– Лика, да не переживай ты так, это же джип-тур.
Яркие солнечные лучи, бьющие сквозь деревья, ослепили Гида, и он не видел лица говорившей. Он вспомнил, что во время предстартового брифинга одна девушка осталась сидеть в машине, и теперь понял почему. Он забыл, что хотел сказать, и невнятно произнес:
– Да, я… мы сейчас поможем. Это же джип-тур…
Шуруп прицепил динамический трос, и вскоре УАЗик снова был на дороге.
С грунтовки они свернули на заросшую мелкими деревцами лесную дорогу. Впереди их ждал неглубокий, но очень длинный брод. Дорога уходила в небольшую речку, шла несколько десятков метров по руслу и выходила на другой берег. Дно было твердым и достаточно ровным, можно было ехать довольно быстро, поднимая носом волну, которая иногда плескала на капот. Летели брызги, казалось, что воды – по стекла, хотя на самом деле ее было едва по колеса, а вот удовольствия доставляла эта речка – по самую крышу.
После брода рация не смолкала. Туристы, соревнуясь в остроумии, возбужденно комментировали недавние события. Но ее голос в эфире ни разу не прозвучал. Гид уже начал сомневаться, не обознался ли он.
Дорога покружила по густому сосновому лесу и вышла к берегу Ладоги. Ветер был несильный, но по озеру бежали волны. Ладога, как обычно, была холодна и неприветлива. Они проехали несколько километров по безлюдному песчаному берегу и остановились на «кофе-бутерброды». Пока Шуруп доставал термосы и продукты, Гид подошел к собравшимся на берегу туристам, но ее среди них не было. Его о чем-то спросили, он ответил.
Анжелика, та, из развернувшегося УАЗика, посмотрела куда-то за спину Гида и сделала неопределенный жест рукой. Он машинально обернулся. К ним неторопливой походкой шла девушка с короткой стрижкой, в белом свитере и потертых джинсах. Это была Женя. Она внимательно посмотрела на Гида и едва заметно кивнула. Он готов был подбежать к ней, но Женя перевела взгляд на Анжелику и сказала что-то про погоду. Гид еще немного постоял и пошел помогать Шурупу.
После остановки они снова уехали в леса. Шуруп, видя, что шеф не в своей тарелке, постепенно взял руководство колонной в свои руки. Дорога незаметно превратилась в накатанную колею, а затем в едва различимые следы. Дальше им нужно было забраться на узкий высокий гребень, по которому когда-то проходила узкоколейка. Гребень как огромный рыбий плавник рассекал старое заросшее болото. Многие считали его насыпью, но он, как и узкие вытянутые озера, остался после ледника, изрезавшего карельскую землю миллионы лет назад.
Въехать на гребень было не так просто. Не хватит скорости или ошибешься с передачей – придется скатываться задним ходом по кажущемуся почти отвесным склону. Перестараешься – не успеешь повернуть на узкой вершине. Поворачивать надо, руководствуясь вестибулярным аппаратом и поглядывая в боковое окно, поскольку в лобовое видно только небо, а если показались деревья, значит, поворачивать уже поздно.
На самом деле ни крутизна, ни высота склона не представляли особой сложности, но для неопытного водителя это было серьезное испытание, да и опытные обычно потом вспоминали этот гребень. Гид всегда здесь собирал водителей и все подробно объяснял. В этот раз инструктаж провел Шуруп. Гид с замиранием сердца смотрел, как заезжал женский экипаж, но все прошло благополучно.
Ширина верхней срезанной кромки гребня едва превышала ширину машины. Рельсы давно разобрали и увезли, и эту кромку можно было бы назвать ровной, если бы не попадающиеся местами останки шпал, на которых машины изрядно трясло. С обеих сторон земная поверхность уходила круто вниз, поэтому и без шпал мало у кого возникало желание ехать быстрее пешехода. Через полчаса внизу показалась лесная дорога, к которой машины медленно и аккуратно спустились.
Когда колонна въехала во двор гостиницы, уже начинало темнеть. Гид с Шурупом занялись осмотром машин. В одном Хантере пришлось заменить свечи, в другом – устранить течь в системе охлаждения, а туристы за это время поужинали и разошлись кто куда.
