После деревенского обеда, обильно сопровождавшегося заздравными кубками, наполненными крепким вином, услужливый хозяин указал утомлённому гостю место отдыха и пожелал, чтобы золотой сон хоть на время развеял его горе.

Проснувшись на следующее утро, Удо был чрезвычайно удивлён, обнаружив, что находится не в рыбацкой хижине, а в великолепных королевских покоях. Он лежал на роскошной кровати, на мягких пуховиках.

Ласковое солнце приветливо светило сквозь разноцветные стёкла высоких окон, и этот солнечный свет, казалось, вновь оживил его измученную душу. Едва князь пошевелился, как толпа хорошо одетых слуг вошла в покои и замерла в почтительном ожидании его приказаний.

Первым делом князь пожелал узнать, где он находится, как попал в этот дворец и кто его владелец. Ему ответили, что он находится в королевской столице — городе Гидане,[148] что на реке Висле, а правитель этого королевства — Вайдевут Могущественный.[149]

Удо был крайне удивлён, не ожидая найти друга и союзника в короле Янтарного берега, о котором слышал так много чудесного. Для него было полной неожиданностью, что гостивший у него во дворце фокусник и король Вайдевут одно и то же лицо.

Не успел он прийти в себя от изумления, как в покои вошёл король, украшенный всеми знаками королевского достоинства. Король приветствовал гостя и, дружески обняв его, сказал:

— Брат мой, вы здесь у себя дома. Я рад случаю отплатить вам за вашу дружбу.

Такой оборот дела привел князя Удо в немалое смущение: ведь король принимал его как принца, тогда как сам он встречал короля как человека незнатного происхождения. Но это нарушение этикета можно было ему простить, учитывая строгое инкогнито, соблюдаемое Его Величеством. Чтобы отогнать печальные мысли подавленного горем гостя, Вайдевут открыл ему всё, что не сказал тогда, на рюгенском берегу.

— Я выехал из моего отечества, чтобы заняться изучением чужих народов, — начал он свой рассказ, — познакомиться с их нравами и обычаями, приобрести знания и, кроме того, посмотреть, что за девушки живут в других странах.

Быть может, думал я, какая-нибудь из них станет моей женой. Мне говорили, что Эльфрида — дочь короля Остангельна в Британии, славится добротой и благонравием. Я захотел увидеть её и снарядил корабль для свиты и подарков принцессе. Мне, правда, он не очень то был нужен, так как у меня был более удобный и надёжный способ передвижения.

Недалеко от вашего острова нас настиг ураган и потопил корабль. Но эту беду я перенёс легко. Во время шторма я заметил на берегу движение и вашу готовность помочь терпящим бедствие. Это проявление человеческого участия тронуло меня и побудило познакомиться с вами.

Приём, который вы мне оказали, покорил моё сердце, поэтому я так долго оставался на вашем острове, и тем более меня огорчило неприятное предначертание вашей неотвратимой судьбы, ускорившее моё отплытие. Если бы в книге судеб не было записано о счастливой перемене в вашей будущей жизни, я приложил бы все силы, чтобы помочь вам.

От вас я направился в Англию на смотрины моей невесты, но попал туда слишком поздно: прекрасная Эльфрида уже пообещала своё сердце другому. Я не стал тревожить первую любовь и пытаться овладеть сердцем, уже опалённым горячим пламенем. На обратном пути я посетил двор короля Круко, вашего победителя, и увидел там его дочь — принцессу Обицию. Более очаровательной девушки трудно себе представить. Но её сердце оказалось невосприимчивым к любви, а моё — слишком гордым, чтобы быть отвергнутым без отмщения. Поэтому я не совершил глупость и подавил в себе страсть, которая, если бы одолела меня, могла нарушить покой двух государств.

Удо не мог понять, почему судьба, наградившая его друга короной, отказывала ему в малом — скромном наслаждении любовью, которое она обычно щедро дарит и пастухам и грузчикам. Была какая-то загадка в том, что Вайдевут жил до сих пор в безбрачии, и князь не мог удержаться, чтобы не высказать своё недоумение.

