощно протянутыми руками стояла на тропинке, ведущей в дом. Очнулась от резкого окрика мачехи:
— Долго ты еще будешь стоять, негодница? Увиделась с отцом и хватит с тебя радостей, пора приниматься за работу. Вон коровы до сих пор еще недоеные, куры некормленые, самовар сто лет не чищенный, кто по-твоему будет всем этим заниматься? Уж я-то за свою жизнь наработалась и, в отличие от тебя, всегда вела себя благонравно. Я не позорила семью, шляясь по непотребным местам, вроде этой дурацкой Школы красоты, которая, слава Аллаху, наконец-то закрылась и избавила наш достойный город от нечистоплотных деяний и греховных помыслов. Что глаза свои бесстыжие вылупила? Думаешь, я не знаю, что ты, глупая, мнишь себя первой красавицей Архота и втайне мечтаешь о встрече с принцем на белом коне? Айша-Биби знает все на свете! Вот только кому ты нужна, сирота хоршикская или же персидская, это кому как понравится?
Довольная собственным остроумием, мачеха отвратительно засмеялась и, не в силах остановиться, продолжила обвинительную речь, радуясь возможности оскорбить все еще не пришедшую в себя ненавистную падчерицу:
— Думаешь, кто-нибудь, кроме тебя, верит в эти глупые сказки, что твоя покойная мать была персидской принцессой? Да какой отец, и уж тем более падишах, будучи в здравом уме, отдаст по доброй воле свою единственную дочь за такого неудачника, каким всегда был твой отец? Да если б не я, побирались бы вы с ним сейчас по дворам, выпрашивая милостыню и напрашиваясь на ночлег к таким порядочным и добрым людям, как я — почтенная жительница славного Архота Айша-Биби, на чьих плечах вот уж сколько лет держится дом! Погоди, вот выдам я тебя замуж, хлебнешь горюшка и нескончаемых обид от мужа со свекровью, и вспомнишь ты тогда мою доброту, пожалеешь, что не ценила людского отношения, да будет поздно.
Мачеха перевела дух.
— Ну что смотришь, негодница? Совсем от рук отбилась, а все из-за этой школы, куда ты бегала почти полгода, и всякий раз рвалась с таким нетерпением, как будто там золото бесплатно раздавали. Говорила я Пехлибею, что не кончится добром эта сумасбродная затея, а он уперся, как ишак: «Эли знает, что делает». Теперь вот его глупая доченька ходит и неизвестно, о чем думает, наслушавшись вздорных речей иноверки, задумавшей подточить устои великого Хоршикского ханства через этих легковерных дурочек. Да где ж такое видано, чтобы порядочные девушки рассуждали про любовь и смели иметь какие-то желания, не испросив на то родительской воли! Да если б эта нечестивая иноверка не уехала вдруг сама, я добилась бы через городские власти, чтобы ее отсюда изгнали с позором. Эта мерзавка запомнила бы до конца жизни.
Услышав последние слова, Эльнара возмутилась гнусной клевете и глупыми речами мачехи:
— Лучше посмотри на себя, кара самовар! Где бы ты сейчас была, если б мой благородный отец три года назад не взял тебя в жены, доверившись мнению родственников, которые, как оказалось, очень заблуждались относительно твоих добродетелей? Не знаешь или не хочешь помнить? А я скажу: ты так бы и продолжала вместе со своим ленивым и глупым сыном побираться по дворам, выпрашивая милостыню и напрашиваясь на ночлег, потому что больше вы оба ни на что не способны.
Посмотри, во что ты превратила наш светлый уютный дом? По всем углам распиханы мешки и корзины с провизией, которая скоро начнет гнить, так как ее не успевают съедать, но ты из-за своей неимоверной жадности все продолжаешь принимать подношения от людей, излеченных отцом, хотя от них можно было бы на время отказаться. Ты постоянно докучаешь отцу жалобами на нехватку денег, а между тем скотный двор давно ломится от живности, кладовая не вмещает всех продуктов, сундуки в твоих покоях набиты сукнами и разной одеждой на многие годы вперед, а шкатулка полна драгоценностей. Мой бедный отец работает не покладая рук, но довелось ли ему хоть раз услышать от тебя доброе слово, увидеть ласковый взгляд?
Как смеешь ты, кара хатун, клеветать на мою наставницу — женщину, красивее и лучше которой я еще не встречала в своей жизни? Вы с ней одного возраста, но ты выглядишь старше ее лет на двадцать. Ты не умеешь красиво двигаться, улыбаться, не умеешь разговаривать. Ты ничего не знаешь, кроме как разносить по округе сплетни да завидовать всякому, у кого хоть на один кошель больше золота, чем у тебя. Ты никого не любишь, и тебя никто не любит. Твоя жизнь напоминает мне копошение червя в навозной яме — такая же нечистоплотная и бессмысленная. Я сегодня же скажу отцу, чтоб он развелся с тобой. Забирай все, что накопила, и убирайся из нашего дома. Ты нам не нужна!