Стоя у окна, Майса не без любопытства наблюдала за суетой и оживлением в мансарде, где жил племянник фру, кадет Дидрик; после обеда по лестнице, ведущей в его комнату, то и дело бегали взад и вперед… Ее не проведешь! Слуга таскает туда бутылки. Вот поспешно проскользнул наверх один раз, а вот опять…

Полюбуйтесь, с каким невинным, кротким видом пронес этот Андреас свою корзину под самым носом у господина Транема, будто он несет всего лишь керосин, табак да спички!.. Счастье его, что коммерсант не отрывал глаз от слуги, который мыл и чистил коляску…

Представительный мужчина этот коммерсант, совсем как важный петух, особенно когда выпятит грудь и напыжится. Да только все равно его водят за нос, за его большой надменный нос, вынюхивающий все вокруг. Майса головой готова поручиться, что там наверху, в мансарде, затевается пирушка, о которой ему знать не положено.

А вот и Антун, сын хозяина, взбежал по лестнице; ловко он улучил момент, когда отец скрылся в доме. Не иначе это он и посылал слугу за бутылками…

Интересные наблюдения за мансардой пришлось прервать, так как в комнату, неся зажженную лампу, вошли фрекен Сингне и ее шестнадцатилетняя сестра Арна.

— Что же вы, Майса, сидите и не скажете, что вам темно? Ну как мамино платье?

— Да вот, лиф уже скроен, пожалуй вечером фру сможет примерить.

Пока лампа еще не разгорелась и тускло освещала темную шерстяную материю, Майса опустила шторы и перенесла свои вещи с подоконника на стол.

— А в пятницу вы начнете шить у Скэу? — спросила Сингне.

— Да, они заранее предупредили, чтобы я никому больше не обещала.

— Но ведь вы же знаете, надо докончить маме платье и еще перешить старое, шелковое.

— Ну, времени у нас хватит, фрекен Сингне. Я думаю, что за эти два дня я даже для Арны сумею начать. С тех пор как вы завели машину, работа так и кипит. У Брандтов тоже поговаривают, не купить ли машину, да господин асессор думает, что двадцать восемь далеров слишком дорого. Он считает, что они скоро подешевеют.

— Только, Майса, помните: я хочу, чтобы платье сидело как следует, — вмешалась Арна. — У меня никогда еще не было приличного платья, одно только черное для конфирмации, но его шили не вы.

— Уж я постараюсь, чтобы сидело хорошо: теперь вы обзавелись фигурой, это раньше все висело, точно на вешалке.

— Ну, раньше — действительно, зато теперь… — Арна выпрямилась и расправила плечи.

— Вижу, вижу, вы становитесь настоящей барышней.

— Только не ошибитесь, Майса, умоляю вас, не спутайте меня с Сингне, когда будете кроить. Помните, что я тонкая и стройная, — заявила Арна, поглаживая себя по талии.

— Да, совсем как швабра, — вставила ее сестра. — Смотри не загордись, Арна.

— А ты, Сингне, лучше вспомни, с чем тебя сравнил на днях Антун. С кругленькой пухлой булочкой, из которой выглядывают две изюминки. Ты и впрямь на нее похожа. Ах, как похожа!

Майса едва не поперхнулась, сдерживая смех, — ведь верно, похожа. А добрые глазки совсем как у тетушки Раск, и такой же сосредоточенный вид.

— Я попрошу барышень немного подвинуться, а то мне не добраться до машины.

Машина застучала, строча длинный шов, который Майса только что сметала.

— Это что, часть плеча? — спросила Сингне. Она уселась на стул и, держа два выкроенных куска материи, пыталась приладить один к другому. — И что за спешка такая у Скэу, а, Майса? — спросила она немного погодя.

— Фрекен Элисе надо сшить новое платье к балу у доктора Файе.

Изюминки Сингне обратились к потолку:

— Господи, подумать только, неужели Элисе и в этом году собирается порхать по балам? Третью зиму подряд!

Майса слегка поджала свою короткую верхнюю губу, — фрекен Сингне была старше Элисе по крайней мере на два-три года и, видно, поняла наконец, что пора перестать ездить на балы…

— А материю вы уже видели? Какая она, Майса, действительно хорошая?

— Да уж, неплохая. Я вчера заходила посмотреть. Светло-голубой шелк.

— Шелк! И они шьют его дома! Почему бы не отдать сестрам Берг? Разве так делают? — Сингне была поражена.

