даже как будто постройнела. Мы смогли разобрать, о чём они

говорят.

— Тогда, может, посчитаемся, кто сколько выпил? — го-

ворил один.

— У нас бутылка на машину упала. Я хотел посмотреть,

что там. Маме говорю: «Мама, подними меня! Я хочу посмот-

реть!». А мама: «Вырастешь — посмотришь!» — говорил вто-

рой. — Посчитаем, кто сколько выпил, с учётом опохмела

утром! — закончил свою мысль первый и укоризненно посмот-

рел на третьего спутника. Тот мрачно сплюнул.

«Мимо», — подумала я, потому что ну видно же сразу ме-

лочность.

«Ха!» — в ответ мне подумала Виктория, и к ней тут же

прицепился тот, который хотел посмотреть на крышу у маши-

ны. Я постояла ещё немного, послушала крики умирающих

птиц и пошла домой.

7.02.

— Ты что же, записываешь всё, что мы делаем? — спро-

сила меня Жанна-Марго.

— Нет, конечно же нет, — ответила я, — кое-где я ставлю

многоточия или смайлы.

12.02.

Никак не выходил у меня из головы этот забор. Нужно

было побыстрее добраться от моего дома к дому культуры.

Козьими тропами прошла я мимо ям и увидела школу 45 и пя-

тиэтажный дом. Рядом с домом перекладина для хлопания

ковров. Под перекладиной тропинка. Наступил февраль, и тро-

пу заметает снегом, трудно по ней ходить. В прошлом году ещё

можно было как-то ползком, ползком — рядом со школой, но

только не сейчас.

Летом всем школам выделили по миллиону электронных

денег, и велели поставить вокруг себя забор. Что же, все они

получили электронные миллионы, провели электронные тор-

ги, наняли электронных рабочих. Так же поступили и в школе

45, электронный миллион можно было потратить только на

электронный забор. Там тоже наняли электронных рабочих и

приступили к делу. Рабочие походили-походили вокруг школы,

нарисовали электронный план забора, утвердили его с элек-

тронным директором. Не забыли калитки: главную и запасные,

со стороны хоккейной коробки. К осени электронный забор

был готов. Электронными руками сработали его электронные

рабочие. Получили свой электронный миллион и куда-то спу-

стили, но это уж не наше дело. Настало время проститься со

словом «электронный», оно порядком надоело за эти два абза-

ца (двадцать две строки). Стоит только добавить, что каждый

раз в этом феврале я забываю о заборе, иду себе и останавли-

ваюсь только тогда, когда упираюсь лбом в этот их электрон-

ный миллионный забор. Конечно, я бы могла назвать театр ка-

ким-нибудь электронным словом, но театр-то совсем не элек-

тронный, значит, это название не подходит, надо придумывать

что-то другое.

12.02

«Хватит размышлять о заборах, лучше я тебе тоже покажу

одно местечко», — услышала я мысль Люси Иванов-Разумник.

Мы оделись, вышли из дому, не торопясь дошли до остановки,

сели в общественный транспорт и поехали через весь город.

Проехали мы и мимо хлебозавода, и мимо мясокомбината, пе-

ресекли улицу МОПРа, улицу Труда и много других славных,

узких, широких, грустных заснеженных улиц. Видели мы и

ЦУМ, и гостиницу, и пару памятников Кирову Сергею, и цирк с

прудом и уточками, и железнодорожную больницу, и многое

другое на противоположной, чётной стороне проспекта. Виде-

ли даже вокзал. И его проехали. Наконец вышли. Тут Виктория

Кроши-Сало повела меня через дорогу. Мы прошли мимо ка-

менного пятиэтажного дома, мимо крыльца, с которого убор-

щица выливает воду в сугроб, и снег леденеет тут чёрной ды-

рой, прошли недалеко, только лишь до двухэтажного сарая с

балконом. Зашли за него. Встали под деревянный балкон. Под

ногами у нас лежал мусор, но не кучами, а так — потихонечку.

Вот что удалось увидеть: порванный резиновый мяч и спитые

чайные пакетики (4 шт.), пустые пластиковые бутылки (0,5 л.)

