«Вольные каменщики» по-прежнему занимали ответственные посты во многих политических обществах. Достаточно напомнить, что Русский эмигрантский комитет возглавлял Маклаков при содействии братьев Беннигсена, Карташева, Кузьмина-Караваева, Лианозова, Половцева. Влияние сохраняли упомянутые ранее представители торговли и промышленности. Аналогичная картина наблюдалась в сферах науки и культуры. Учредителями Русской академической группы стали Е.В. Аничков (председатель), П.П. Гронский, С.И. Метальников, товарищами председателя Русского научно-философского общества являлись Я.Л. Де-левский и Л.Е. Габрилович. Немало активистов преподавало в
Парижском университете, Православном богословском институте, Коммерческом институте, действовало в Русском музыкальном обществе и консерватории.
* * *
Двадцатые годы прошлого столетия оставались для населения СССР тягостными и беспросветными, полуразрушенная войнами и революциями страна восстанавливалась с медленной противоречивостью, осложнявшейся серьезными разногласиями, в партийной верхушке и борьбой за лидерство. Именно в такой момент Троцкий еще в качестве члена политбюро ЦК РКП (б) начал сколачивать новую оппозицию, выпустив в 1924 г. брошюру «Уроки Октября» с нападками на Зиновьева и Каменева, составлявшего вместе со Сталиным правящий триумвират. Здесь присутствовал расчет, который объяснялся обострением отношений между Лениным и Сталиным. Именно в это время появилось письмо Ленина к предстоящему XII съезду РКП (б), неверно называемое в литературе «завещанием» и предвзято толкуемое. Недаром такие авторы, как Волкогонов, предпочитают не давать полных характеристик в нем Сталина и Троцкого, ограничиваясь краткими комментариями. Так где же находится истина? Отметим, во-первых, что писем или записок было две, от 23 и 24 декабря 1922 г., плюс добавление к последнему письму от 4 января
1923 г. Документы носят характер раздумий, размышлений, не являясь даже проектом формулировок для решения съезда. Вначале вождь выражает обеспокоенность по поводу недостаточной устойчивости партии и в качестве главной меры советует подумать об увеличении членов ЦК до 60—100 человек за счет привлечения рабочих. Во втором письме разъясняется, что под устойчивостью ЦК разумеются меры против раскола партии, о чем, дескать, пишет и белогвардеец С.С. Ольденбург (не масон) в пражском журнале «Русская мысль». И далее отмечает, «что основным в вопросе устойчивости в качестве гарантии от раскола являются члены ЦК Сталин и Троцкий». «Отношения между ними, по-моему, составляют большую половину опасности того раскола, который мог бы быть избегнут и избежанию которого, по моему мнению, должно служить, между прочим, увеличение числа членов ЦК до 50, до 100 человек. Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью. С другой стороны, тов. Троцкий, как доказала уже его борьба против ЦК в связи с вопросом о HKI1C, отличается не только выдающимися способностями. Лично он, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК, но и чрезмерно хватающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела. Эти два качества двух выдающихся вождей современного ЦК способны ненароком привести к расколу, и если наша партия не примет мер к тому, чтобы этому помешать, то раскол может наступить неожиданно»305. Следовательно, оба деятеля считаются Лениным «выдающимися», причем упрек Сталину адресован чисто гипотетически при отсутствии уверенности в умении достаточно осторожно пользоваться «необъятной властью генсека». Недостатки же Троцкого обозначены конкретно и с изрядной долей иронии, поскольку его выдающиеся способности доказаны «борьбой против ЦК», да и вообще выражена неуверенность в обладании особыми способностями.
Ровно через девять дней Ленин делает следующее добавление ко второму письму съезду: «Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и в общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этою поста и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом, именно, более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т.д.». Отмеченное — не мелочь, или это «такая мелочь, которая может получить решающее значение». Трудно сказать о причинах подобного шага и конкретизировать мысли высшего руководителя на сей счет. Гораздо важнее иное: Ленин и в данном случае не был в состоянии предъявить конкретные обвинения собственному выдвиженцу и опять ограничился ссылкой на его грубость, в отличие от перечисления политических и идеологических огрехов тех же Троцкого, Зиновьева, Каменева, Бухарина, Пятакова, да и пожелание «обдумать способ перемещения» Сталина неизвестно куда с заменой неизвестно кем, ясно, что не Львом Давидовичем, оставалось слишком расплывчатым и не требующем принятия немедленного решения. Мало того, письмо съезду, согласно воле Ильича, было передано Крупской в ЦК РКП (б) после его кончины, 18 мая 1924 г., за несколько дней до открытия уже XIII партсъезда, и было оглашено на нем по делегациям без опубликования.