— Ну конечно, кому нужно скрыть недостатки, тем приходится отдавать сестрам Берг, там им живо соорудят фигуру, уж это точно, — заметила Майса, склонившись над машиной. — Но таким, как фрекен Скэу, может шить всякий, лишь бы только иметь воображение.

— А правда, Сингне. Помнишь, какое бальное платье они сшили тебе два года назад, — подхватила Арна. — Шелковое, фиолетовое, с длинной талией, а сзади сверху донизу шла шнуровка, и вся фигура казалась сплошной талией. По-моему, оно было ужасно уродливое…

— Странно, и как это у Скэу хватает денег, — с кротким удивлением произнесла Сингне. — Элисе шьют одно нарядное платье за другим. Хоть бы уж это было удачнее прошлогоднего! Она ведь такая бледная, и вдруг голубой шелк!

— Говорят, когда она танцует, у нее появляется чудесный румянец, — заметила Майса вскользь.

— Ну, если рассчитывать на подобные случайности, тогда…

— А еще говорят, она пользуется таким успехом, как только что конфирмованная, — заключила Майса с самым безобидным видом.

— Ну знаете, столько лет изображать невинный подснежник тоже не годится, — сказала Сингне. — Всякой наивности должен быть предел. Ух! — содрогнулась она. — И охота же ей!

— А вот Дидрик говорит, она недурна, — выпалила Арна.

— Подумаешь, Дидрик! Много он понимает, новоиспеченный кадет!

— Он говорит, во время танцев у нее отбоя нет от кавалеров, они прямо в очереди стоят, чтобы ее пригласить.

— Ну, это смотря по тому, кого считать кавалерами. Если таких, как Дидрик и его приятели, с которыми она с детства знакома, тогда конечно!.. Ведь она может рассчитывать на всех, кто бывает на их даче по воскресеньям, на всех этих лейтенантов да кадетов, на двух своих братьев и на их товарищей, с которыми она еще в пятнашки играла. Она может заранее всю бальную книжку исписать их именами… А вообще-то, милая Арна, я же ничего такого не сказала. Заметила только, что таким бесцветным, как она, голубое не к лицу. Разве Элисе виновата, что она малокровная?

— Ах вот как, малокровная!.. Ну уж это я непременно расскажу Дидрику! Интересно, ты кого-нибудь хоть раз нашла красивой? — И Арна вышла из комнаты, хлопнув дверью.

— Не слыхали, фрекен, правда ли, будто Элисе недавно отказала консулу Бакке? — заметила Майса. — У Брандтов говорят, что это так.

— Ну, им виднее. Они там всегда всё знают.

На самом деле Майса толком ничего такого не слышала… Но — она склонила узкое лицо над машиной — никак не удержаться, чтобы не подкусить эту Сингне!

— Видно, значит, не так уж Элисе спешит выйти замуж по расчету. Видно, она не такая!

— Ах, Майса, ничего вы в этом не понимаете. В вашем положении нельзя судить о таких вещах… А что, у Брандтов действительно об этом говорят? — спросила Сингне немного погодя. По-видимому, замечание Майсы заставило ее задуматься.

Майса усердно шила. Ну теперь по крайней мере фрекен будет над чем подумать. Большими стежками Майса торопливо сметывала материю, спеша подготовить платье к примерке, пока фру с дочками не ушли в театр, — иначе она не достанет денег, а как ни крути, раздобыть их нужно.

— Все-таки с нами в театр пойдет Грете! — крикнула Арна, заглянув в комнату. — Антун не хочет. Ну и картина — три сестрицы рядышком, как на выставке!..

«Еще бы, — подумала Майса, — пойдет Антун с вами! Он сам вечером устраивает спектакль в мансарде». Она налегла на шитье еще старательней — хоть бы успеть сметать, пока они не ушли. Шести, верно, еще нет…

— Май-Май-Майса! Послушайте-ка, — тихонько пропел кто-то из дверей кухни. Ее звал черноволосый шалопай Дидрик; он огляделся, одна ли она. — Скажите, Майса, вы не знаете, кто собирается сегодня в театр?

— Ах, вот что вам надо! Фру, фрекен Сингне и Арна. Не знаю, может, еще кто-нибудь.

— А дядюшка тоже идет, не слыхали? — осторожно поинтересовался Дидрик.

— Я вижу, вы дорого бы дали, чтобы узнать точно, идет он или нет.