— Я услышала кодовое слово, — раздался за спиной журналиста голос Оливии. — Отстань от них, Тэд. Почему ты не фотографируешь моделей? Они закончили дефиле. Которое вы, к слову сказать, пропустили, доктор Дойл.

Журналист испарился, а Оливия в позе королевы бала замерла напротив нас, перебирая в руках полупустой бокал с шампанским. Мисс Сандерс неровно дышала к оттенкам красного: сегодня на ней было платье из ярко-алого плюша, длинный рукав и открытая спина, а плечи покрывала нежно-розовая кружевная накидка. Уже в который раз я ловил себя на мысли, что она, красивая женщина, умудряется выглядеть властной не только в деловых костюмах, но и в вечерних нарядах. Почти все мужчины, оказываясь перед ней, сутулились и опускали глаза: она словно придавливала их к земле невидимой внутренней силой, тогда как любая другая на ее месте пустила бы в ход обаяние. Какой уж тут флирт. Особенно если вы находитесь на месте бизнесмена, которому Оливия Сандерс говорит: «Упрямиться ни к чему, мы оба знаем, что контракт будет подписан через пять минут».

— Доктор Берг привез мою дочь, мисс Сандерс. Мы давно не виделись и заболтались.

— Немудрено: если бы я выбирала между сеансом созерцания длинноногих пустоголовых красоток и обществом очаровательной юной мисс, я бы выбрала последнее. Так что, писательница?

Я погладил Эмили по плечу.

— Детка, это Оливия Сандерс, владелица городского издательства. А это Эмилия, моя дочь.

— Я много слышала о вас, мисс Сандерс, — затараторила Эмили, пожимая протянутую ей руку. — Я прочитала почти все ваши романы, но некоторые достать не смогла. Не беда, я заглянула в один из здешних книжных, там все нашлось. Ох уж этот Amazon, у них ужасный ассортимент! Вам, кстати, неплохо было бы завести собственный онлайн-магазин литературы. — Она перевела дух. — Да, я писательница. Но пишу неформат…

— И кто же так решил? — нахмурилась Оливия. — Должно быть, вы сами?

Эмили потупилась.

— Ну, не знаю. Я работаю в жанре исторического фэнтези, но все не так просто. У меня свой собственный мир… много разных деталей…

— Чушь, — фыркнула Оливия и взяла мою дочь под руку. — Расскажите поподробнее о вашем романе, дитя. И позвольте мне решать, кто подходит для серии, а кто работает над шедевром, скромно называя его «неформатным». Писатель тут вы, а издатель — я.

Оставшись в одиночестве, я оглядел зал в поисках Киллиана, понял, что тот испарился и уже приготовился насладиться парой минут долгожданного одиночества, но не успел.

— Крис! Я говорю-говорю, поворачиваюсь — а тебя и нет!

Вероника обиженно сморщила нос и убрала со лба растрепавшиеся пряди.

— Я должен был встретить Эмили. Как прошло дефиле?

— Смертная скука. — Она жестом подозвала официанта и взяла с подноса бокал с шампанским. — Угощайся, Крис.

— Нет, спасибо. Да и тебе, похоже, хватит.

Вероника взглянула на меня исподлобья и сделала пару глотков.

— Я тут не работаю, а отдыхаю, — заявила она, сделала паузу, вгляделась в мое лицо и добродушно рассмеялась. — Выпила пару бокалов, не делай из этого трагедию. А потом еще пару… и еще пару. Я провожу в офисе по двенадцать часов каждый день и привыкла наслаждаться отдыхом на полную катушку. В конце-то концов, может, это тонкий намек? И я хочу, чтобы ты отвез меня домой? И угости уже даму сигаретой, Крис, где твои манеры?

Я забрал у нее бокал и вернул официанту — он как раз завершил круг почета и направлялся к бару за следующей порцией.

— Отвезти тебя домой — это хорошая идея.

Вероника затрясла головой, выражая протест.

— Не сейчас, Крис! Скоро будут танцы… Но твоя идея мне тоже нравится. Потанцуем у меня дома!

Я взял ее под руку и повел к выходу, размышляя о том, что серьезные проблемы со спиртным у успешных и одиноких женщин в возрасте тридцать плюс встречаются так же часто, как нарушения сна и злоупотребление снотворным. Несколько бокалов шампанского — это не алкоголизм, но кто знает, не прячет ли она бутылку виски в кухонном шкафу, и не прикладывается ли к ней с завидной регулярностью.

— А спорим, я знаю, о чем ты думаешь, Крис? — поинтересовалась Вероника. — Это все ерунда полная, никаких там синдромов у меня нет. Эй, моя сестра — психиатр, ты забыл? Она любую мою проблему по телефону учует. Я — взрослая и самодостаточная женщина, и мужчины мне не надо. Хотя я готова рассмотреть варианты… Я один-единственный раз выпила лишнего!

— Все начинается с малого.

— Хочу остаться на танцы!

— Наконец-то я вас нашла, доктор Дойл! И Ника здесь. Прекрасно.

Франческа Уинстон, в облаке лавандового шелка похожая на нимфу, довольно улыбалась, держа за руку свою спутницу.

— Ева Сержери, — объявила она. — Прямиком из Парижа. Топ-модель…

На один короткий миг мне показалось, что мир замер, будто кто-то поставил его на паузу, а потом снова нажал play, но краски стали другими, звуки — слишком густыми, а люди двигались медленно, как под водой. Образ топ-модели Евы Сержери сидел на Дане как вторая кожа. Она даже пахла иначе, хотя я улавливал ее настоящий запах — тот самый, одна мысль о котором когда-то сводила с ума, заставляла забыть обо всем, сужала мир до крохотной Вселенной, принадлежавшей только нам двоим. Она покрасила волосы в ярко-красный цвет, выбрала чересчур вызывающий макияж, но осталась прежней. Она была прекрасна: стиль, выверенный до мельчайших деталей — ультра-короткое платье из серебристой материи, высокий каблук, кружевные перчатки, бриллианты на шее, тяжелые серьги. Ни одной лишней улыбки, ни одного лишнего жеста — только для тех мужчин, в которых она видела потенциальных поклонников. На нее смотрели все. Мужчины провожали восхищенными взглядами, женщины — ревнивыми, журналисты щелкали фотоаппаратами и строчили в блокнотах. Дана позировала естественно и легко — так, будто жизнь для нее была продолжением подиума или съемок для журнала.

Холодные стальные глаза скользнули по мне, оценивающе оглядели мою спутницу. Дана небрежным жестом убрала волосы с плеча, демонстрируя бриллиантовый браслет, и снисходительно улыбнулась Веронике.

— Ева, милая, этого очаровательного джентльмена зовут доктор Кристиан Дойл, — продолжала стараться Франческа. — Тот самый нейробиолог из Англии, который открыл секрет бессмертия. Хотя, как по мне, никакие, даже самые чудные открытия и рядом не стояли с его картинами и музыкой. Вот где раскрывается подлинный гений…

— Очень приятно, доктор Дойл.

— Взаимно, мадам.

— Мадемуазель, — поправила Дана тоном, в котором разве что очень чуткое ухо различило бы капельку яда.

Я поцеловал ей руку, отметив отсутствие кольца.

— Хочется верить, что ваш бывший супруг сможет постичь всю глубину своего несчастья — он потерял сокровище.

— Если за сокровищем не охотятся пираты, и оно залеживается в одном трюме, даже ящик золотых монет превратится в безделушку, доктор Дойл. Оно ценно только тогда, когда никому не принадлежит.

— Судя по тому, что все присутствующие здесь мужчины очарованы вами, вот-вот разразится настоящая пиратская война…

Дана приготовилась выдать колкость, но Вероника ее опередила.

— Прошу прощения. Что-то мне нехорошо. Пойду попудрю носик.

Франческа взяла ее под локоть.

— Я провожу тебя. — Она успокаивающе кивнула нам. — Кое-кто не рассчитал с шампанским. Все поправимо. Ах, милые, мне бы ваши годы…

Проводив женщин взглядом, Дана снова повернулась ко мне.

— Неожиданный визит, — наконец обронил я. Страшно подумать, каких усилий мне стоило это спокойствие — сердце стучало так, будто я непрерывно охотился пару суток.

— Неожиданный поворот. Думала, что увижу тебя в компании пустоголовой вампирши, максимум — в компании вакханки, но пьяная смертная?..

Дана достала из сумочки сигареты, а я выудил из нагрудного кармана зажигалку.

— Я курю, — объявила она с гордым видом.

— Смертные говорят, что хорошие привычки продлевают жизнь, а плохие делают ее приятнее.

— Тон знатока. Должно быть, ты успел пообщаться со смертными.