Гид принял душ и переоделся. Столовая оказалась уже закрытой, из бильярдной доносились звуки неторопливой игры и приглушенные голоса. Он помедлил и поднялся в холл второго этажа. Гостиница стояла на склоне холма, и отсюда далеко просматривался бесконечный густой лес. Где-то очень далеко над неровным горизонтом, словно воспоминания о давно прошедшей грозе, беззвучно вспыхивали зарницы. Всполохи долетали до темного холла тусклыми подрагивающими пятнами света. Гид не сразу заметил неподвижную тонкую фигуру у края большого, во всю стену окна. Он молча подошел и встал рядом.
– Здравствуй, Женя.
– Здравствуй…Гид. Это что, твое новое имя?
– Это – мой позывной. По радио. А может, уже и имя.
– Ты совсем не изменился.
– Ты тоже.
– Сколько лет прошло? Шесть?
– Восемь.
– Ты никогда не был разговорчивым.
Он много раз представлял себе эту встречу, о чем-то говорил, что-то спрашивал, но те фразы не запомнились, а когда он пытался составить новые, слова тут же предательски разбегались.
– Ты… Ты помнишь, как мы познакомились? – неожиданно для самого себя спросил он.
– Я все помню. Книжный магазин в подвальчике на Фонтанке. Я листала какую-то книгу. – Женя повернулась к нему. – А ты тогда напугал меня.
– Я просто подошел и начал читать свои стихи. А ты почему-то вскрикнула.
– Просто от неожиданности. А ты сказал: «Мои стихи мало кому нравятся, но пока еще никто не кричал».
– А потом мы еще сидели в беседке у тебя во дворе.
– А я потом весь день ждала твоего звонка.
Гид удивлялся, как легко всплывали в памяти события, о которых он уже столько лет не вспоминал.
– Ты… замужем? – нарушил он затянувшееся молчание.
– Да.
– Знаешь, я не ожидал…
– Ты думал, что я буду восемь лет ждать? – перебила его Женя.
– Я не о том. Я не ожидал, что, увидев тебя… Что буду мяться, как мальчишка.
– Тебе всегда не хватало решительности.
– Разве?
– Нет, тебе ее хватало только на то, чтобы поставить синяк сопернику.
– Ты и это помнишь? – Гид посмотрел ей в глаза, но в холле было темно.
– Я ждала, что ты придешь и я буду лечить твои раны.
– Это была всего лишь ссадина.
– Для меня это были раны, – чуть слышно произнесла Женя.
– Ты была шестнадцатилетней девчонкой.
– А ты мне казался взрослым мужчиной, и мне это нравилось. А когда мы последний раз виделись, мне было девятнадцать.
– Я уже был женат… – сказал Гид и тут же пожалел об этом.
– Ты был женат? – Женя резко повернулась к нему.
– У нас с тобой пять лет разницы. Тогда это была пропасть.
– Которая тебе оказалась не по зубам. – В ее голосе чувствовалась обида.
– Мне пришлось жениться.
– Ну, это в корне все меняет. А что значит пришлось? Под дулом пистолета?
– Нет, она была беременна.
– А-а, как порядочный человек с беспорядочными связями?
– Можно и так сказать.
– То есть вечером ты читал мне стихи, а ночевать бегал к ней?
Гид молчал.
– А через три года ты приехал с охапкой цветов, ты так смотрел на меня, и не сказал, что ты женат? – Ее голос стал резким.
– А потом мы разошлись, – сказал он.
– Зачем ты мне все это рассказываешь?
Женя повернулась, и он подумал, что она сейчас уйдет.
– Женя, может, мы встретились через столько лет не для того, чтобы ссориться? – сказал он.
– Может. Но и не для того, чтобы пытаться начать все сначала, – ответила Женя. – Это у твоих машин есть задний ход, а у времени нет.
– Наверное. Я не знаю, перед кем виноват больше, перед тобой или собой.
– Ты ни в чем не виноват, просто у меня был герой… Принц из детской мечты. А теперь его нет, – сказала Женя уже мягче, но обида в голосе осталась.
– А может, твоему принцу пришла пора стать королем и исправить юношеские ошибки?
– Это как? Не смог построить свой дом и теперь хочешь сломать чужой? Сломать-то несложно.