Все последующие шаги Троцкого по существу сводились к формированию в партии оппозиционных групп из недовольных действиями лидеров во внутренней или внешней политике, порождая новые недоразумения и раздоры, что, конечно, лишь вело к изоляции бывшего наркома и сплочению значительной части верхов вокруг Сталина. Но, похоже, он и добивался подобного результата ради ослабления партийного руководства и подрыва государственного устройства СССР в интересах посторонних сил теперь, видимо, французского происхождения при сохранении, однако, связей с заокеанскими группировками. В результате его исключили из ВКП(б) и после непродолжительной ссылки в Алма-Ату выдворили в Турцию, под крылышко давнего масона, президента Мустафы Кемаля, пославшего опального на Принце -вы острова в Мраморном море. Такое место обитания семейства выбрали не случайно.
Понятно, что в ситуации непрестанных трений в верхах руки карательных органов пока не дотягивались до враждебных или просто нейтрально относившихся к советской власти прежних общественных организаций, включая в первую очередь масонских мистиков. Из них сохранились отчасти Ордена мартинизистов и филалетов. В Москве в 1917—1918 гг. работала ложа «Семен Гамалея к Кубическому Камню» в составе выявленных 10 адептов под началом бывшего присяжного поверенного II.М. Казначеева, масона 33-й степени шотландского устава, ему помогал сын Дмитрий, обладатель 3-й степени. Аналогичный градус имел Ю.К. Терапиано, вскоре перебравшийся в Париж, а его собрат Л.К. Гольтори — 18-й градус того же устава. После закрытия братства они открыли в столице, видимо, дочернюю мастерскую «Коловион к Сокровенной Мудрости», из членов которой известен лишь масон высших степеней С.П. Щуров, когда-то директор Румянцевского музея, затем совслужащий, специалист по библиотековедению, занимавшийся изучением масонских рукописей. По верованию был старообрядцем. В Петрограде до 1919 г. действовала ложа «Карма» с неизвестным составом участников, а также Великая Ложа «Астрея» (ок. 1916—1918 гг.) от Ордена рыцарей филалетов. Из участников последней известен лишь Ю.В. Рум-мель, предприниматель, эмигрировавший в Польшу1. По всей вероятности, эти братства занимались по традиции изучением магии и оккультизма без интереса к политике.
Несколько позже по инициативе отдельных адептов перечисленных обществ, их учеников или иных лиц начали появляться тайные общества и ордена, не относившиеся непосредственно к Ордену «вольных каменщиков», которые условно причислим к разряду предмасонских организаций. Их кадры не только широко использовали в упрощенной интерпретации механизмы функционирования и обряды влиятельного мирового сообщества, но и проявляли готовность при благоприятных условиях трансформироваться в правильные ложи. Далеко не случайно парижские масоны считали главными союзниками и опорой прежде всего мартинистов, оказывая им и материальную помощь. Посредником здесь выступал известный нам Терапиано, информатор Кандаурова. 24 ноября 1923 г. последний направил письмо Вакару, нелегально посещавшему РСФСР, следующее письмо: «Посылаю вам обещанную книгу , которую прошу вас возвратить через месяц. Одновременно с сим делаю распоряжение о том, чтобы через указанное вами учреждение была послана Ольге Дмитриевне, на адрес которой братья московской розенкрейцерской ложи просили направлять пожертвования, вещевая посылка стоимостью 20 долларов и чтобы через месяц ей была послана вторая такая же посылка. Не откажите, если имеется к тому возможность, осведомить братьев П.М. и Д.П. Казначеевых, что обе посылки предназначаются им для распределения по их усмотрению между братьями ложи и исходят от русской франкмасонской организации древнего и принятого шотландского устава»1. Посылки мартинистам шли регулярно до конца 20-х годов.
