Она заметалась по комнате, хватая платья, юбки. Потом набросила на голову косынку и почти бегом бросилась на улицу. Вскоре она была в гестапо.

Через час Гофман вызвал Базаркина из расположения штаба полковника Гелли, распахнул перед ним дверцу черной гестаповской машины и, захлопнув ее, сел рядом с шофером.

***

Переодетые в потрепанные гражданские костюмы Арсений Стаценко и Григорий Сечиокно постучали к Боднарям под вечер девятого июня. Екатерина Петровна сразу захлопотала у стола. Пока собирала немудреный ужин, Арсений и Григорий умылись и, усталые, присели на табуретки, закурили. Василий Евстафьевич дежурил во дворе, следил за улицей. Накормив и устроив им постели в подвале, Екатерина Петровна собралась было идти к Островерховым, когда Степан Григорьевич сам вошел в комнату.

- Ну, где тут, наши драп-мастера? - поздоровавшись, спросил Островерхов.

Спрятавшиеся было в чулан Стаценко и Сечиокно вернулись в комнату. Степан Григорьевич подробно расспросил их о событиях в батальоне, о побеге, о том, как пробирались в город, есть ли неохраняемый немцами путь. Уже на дворе начало темнеть, когда Василий Евстафьевич подал условный сигнал. Едва Арсений и Григорий успели скрыться в чулане, как в комнату быстро вошли Карпов и Юнашев. Торопливо поздоровавшись, Сергей сразу обратился к Островерхову.

- Завтра весь батальон переводится в Темрюк. В дороге бежать не удастся: Гофман приказал двери в теплушках замкнуть, выходить из вагонов только в сопровождении эсэсовцев. Даже в городе в патрулирование не назначают никого из батальона. Мы вырвались только потому, что Гофман лично распорядился отвезти коньяк Тойблю, шефу городского гестапо. Ну, а поскольку рядовым жандармам теперь доверия нет, то с этим важным поручением послали унтер-офицеров, - Сергей насмешливо кивнул на погоны Юнашева, левой рукой хлопнул себя по правому плечу, тоже украшенному лычками.

- И что ж вы придумали?- спросил Островерхов.

- Как "что"? Вот, сделали крюк, забежали, чтобы доложить, и назад. Там, за углом, автомашина ждет. Мы обещали достать самогону. Так что Екатерине Петровне придется пошевелить спецзапасы. А то шофера, кроме самогона, ничем не задобришь. Только самогон и признает. Пришлось пообещать... - Карпов смущенно взглянул на дверь, ведущую на кухню, где возилась хозяйка.

Островерхов вспылил:

- Вы что, с ума сошли? "Хвост" притащили?

- Да нет, Степан Григорьевич, все в порядке, - поспешил успокоить Юнашев. - Мы оставили его на соседней улице, - а сами проходным двором пробрались сюда. Даже если искать кинется - не найдет. Только он не будет искать. Он ждет самогон.

- Все равно засиживаться нельзя. Чуть что - гестапо оцепит квартал... А тут не только мы с вами... Предлагаю: сегодня ночью уходить в горы. В два часа ночи собираемся на квартире Семикиных...

Островерхов не договорил. Раздался условный стук в окно. В комнате все насторожились. Островерхов спрятался в чулане. Екатерина Петровна поспешно внесла трехлитровый бутыль с самогоном и, кланяясь, подала ее Карпову.

- Это все, господин жандарм. Истинный Христос все, - напевно заговорила она во весь голос. - Через недельку наведайтесь, наварю. Время такое, господа хорошие, ни сахару, ни патоки. Дрожжей и то не достать.

- Ладно, хозяйка, не разводи агитацию. На той неделе зайдем. Так что приготовь. Да не забудь, а то напомним. - Карпов орал во всю глотку, красноречиво похлопывая по карабину.

Дверь приоткрылась, и в ней показалось испуганное лицо Свиркунова. Юнашев первым заметил его, тронул Карлова за руку.

- Свиркунов? Ну, входи, - нелюбезно пригласил Карпов.

Свиркунов робко протиснулся в дверь, быстро оглядел комнату.

- Здравствуйте. А Степана нет? Я думал... - начал он.

- Зачем пожаловал? - перебил его Юнашев. - Тебя вызывали?

- Дело срочное. - Свиркунов замялся и вдруг заговорил горячо, быстро, волнуясь и захлебываясь: - Опять тот тип встретился. Ну, который тогда, с которым, ну, что донес в полицию, что выпивали мы с ним...

