Вот Павел – дело другое. Если бы он захотел, у него бы этих Фенечек было вагон и маленькая тележка. Но не хочет. И Фенечку не хочет. Николай Петрович не раз замечал, как она смотрит на брата. Словно маленький ребенок на фотографию Кремлевской елки. Восторженно, приоткрыв рот. Но зная брата, Николай Петрович был абсолютно спокоен. Павел – человек чести.
– Отец! – Кирсанов невольно вздрогнул. Он и забыл, что у Аркадия новая машина.
Когда тот вылез из сверкающей на солнце темно-вишневой «Инфинити», небрежно поигрывая ключами, весь такой столичный, холеный, самоуверенный, Николай Петрович растерялся. Ему стало неловко за свой старый спортивный костюм, пивной животик и лысину. Небрежно обняв его, Аркадий обернулся к машине. Оттуда вылезал худой высокий парень с волосами, стянутыми резинкой в хвост.
– Это Женя Базаров. Да ты в курсе.
– Никогда раньше не виделись, но наслышан, – еще больше застеснялся Кирсанов-старший. Базаров, видя его смущение, первым протянул руку, которую Николай Петрович робко пожал.
– Ну и занесло же вас в такую дыру! – сказал Базаров, покачав головой. – Полдня уже едем! Ну? Где ваше хваленое пиво? Показывайте! – И он решительно зашагал к избе.
– Все нормально, – хлопнул отца по плечу Аркадий и поспешил вслед за другом.
Затарились они основательно. Продавщица сбилась с ног, наливая в двухлитровые пластиковые бутылки пиво, в то время как другая торопливо взвешивала вяленых лещей, сушеных кальмаров и такую дорогущую для местных экзотику, как омуль и подвяленный краб. Николай Петрович стоял у прилавка в смущении, совершенно забыв, что все это куплено на его деньги. Себе он оставлял очень мало, Фенечка оказалась рачительной и экономной хозяйкой. Жила, как при матери, на наряды почти не тратилась, еду готовила самую простую, но вкусно. Деньги Аркадию она велела отдавать сама, испытывая неловкость за то, что живет с его отцом, да еще так называемым гражданским браком. Фенечка была очень стыдливая и какая-то болезненно порядочная. Так что всем остальным становилось неловко.
Загрузив сумки в багажник, Аркадий весело сказал:
– Ну, отец, езжай впереди, показывай дорогу! А то я тут все уже позабыл.
– Дорога-то не очень, сынок, – вздохнул Николай Петрович. – Машина у тебя уж больно хорошая.
– Машина – это расходный материал, – небрежно сказал Аркадий и полез за руль.
Николай Петрович ехал медленно, то и дело, поглядывая в зеркало заднего вида: как там сынок? Он видел, что парни о чем-то оживленно беседуют и смеются. От сердца отлегло. Может, Паша и не прав? Ничего не случилось, просто молодые люди решили отдохнуть на природе. Место модное, туристов полно, хотя, конечно, не заграница.
Подъезжая к Марьино, Кирсанов приободрился. Сейчас Аркадий увидит плоды его стараний. Увидит и оценит. Их участок самый большой, а дом самый лучший. Его еще называют «барским». Настоящие хоромы! И даже собственный пляж, узкая полоса песка, мостки, лодка с мотором. А на пригорке – банька, с сауной, с печкой-каменкой, с просторной террасой, на которой, попарившись, можно попить пивка, глядя на живописное озеро. Другие с такой усадьбы большие деньги за лето имеют, а Кирсановы держат все это только для себя. В поселке их называют буржуями.
Остановившись у кованых ворот, Николай Петрович поспешно кинулся их отпирать. Аркадий лихо въехал на участок и поставил свою «Инфинити» рядом с огромным черным «крузаком». «Опелек» Николая Петровича притулился рядом с двумя сверкающими глыбами. Фенечка машину не водила.
– Ну и где? – спросил Аркадий, выйдя из машины. – Почему никто нас не встречает?
– Феня стесняется. Она выйдет, но потом, – смущенно сказал Николай Петрович.
– А дядя? Его что, нет дома?
– Он, должно быть, на берегу.
– Загорает, что ли?
