Парусная эскадра наша в апреле расположилась поперек Лимана, между Станиславским мысом и устьем Буга; Поль Джонс поднял флаг свой на корабле «Владимир»; капитан Алексиано находился при нем за советника. Вскоре прибыла туда гребная эскадра и заняла места в промежутках между кораблями и фрегатами; в то же время Севастопольский флот должен был показаться перед Очаковом и предупредить прибытие туда флота неприятельского.
16 мая Войнович вышел из Севастополя, имея 4 корабля, 8 фрегатов, 23 мелкие судна и 2 брандера; авангардом по-прежнему командовал Ф. Ф. Ушаков; но эскадра, опять застигнутая штормом близ острова Фидониси, потерпела большие повреждения и вынуждена была возвратиться. Крейсерные же отряды, высланные в исходе апреля из Севастополя, успели нанести некоторый вред неприятелю; 2 мая шкипера Кундури и Купа истребили одно большое судно против дунайских устьев; шкипер Гонале сделал то же самое у анатолийских берегов, и шкиперы Нелиси и Келимери удачно действовали у румельских берегов; к 11 мая все крейсерские суда возвратились в Севастополь с несколькими призами, нагруженными хлебом для Константинополя.
Расстроенный бурей и укрывшийся в Севастополе, флот наш оставил море свободным, и капудан-паша, тот же самый Эски-Гассан, беспрепятственно достиг Очакова в исходе мая, с 10 линейными кораблями, 6 фрегатами и 47 галерами, кирлангичами и канонерскими лодками, имея султанский фирман, предписывавший ему непременно истребить русский флот в Лимане, овладеть Кинбурном, Херсоном и оттуда следовать в Тавриду; другая же часть турецкого флота: 8 кораблей, 8 фрегатов, 4 бомбардирских судна и 20 шебек, вышедшая из Константинополя несколько прежде, остановилась на якоре у дунайских устьев.
Заняв все пространство между очаковским берегом и Кинбурнской косой, турецкий адмирал вскоре обнаружил желание напасть на суда наши, и военные действия в Лимане начались геройским поступком командира дубель-шлюпки капитана 2 ранга Сакена, предпочитавшего взорвать шлюпку свою, чем отдаться в плен окружившим и преследовавшим его турецким судам. 6 июня парусная и гребная эскадры подошли на пять верст к неприятельской, стоявшей тогда на пушечный выстрел от Очакова; 7-го числа обе стороны, движимые одинаковым желанием сразиться, сблизились в 7 часов утра, и четыре часа подряд продолжалось упорное сражение.
Пятьдесят семь турецких судов, предвидимых самим капудан-пашой, претерпевали повсюду поражение, и вскоре огонь неприятельский начал ослабевать. Гассан обычной своей отважностью и искусством ободрял сражающихся, разъезжая среди их на легком судне; но когда одна турецкая шебека загорелась и две канонерские лодки разом взорвались, неприятельская линия совершенно расстроилась и пришла в такое замешательство, что устрашенные турки искали только спасения в бегстве под очаковские укрепления, невзирая на угрозы паши, стрелявшего даже по бегущим.
Перед вторым сражением, происходившим 17 июня, капудан-паша напомнил флоту своему султанский фирман о непременном истреблении русских в Лимане и сделал распоряжение, чтобы на каждое из судов парусной эскадры нашей направлены были два турецкие; но гребная флотилия, предводимая принцем Нассау-Зигеном и контр-адмиралом Алексиано, желая предупредить турок, показывавших еще накануне намерение атаковать, снялась с якоря и смело напала на неприятеля.
Бой продолжался с четырех часов пополуночи до восьми часов утра; турки были разбиты и бежали под защиту очаковских укреплений, потеряв два 64-пушечных корабля, ставших на мель и преданных огню; один из них был корабль самого капудан-паши, и упорное сопротивление, оказанное турками при защите этих судов, сделало истребление их неизбежным[24].
Флаг и вымпел капудан-паши достались нам. На другой день, 18 июня, около одиннадцати часов пополудни, при ночной темноте, турки вознамерились удалиться из Лимана, но, остановленные пятидесятипушечной батареей, построенной Суворовым на оконечности Кинбурнской косы, должны были претерпеть новое поражение. Пальба с батареи продолжалась всю ночь, между тем принц Нассау, построив эскадру свою в две колонны, погнался за бегущим неприятелем и окружал все суда его, ставшие на мель.