и обёртку из-под сливочного масла. Пожалуй, это всё. Маргари-

та засунула руку в щель сарая и достала папиросы, набитые

трубочным табаком, предложила мне. Я не стала, не признаю

трубочного табаку. Она начала курить, и я наконец-то нашла

время посмотреть вперёд. Какие дали открылись мне, трудно

передать одним словом. И несколькими, пожалуй, не легче. Они

немного напоминали панораму Вятки с высокого городского

берега, но сколько-то туманнее. Было похоже на вид с высоких

известняковых скал на реке Немде, но как будто бы ты не дер-

жишься за скалу, а висишь в воздухе, за секунду до оконча-

тельного падения. Немного виделось красот, но стоило при-

глядеться, как их становилось больше. Присмотрелась и увиде-

ла, что вся долина, вся даль блестит мокрым валуном. А между

валунами виднеется перламутровость: жемчуга, соболя и тро-

феи музыкальных полков. «Полков или полок?». «Полков». Лёг-

кий ветерок, почти весенний, обдувал спины, снег лежал под

ногами, а впереди мы видели Шир с поправкой на Слободской.

«Бог есть», — думала я, глядя на красоты и даль. «Конечно же»,

— всё пыхала и пыхала своим трубочным табаком Зиновьева-

Летс Маргарита.

— Скажите, сегодня суббота, что ли? — спросил кто-то

престарелым голосом. Рядом с нами топталась в снегу и мусоре

пожилая женщина.

— Суббота, конечно, суббота, — ответила я.

— Как же это? Правда, что ли?

— Правда, конечно, правда, — подтвердила и Маргарита-

Виктория.

— А то я пришла к садику на внучку посмотреть, а окна

тёмные, думаю, суббота, что ли? Как это я ошиблась?

— Бывает, — сказали мы с Кунштюк-Федосьевой в один

голос, — это ничаво, — и улыбнулись как могли широко.

Я перевела взгляд с женщины в неоглядную даль. И уви-

дела детский сад, оштукатуренный и крашеный белой краской.

Замой немного грустно смотреть на пустой детский сад. Надо

постараться больше так не делать.

13.02.

Вешать объявления на деревья пока ещё не запрещено,

вот и прицеплены всюду таблички: «Уборка снега, чистка

крыш» и «Бесплатная помощь наркозависимым, алкоголезави-

симым». Снег с крыши я скидываю сама, и бесплатная помощь

мне тоже не нужна, у меня другая зависимость. Который день

Маргарита-Виктория носит меня на закорках, и я рассказываю

ей на ухо свои истории, мысли и сны, а она становится всё

быстрее, выше, сильнее. Конечно, мысли можно было бы и не

рассказывать, но раз уж пошла такая пьянка, то почему бы и не

рассказать? Не вижу причин для остановки. К тому же я запо-

дозревала, что моя Мери Поппинс-Досвиданье слышит не все

мои мысли. К примеру, она как-то совсем не думает о театре, не

подхватывает мои идеи названий. Частенько её мысли забира-

ются куда-то за угол дома, скоро она покинет меня. «Я сделала,

что смогла, всё выслушала», — подумала сегодня Мать-Тереза

Живи, — «дальше придётся самой». «Хорошо. Угадай мою

мысль», — подумала я и спросила голосом:

— Знаешь, что я думаю обо всём этом? Обо всей этой дей-

ствительности?

Мы как раз шли мимо стройки какого-то нового торгово-

го центра, по дорогам ехали камазы, гружёные углём, кругом

нас топталась и продолжалась жизнь, голуби кидались под но-

ги, бледное солнце сидело на сером небе, поднимался ветер.

— Что-нибудь музыкальное? — спросила Чайковская-

Спивак.

Точно, музыкальное! Это правда, каждое утро, только от-

крою глаза, я думала одно и то же, каждый раз одно и то же. Не

знаю, кто в этом виноват: я сама или окружающая действи-

тельность, но каждое утро начиналось одной и той же фразой.

— Только родина, только хардкор! — произнесла я её в