Островерхов, притаившийся за дверью рывком открыл ее, стремительно шагнул в комнату не здороваясь, спросил:

- "Поп"? Когда, где ты его видел?

- Он... Я видел в окно.

- Увидел дружка и бросился ,к нему с объятиями? - зло спросил Карлов.

Свиркунов побледнел, губы его задрожали.

- Я видел в окно, как Базаркина забрали.

- Пашку?!

- Сам Гофман. На машине прямо из штаба забрал.

- Когда? - опросил Островерхов.

- Вчера. Около двенадцати. Как раз перед обеденным перерывом. Я и подумал: быстрее сообщить тебе, Степан, надо.

Юнашев быстро спросил:

- Что дальше? Где "попа" встретил?

- Ну, я прождал вчера до вечера, ночь не спал. Думал: знаете вы или нет об аресте "Кости". Думал, может, связной зайдет или из вас кто наведается. Никого. Сегодня целый день выглядывал... Измучился. Аж голова раскалывается...

- Ты покороче, без переживаний, - оборвал его Карпов.

Что "покороче"? Что "покороче"! - взвизгнул вдруг Свиркунов. - "Без переживаний"? А что я - крыса? Посадили в мышеловку и сиди, жди, пока за тобой придут, как за "Костей"? Только о себе думаете?

Островерхой перебил:

- Без истерики. Насчет "мышеловки" потом разберемся. Рассказывай, что ты... натворил?

- Ничего я не натворил, - все еще нервно вздрагивая, заговорил Свиркунов. - Дождался вечера. Никого нет. Ну, думаю, ждать больше нельзя. Решил идти сюда, сказать про "Костю". Только дошел до угла; слышу - сзади кричит кто-то: "Авдеев! Вайя!" Я подумал: кто-то из наших, раз кличку знает. Оглянулся, вижу: он! Тот. Я растерялся, а он почти бегом ко мне. Ну, я опомнился и бежать.

- Ну и ну! - процедил Карпов.

- А что мне было делать?

- Подождать его и прикончить, - рубанул Сергей.

- Тихо! - остановил Островерхов. - Дальше.

- А что дальше? Нырнул в подворотню, пробежал по дворам, выскочил на следующую улицу. Оглянулся - никого. Ну, а я... сюда.

Минуту в комнате молчали. Слышалось только тяжелое дыхание. Потом решительно заговорил Островерхое:

- Сергей! Прошу проводить его. Встретимся потом на новой явке. Ты ее знаешь - на Домбровского.

- Не надо бы отпускать Свиркунова. За ним - хвост. Надо всем уходить, - решительно заявил Юнашев.

- Не пойду с Карповым... Не верю ему, - вдруг закричал Свиркунов, - не верю.

Вмешался Островерхое:

- Идите!..

- Слушаюсь! - быстро отозвался Карпов. Похлопав по плечу Свиркунова, он сказал:

- Пойдем.

...Два дня Сперанский не находил себе места. Когда было прочитано донесение, закатанное в стеарин, Кроликов, разобрав подпись: "связной штаба подпольной группы Авдеев", с издевкой опросил Сперанского:

- Что? Непроверенные? Ненадежные? Я не умею подбирать агентов? Ну?!

- Господа, - вмешался Крамер, - господа! Успокойтесь! Здесь не до ссор. Надо принимать решения и действовать. Следует немедленно сообщить в гестапо...

- Нет, черт побери, - гаркнул Кроликов. - Хватит! Я. достаточно слушал вас. Теперь думать и решать буду я. А вы извольте выполнять то, что вам прикажут. Никуда не сообщать, пока не будет взят Авдеев. Немедленно найти "попа". Слышите, вы!

- Слушаюсь, шеф, - неожиданно для себя покорно ответил Сперанский и по-военному вытянулся перед начальником полиции.

- А вы, Крамер, садитесь в паспортном отделе и проверьте, есть ли у нас эти, как их там? Шустовы, Корнеевы, Семикины... - он придвинул к себе мятый промасленный листок, забегал глазами по мелким карандашным строчкам. - И эти вот... Костя, Зина, Степан... Как их найдешь без фамилий? Выписывайте все фамилии с этими именами. И адреса.

- Но это же мертвое дело, - попытался возразить Крамер.

- Хватит рассуждать, - повелительным тоном сказал Кроликов, - возьмите себе в помощь машинистку. И диктуйте ей. И выбросьте наконец, эту маникюрную пилочку! К черту! В бане ногти чистить! Чтоб я больше не видел! Все. Идите.