Четыре с половиной часа продолжалось сражение это, и девять кораблей и фрегатов достались в руки победителей; но из них семь, загоревшиеся от брошенных брандскугелей, поднялись на воздух, и, по ожесточенному упорству турок, едва только с одного корабля спасены люди. Более двух тысяч человек, погибающих в пламени и воде, представляли ужасное зрелище, и быстрое течение не позволяло подать им помощи.
В этот день, 18 июня, сожжены: два корабля линейных 60-пушечных, три корабля от 40 до 50 пушек; действием Кинбурнской батареи и гребными судами потоплены: один корабль бомбардирский, два фрегата 34-пушечные, две шебеки 28-пушечные, одна галера, одно транспортное судно; взят в плен один 50-пушечный корабль, годный к исправлению (названный потом «Мученик Леонтий»).
Потеря неприятеля и в людях была также весьма велика, всего экипажа убитыми, погибшими в огне и воде и взятыми в плен было в оба эти дня до шести тысяч, и между пленными находились капитаны кораблей и многие другие чиновники. Урон с нашей стороны состоял в убитых двух офицерах и 16 рядовых, и в десяти офицерах и 57 рядовых раненых. Принц Нассау-Зиген награжден был орденом Св. Георгия 2-го класса и чином вице-адмирала, и в память этого сражения выбита медаль.
Таким образом, прежде чем армия князя Потемкина, выступившая в мае из Ольвиополя, подошла к Очакову, морские силы турок в тех водах были уже значительно ослаблены. Капудан-паша, со всеми оставшимися у него большими судами, удалился в море, но 20 июня снова показался от острова Березани, стараясь расположиться на очаковском фарватере, ниже Кинбурна, чтобы спасти галеры и другие мелкие суда свои, укрывшиеся под крепость от поражения и содержимые в блокаде эскадрами нашими.
Кинбурнские батареи не допустили его, однако, до исполнения этого намерения, и, когда, 28-го числа, войска русские расположились лагерем в виду Очакова, при Аджиголе, турецкий адмирал снялся с якоря и пошел навстречу приближавшемуся тогда Севастопольскому флоту, с которым намеревался сразиться.
Но так как суда, оставленные им под крепостью, имели большие пушки и могли много препятствовать войскам нашим приближаться для бомбардирования города, то Потемкин приказал принцу Нассау атаковать их, и 1 июня, после восьмичасового беспрерывного сражения, сожжены неприятельские суда: два фрегата 20-пушечных, один бригантин 16-пушечный, одна бомбарда с мортирою, один кирлангич 12-пушечный и четыре галеры пятидесятивесельные с одной 36– и четырьмя 12-фунтовыми пушками на каждой; взяты: одна пятидесятивесельная галера с пятью большими пушками, две канонерские лодки с 12– и 24-фунтовыми пушками на каждой, и одна транспортная лодка.
Взято в плен 100 человек; убитых же, раненых и потопленных у неприятеля было большое количество, и в числе последних находился Лада-паша, командовавший галерами. Потеря с нашей стороны заключалась в 23 убитых нижних чинах и 80 раненых. Сражение это происходило под выстрелами Очаковской крепости, которая вскоре, однако, вынуждена была замолчать и самый город был во многих местах разрушен и выжжен пальбой с флотилии; после того суда наши, в продолжение шести недель, постоянно бомбардировали город, покуда береговые батареи были окончены.
Во все время этих разрушений на Лимане особенной неустрашимостью отличили себя контр-адмирал Алексиано; капитан 2 ранга де Винтер; капитан-лейтенанты: Киленин, получивший множество ран, хотя неопасных, Ахматов, Демора и Бурдин; лейтенанты: Поскочин, Перский, Кузнецов, Лелли, граф Войнович, Нелидов, граф Башуцкий, Литке, Сорокин, Тимченко, Константинов и Кориани; подполковники: Фенш, командовавший галерами, и Бентам, командовавший бомбардирскими судами и брандерами; королевской французской службы офицер граф Дамас, начальствовавший частью канонерских лодок, и обер-квартирмейстер де Рибас.
