Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Странно, но при всем этом они не сумели привить свою любовь к природе Наташе. Дочка ходила в лес, собирала грибы, но делала это скорее из уважения к родителям. Она росла асфальтовым ребенком…

В это пасмурное субботнее утро вся семья в приподнятом настроении, обуреваемая грибным азартом, бороздила знакомый лес. Грибов по подмосковным масштабам попадалось много, и к десяти утра корзины наполнились так, что таскать их стало тяжело. Наташа начала ныть. Надо было возвращаться. Родик планировал вечером поехать на лодке на рыбалку, а завтра отоспаться перед рабочей неделей и к обеду вернуться в Москву.

Дома Лена занялась готовкой, Наташу заставили чистить грибы, а Родик отправился на скотный двор копать червей для вечерней рыбалки.

Однако после обеда погода совсем испортилась – подул сильный ветер, похолодало, на водохранилище появились волны с «барашками». От рыбалки пришлось отказаться. Наташа пошла гулять, но скоро вернулась и запросилась в Москву. Родику стоило больших трудов убедить ее не дергаться, аргументируя тем, что до начала учебного года осталось меньше двух недель, и желательно еще подышать свежим воздухом. Наташа нехотя согласилась. От всего этого у Родика возникло какое-то щемящее чувство тревоги, которое он заглушил, выпив за ужином – с символическим участием жены – почти бутылку водки.

Спать легли рано. Наташа и Лена быстро заснули, вероятно, не выспавшись из-за грибов. Родик же долго ворочался, а потом включил настольную лампу и принялся читать старую подшивку журнала «Наука и жизнь»…

Утро не принесло улучшения погоды. Было все так же пасмурно и ветрено. Решили затопить баню. Наташа, потеряв надежду на отъезд в Москву, попыталась хотя бы избежать бани, которую не любила, хотя Родик приучал ее к парной с детства.

– Пап, мам, я пойду гулять, – заявила она.

– Приходи не позднее часа, буду тебя купать, – отозвалась Лена.

– Ну, мам… Мы с девочками планировали поехать на велосипедах в Марфино. Я не успею, – захныкала Наташа.

– Захочешь – успеешь. Чтобы к часу была. Пока вода в бане горячая. Ты и так уже больше недели не купалась. Завшивеешь.

– Давай лучше вечером в тазу голову помоем…

– Нытье закончили!

Наташа, поняв, что спорить с матерью без толку, молча вышла с террасы. Родик услышал, как возмущенно звякнул где-то на участке велосипедный звонок.

– Ты с ней уж очень строго, – пожурил он.

– Ты бы молчал. Твое участие в воспитании ребенка равно нулю. Тебя и дома почти нет, и дочь тебя не интересует. Тебе вообще-то семья нужна?

– Думаю, что я семье нужен.

– Ты опять о деньгах. Да не самое это главное. Наташа говорит, ты обещал неделю на даче с нами пожить, но, похоже, делать этого не собираешься. А деньги… Раньше у нас без них семья была. Вспомни…

– Может быть. Но без денег тоже плохо. Да и работаю я, как ты знаешь, в основном не из-за них. Просто сейчас время такое. Все очень быстро меняется, можно все потерять. А Наташка растет нормально. Просто она другая. В ней, наверное, силен ген с моей еврейской стороны. Хотя в чем-то ты и права, я об этом уже думал. Однако…

– Философ. А то, что ты семью почти потерял, тебя не волнует?

– Ты хочешь поскандалить? Не с той ноги встала? Ладно, пойду баню топить…

В понедельник Родик проснулся, когда рассвет еще чуть брезжил. Хотя, возможно, так только казалось из-за отсутствия солнца. Будильник почему-то не сработал. Накануне вечером распаренное баней тело и слегка утомленная ездой в машине голова потребовали сна, и Родик, даже не поужинав, завалился спать, вероятно, забыв завести будильник. Наручных часов нигде видно не было. Родик встал, пошире раздвинул шторы и привычно глянул в окно – погода оставалась неприветливой. По небу быстро бежали черно-синие тучи, из которых моросил мелкий осенний дождик. В столовой на столе он нашел свои часы, но они стояли. Узнав по телефону время, он завел их и решил, что можно не спешить.