— Вам небезызвестно, что я наделён даром смотреть в будущее, — отвечал король. — Вы все тянете свой жребий вслепую, не зная, вытяните выигрышный билет, или пустышку. Я же, выбирая любимую, запрашиваю судьбу и, если вижу, что удача не на моей стороне, то отказываюсь от обманчивой любви, сладкое наслаждение которой отравит горечь позднего раскаяния. Самые лучшие надежды бывают ложными. Если бы все любящие могли предвидеть свою судьбу, то не так уж много невест взошло бы на брачное ложе, а старые холостяки, как туча саранчи, затмили бы собою солнце.

Удо дал гостеприимному другу хороший совет: при выборе невесты закрывать глаза на будущее, а не смотреть в него орлиным взором — лучше срывать покров с невесты, чем с будущего.

— Если все женихи, — добавил он, — последуют этому совету, то нечего будет опасаться, что старые холостяки уподобятся туче саранчи.

Король Янтарного берега так и сделал. Он нашёл вблизи то, чего не мог найти вдали и разделил своё сердце и трон с соотечественницей, вытащив на счастье удачный жребий, так что в продолжение брачной жизни, наслаждаясь любовью, не испытывал никакого привкуса горькой полыни.

Несмотря на все попытки побратавшегося с князем монарха развлечь гостя, ему так и не удалось разгладить мрачные складки на его лбу. Удо всегда оставался задумчивым и печальным, и образ любимой супруги постоянно витал перед его взором. Время от времени он спрашивал царственного пророка о её судьбе, и как тот ни старался уклониться от подобных вопросов, ему пришлось-таки уступить настойчивым просьбам князя. К тому же Вайдевут мудро рассудил, что неопределённость и колебание между надеждой и отчаянием мучительнее самой горькой правды, а так как ничего хорошего он сообщить князю не мог, то прибег к обычным в таких случаях словам утешения:

— Раненый нерв, так же как и раздавленная конечность, причиняет мучительную боль до тех пор, пока хирург не удалит его, облегчив тем самым страдания больного тела. Итак, мой брат, узнайте всю правду. Ваша супруга не могла пережить боль разлуки с вами. Её тень витала около меня ещё прежде, чем ваша нога коснулась этого берега. В Валгалле[150] вы снова найдёте её. Когда ей тайно сообщили, что враг овладел городом, она выпила из вашего бокала прощальный глоток любви, смешав его с сильнодействующим ядом, ибо считала позором для княгини носить рабские цепи гордого врага.

Громкий стон вырвался из груди Удо, только сейчас до конца осознавшего невозвратимость утраты. Он заперся на семь дней в своих покоях и предался глубокой скорби, горькими слезами оплакивая потерю любимой супруги. Но на восьмой день вышел оттуда обновлённый, словно солнце после мартовского тумана, растаявшего в долине под его лучами. Переполнявшее сердце горе прошло, и мыслями овладело желание поехать в далёкий мир, где, как надеялся князь Удо, непостоянная богиня Удачи,[151] быть может, опять удостоит его благосклонным взглядом, после того как она так жестоко обошлась с ним. Князь открыл своё намерение другу, и тот не стал его отговаривать.

— Я не могу вам предложить ничего, что соответствовало бы вашему достоинству, — сказал король Вайдевут. — Вы рождены независимым князем. Вам подобает и впредь оставаться им и, когда придёт ваш час, снова вернуть своё княжество. Звёзды благосклонны к вам, и скоро вы найдёте счастье у истока вашего несчастья.

Князь Удо стал готовиться к отъезду, и Вайдевут не преминул наилучшим образом снарядить его в путь. Когда подошло время прощания, король дал великолепный обед, на который были приглашены все магнаты его государства. Девять дней длилось торжество; одно развлечение сменялось другим. В последний день Вайдевут отвёл гостя во внутренние покои, чтобы осушить с ним прощальный бокал дружбы, и когда вино согрело мозг и сердце и развязало язык, взял его под руку и в порыве откровенности сказал: