Он многое бы отдал, чтобы восполнить этот пробел в ее образовании.

Идиот! Ведь Шарлотта оказалась весьма благоразумной и даже мудрой. Более того, она благородная дама и к тому же девственница. Она почти ничего не знала о постельных утехах, хотя с легкостью развенчала его представление о ней как о скучной блюстительнице нравов.

Не прилагая особых усилий, он сумел поколебать ее оборону. Один нежный поцелуй – и лед растаял. Охваченная страстью, она утратила над собой всякий контроль, и будь он настойчивее, то смог бы без труда вторгнуться в святая святых, прежде чем она успела бы сообразить, что происходит, и оказать сопротивление. Искушение обладать ею было столь велико, что он ощутил потребность предпринять немедленные действия, чтобы привести ее в чувство. Он должен был сделать нечто такое, что могло шокировать Шарлотту.

Но высокий джентльмен проявил недовольство, он даже и сейчас отказывался сдаваться и сидеть смирно.

Что ж, теперь уже было ясно: колючая и несговорчивая Шарлотта воспылала к нему страстью, нежность оказалась безотказным средством... Вооруженный столь важной информацией, он мог при желании соблазнить ее, когда ему вздумается.

Он мог сделать ее своей любовницей. «Для меня никто, кроме него, не существует. Все другие мужчины рядом с ним меркнут». Он никогда не забудет, как стоял в коридоре, слушая ее тихое признание, пробудившее в нем боль, не имевшую ничего общего с вожделением. У него были любовницы, пламенно превозносившие его достоинства; некоторые из них признавались ему в вечной любви, хотя было ясно, что любили они на самом деле только себя. Но ни одна из женщин не говорила о нем с таким неподдельным чувством.

Безусловно, Шарлотта солгала, сгустила краски во имя их общего дела. И все же ему очень хотелось поверить в правдивость ее слов. О, как бы ему хотелось прижать ее к себе, чтобы услышать восторженный шепот, – шепот, адресованный ему, только ему. Вот проклятие!

Брэнд сжал в руках вожжи и сосредоточился на дороге. Действительно, ведь только безумец мог принять на веру признание Шарлотты. Да, он совершил непростительную ошибку, взяв ее с собой на вечеринку. И он окончательно спятил, когда заманил ее наверх. Разумеется, он купил молчание Бонов, напомнив об их карточных долгах, но он не мог не согласиться: Шарлотта была права, полагая, что они очень рискуют, выдавая ее за его любовницу. Ему придется дорого заплатить за это, если Розочки, не дай Бог, узнают...

А если бы он поддался низменному искушению и лишил Шарлотту девственности? О, тогда бы он потерял остатки уважения, которое еще питала к нему бабушка. Разве ему мало того, что он стал причиной гибели Джорджа и его сына? Неужели ему хочется взрастить новые семена боли?

Чтобы избавиться от стеснения в груди, Брэнд сделал глубокий вдох, но это не помогло. Если он испортит Шарлотте жизнь, бабушка навсегда от него отречется, а у него, кроме нее, никого не осталось.

Нет-нет, он ошибается. Есть еще Эми. Но если он станет в семье парией, то потеряет возможность видеться и с Эми.

– Из-за чего произошла ваша ссора с Майклом?

Неожиданный вопрос Шарлотты ошеломил его – казалось, она обладала сверхъестественной способностью читать мысли. Брэнд повернул к ней голову, пытаясь разглядеть в темноте выражение ее лица. Нет, похоже, что ее вопрос – простое любопытство. Вряд ли Шарлотта знала что-либо о его секретах.

Но какого черта она затронула эту тему именно сейчас?

Пожав плечами, он пробормотал:

– Если бы я помнил... Это произошло слишком давно.

– Из-за женщины?

Брэнд снова пожал плечами:

– Возможно.

– Кто она?

– Не стоит о ней говорить.

Это была всего-навсего Грейс, первая жена Майкла. Золотоволосая обольстительница:.. Их первое и единственное любовное свидание произошло в ночь накануне ее свадьбы. Грейс оказалась не девственницей. Но и тогда он, как наивный слепец, поверил, что она способна любить. Он не разглядел, что за ее сказочной красотой скрывалась себялюбивая женщина, получившая удовольствие оттого, что столкнула друзей лбами. Оглядываясь назад, Брэнд не понимал, как мог так заблуждаться.

Но он ни о чем не сожалел.

В результате их связи на свет появилась Эми. Милая, невинная Эми, которую он никогда не сможет назвать своей дочерью. Этот прискорбный факт жег его словно каленым железом. Увы, ему не суждено услышать, как Эми назовет его «папой», он никогда не поцелует ее на ночь, желая спокойного сна, не подведет к алтарю в день свадьбы, где будет ждать ее жених.

Все эти привилегии достались Майклу. И Майкл дал ему ясно понять, что никогда не откажется от своих прав.

– Эта женщина была для вас обоих исключительно дорога, – проговорила Шарлотта в задумчивости. – Ведь вы с ним до сих пор почти не общаетесь...

– А ты что, хотела бы, чтобы мы с Майклом по-прежнему сооружали в саду шалаши? Взгляни правде в лицо, Шер. Мы давно уже взрослые люди, и у каждого из нас своя собственная жизнь. Не придавай этому большого значения.

На сей раз она промолчала. Брэнд надеялся, что удовлетворил ее интерес и неприятная тема закрыта. Но он понимал: Шарлотта очень неглупа и довольно проницательна, и ей ничего не стоило сопоставить некоторые факты. К тому же она видела в его столе ту миниатюру...

Вот проклятие! Но ведь она о ней даже не заикнулась... Может, она не обратила на нее внимания? Пожалуй, лучше не думать об этом. Да, надо раз и навсегда покончить со своим бессмысленным страхом.

Брэнд свернул на боковую улочку и минуту спустя уже подъезжал к своему дому. Внезапно он заметил какую-то фигуру, затаившуюся в тени, у входа в конюшни. Да, там кто-то стоял.

Но кто же это?

Брэнд пригляделся. В этой долговязой сутулой фигуре было что-то знакомое.

А может быть... Да-да, конечно! Он видел его совсем недавно, видел на проповеди Паркинсона.

Но что этот человек здесь делал?

В совпадения Брэнд не верил.

Передав вожжи Шарлотте, он сказал:

– Придержи лошадей. Я сейчас вернусь.

– Куда ты?..

Пропустив этот вопрос мимо ушей, граф выпрыгнул из коляски и устремился к незнакомцу. Тот сразу же бросился в ближайший проулок и исчез во тьме.