По телу разливалась ленивая сонность. Делать что-либо не хотелось. Родик уселся в кресло и включил телевизор. Шло «Лебединое озеро». Хотелось чего-то другого, и он переключил программу. Экран запестрел разноцветными точками. «Наверное, технические работы», – подумал Родик и переключил дальше. Снова тот же балет… Внутренне усмехнувшись, Родик вспомнил, как в пионерском лагере ему – десятилетнему мальчику, не обладающему ни вокальными, ни хореографическими способностями, – предложили участвовать в танце маленьких лебедей из-за его уже тогда волосатых ног. Комедийность в этом и состояла, а Родику почти ничего не надо было делать. Два других танцора, держа его между собой, обеспечивали все необходимые движения. Выступление многократно повторялось и имело успех. Однако любви к балету не привило…

– Чертовщина какая-то, – выругался Родик и сам себе сказал: – Посмотреть нечего. Ладно… Пойду мыться-бриться.

По пути к ванне он вспомнил, что нет горячей воды. Надо кипятить. От этого настроение совсем испортилось.

Налив большую кастрюлю и чайник, Родик поставил их на плиту, а сам полез в холодильник в поисках завтрака. Пооткрывав крышки кастрюль и не найдя там ничего для себя привлекательного, он вынул из холодильника батон колбасного сыра, отрезал от него здоровый кусок и возвратился в столовую. Балет еще не кончился, и он вспомнил о подобном в восемьдесят втором году.

Жуя сыр, Родик смотрел на экран, ни о чем не думая. На него напало какое-то отупение и расслабленность. Мысль была только одна: выключить телевизор, но команда «встать» не проходила, и тело оставалось на прежнем месте.

Из кухни раздался настойчивый свист чайника. Преодолев себя, Родик поднялся и доплелся до стола. Посмотрел на часы – они показывали пятнадцать минут восьмого – времени до выезда из дома еще достаточно. Нехотя дошел до кухни, насыпал чай прямо в чашку, залил его кипятком, снял кастрюлю с закипающей водой и понес ее в ванную. Такой способ мытья был мучительно неудобным. Родик лил на себя воду из ковшика, пытаясь смыть мыло со спины и других малодоступных мест. Горячей воды ему не хватило, и, издав страшный рык, он ополоснулся холодным душем. Это взбодрило. Слегка обтеревшись полотенцем и наскоро причесав волосы, Родик почувствовал, что голоден, и вернулся в кухню. Чай как раз остыл до приятной температуры, сыр манил копченым ароматом.

С таким нехитрым завтраком Родик вернулся в столовую. Балет, слава богу, кончился, и транслировали какие-то новости. Шло заседание членов правительства. Родика удивило, что сидят они в ряд за столом, будто хотят сфотографироваться. Он увеличил громкость, прислушался и замер, перестав жевать.

«Мы зовем всех истинных патриотов, людей доброй воли положить конец нынешнему смутному времени. Призываем всех граждан Советского Союза осознать свой долг перед Родиной и оказать всемерную поддержку Государственному комитету по чрезвычайному положению в СССР, усилиям по выводу страны из кризиса…» – впечатались навечно в память Родика казенные слова, вылетающие из телевизора.

Мозг мгновенно сбросил остатки сонливости и начал интенсивно работать. «Что это? Неужели, пока я отдыхал, произошло то, о чем предупреждал Гриша? Не может быть…»

Родик пощелкал кнопками на пульте управления, но всюду шел балет или не шло ничего. Это пугало. Он полез в шкаф за приемником, однако вспомнил, что его утащила на дачу Наташа. Задумавшись на минуту, побежал на кухню и включил трехпрограммный «Маяк», работающий от городской радиосети и не используемый уже много лет. На удивление, он заработал, и Родик услышал, что президент Горбачев по состоянию здоровья не может исполнять свои обязанности. Его заменяет Янаев. Вводится чрезвычайное положение. Переключая программы, Родик сумел прослушать весь текст обращения к советскому народу Государственного комитета, в который входили председатель КГБ, министр обороны, министр внутренних дел и еще кто-то из правительства. Однако, как рассудил Родик, этих троих вполне достаточно для любого переворота. Патетика обращения напоминала сталинскую в начале войны с Германией. «В тяжкий, критический для судеб Отечества и наших народов час…» Это вызывало тревожные ассоциации, хотя многие тезисы казались справедливыми. «Вот они, мои опасения, что прежний социализм вернется, – подумал он. – Побаловались и хватит. Сейчас начнут закручивать гайки, сажать, не пускать. Интересно, работает ли еще телефон?»

11
{"b":"251841","o":1}