Погода и в самом деле была чудесная. Лето созрело, словно румяный плод, и еще не начало увядать. Сочное, ароматное, оно радовало глаз и на вкус было самое то: еще не приелось, но кислинка, свойственная первой стадии созревания, уже прошла. Запах цветущего сада вызывал блаженство и сытость. На центральной клумбе пышно цвели королевы-розы, дикий клематис белоснежным облаком висел над зеленым газоном, словно парус над волнами, беседку оплетал девичий виноград, делая ее такой уютной и манящей. Аркадий первым делом обратил внимание на эту беседку:
– Ого! Здорово! Тут, наверное, хорошо есть шашлыки и пить… г-м-м… чай.
– Это Фенечка посадила, – счастливо улыбнулся Николай Петрович. – Она любит цветы.
– И зелень у вас небось своя? – подмигнул Аркадий. – Петрушечка, укропчик.
– А как же! – оживился Николай Петрович. – И зелень, и огурчики скоро пойдут, а там и помидоры…
– Дядя!
От пристани, легко, словно бы играючи, поднимаясь в гору, к ним шел невысокого роста, но удивительно стройный и красивый мужчина. Павел Петрович Кирсанов. Первым делом он цепким взглядом окинул Базарова, но руки ему не протянул. Тот сделал вид, что не заметил.
– Вот, знакомьтесь, – несколько смущенно сказал Аркадий. Теперь уже он испытывал неловкость. – Евгений, это Павел Петрович, мой дядя,
– Я так и понял, – натянуто сказал Женька. – Ну а я Базаров.
– Наслышан, – коротко, по-военному сказал отставной офицер. – Ну что? Пройдемте в дом? Феня нам что-нибудь по-быстрому сообразит? Выпить там, закусить.
– Я ей звонил с дороги, – торопливо сказал Николай Петрович. – Все готово!
Мужчины прошли в дом. Он и в самом деле был очень большим, кирпичным, двухэтажным, да еще с деревянной мансардой. Украшенная шпилем с российским флагом черепичная зеленая крыша гордо возвышалась над всем поселком. Мебель в гостиной была новая, не шикарная, но добротная. И как положено в лучших домах – камин.
– Мы вам приготовили комнаты на втором этаже, – сказал новым гостям Николай Петрович. – Что касается Фени, она переехала в мансарду…
– Да зачем же? – удивился Аркадий. – Она нас не стеснит.
– Ребенку там будет прохладнее. Жара начинается. В общем, она так захотела.
– А где она сама?
– Малыша укладывает.
– Она одна со всем этим хозяйством справляется? – удивился Аркадий. – Да еще маленький ребенок!
– Нас тут и так буржуями называют, но Паша сказал: наплевать, делай как тебе удобно. В общем, мы наняли прислугу… – Николай Петрович смущенно кашлянул. – Помощница по хозяйству, да еще сезонные рабочие. Все – местные жители. Они охотно к нам идут. Особенно зимой, когда туристы и дачники разъезжаются.
– Понимаю, – кивнул Аркадий. – Инет-то хоть есть в этой глуши?
– Обижаешь, сынок. Не совсем уж мы темные.
– Ну а ты? Часто пользуешься благами цивилизации? Или по старинке письма пишешь и отдаешь почтальону?
– Ты, Аркаша, меня совсем уж в отсталые записал, – обиделся Николай Петрович. – Я знаю, что такое этот ваш вай-фай.
– А блютуз? – насмешливо спросил Аркадий. – Ладно, не обижайся. Ты еще ничего в свои сорок пять. Продвинутый. Знаешь, что такое вай-фай!
Он заметил, что дядя и Базаров внимательно друг друга разглядывают. И между ними сразу возникло напряжение.
– Идем, что ли, Женька, смотреть наши комнаты? – бодро сказал Аркадий, чтобы снять это напряжение.
– Идем, – лениво откликнулся Базаров.
– Ну что? – накинулся на брата Николай Петрович, когда парни ушли наверх. – Что скажешь? Как он тебе?
– Он хищник. А твой Аркаша, извини, баран.
– Скажешь тоже! – обиделся Николай Петрович.
– Ну не баран. Олень. Красавчик – признаю. Добыча, в общем. Хорошо, что я здесь. А то этот Базаров вас сожрет. По глазам вижу: голодный. Мальчик из провинции, да?
– Здесь-то тоже провинция. Я практически никуда не вылезаю из своей усадьбы.
– Да, но родился-то ты в Москве. И у тебя с детства все было. А у него ничего. И это твое все ему не дает покоя. Он считает, что судьба несправедлива. Не только к нему, а вообще. И свой лакомый кусок можно только зубами выгрызть. Ты глянь, какой он цепкий. Аркашу-то под себя подмял, прожевал и не подавился. В общем, Коля, берегись.
