Товарищ Беттельхейм упорно настаивает на том, что природа производственных отношений определяется степенью развития производительных сил и что собственность на средства производства является абстрактным и юридическим выражением некоторых производственных отношений; при этом от него ускользает самый важный факт: если это положение полностью применимо к общей ситуации (будь то весь мир или отдельная страна), нельзя на его основе устанавливать обязательные «микроскопические» связи между уровнем развития производительных сил в каждой ситуации или в каждом регионе и правовыми отношениями собственности.

Беттельхейм нападает на экономистов, которые стремятся увидеть в собственности части народа на средства производства выражение социализма, говоря, что эти правовые отношения ни для чего не служат основой. Он был в определённом смысле прав по отношению к слову «основа»", однако главное—то, что производственные отношения и развитие производительных сил в определённый момент сталкиваются, и это столкновение не является механически определённым накоплением экономических сил, а является качественной и количественной суммой, накоплением противоположных сил—с точки зрения экономического развития; преодоле-

Испанское «base» может быть воспринято и как «базис».

4251 июнь 1964 года

ние одного общественного класса другим—с точки зрения политической и исторической. Иначе говоря, никогда нельзя отрывать экономический анализ от исторического факта классовой борьбы (до создания совершенного общества). По этой причине для человека юридическая основа, представляющая надстройку общества, в котором он живет,—живое выражение классовой борьбы—имеет конкретную характеристику, конкретные черты и выражает осязаемую действительность. Производственные отношения, развитие проиэь водительных сил—это хозяйственно-технологические явления, на капливающиеся в ходе истории. Общественная собственность ест ощутимое выражение этих отношений, так же как конкретный то вар есть выражение отношений между людьми. Товар существует потому что существует товарное общество, в котором на основе частной собственности произошло разделение труда. Социализм существует, потому что существует общество нового типа, в котором экспроприаторы были экспроприированы и общественная собственность пришла на смену прежней, индивидуальной собственности капиталистов.

Это—генеральная линия, которая должна определять логику переходного периода. Более частные отношения между теми или иными слоями общества представляют интерес только для определённых конкретных анализов, но теоретический анализ должен иметь более широкие рамки, охватывающие новые отношения между людьми, общество, находящееся в процессе перехода к социализму.

Исходя из этих двух основных концептуальных ошибок, товарищ Беттельхейм защищает обязательную тождественность между развитием производительных сил на каждый данный момент и в каждом данном регионе—и производственными отношениями. И одновременно переводит эти самые отношения в их юридическое выражение.

С какой целью? Посмотрим, что говорит Беттельхейм:

«В этих условиях рассуждения, ставящие своей целью обозначить различные высшие формы социалистической собственности, но исходящие при этом лишь из общего понятия «государственная собственность», в стремлении свести социалистическую собственность к единственной реальности сталкиваются с непреодолимыми трудностями, прежде всего когда речь идёт о том, чтобы анализиро

4261 социалистическое планирование, его значение .

вать товарооборот в государственном социалистическом секторе, социалистическую торговлю, роль денег и т.д.»

Затем, рассматривая разделение Сталиным социалистической собственности на две формы, он отмечает:

«Данная юридическая предпосылка и следующие из неё выводы ведут к отрицанию обязательного в данный момент товарного характера обмена между государственными социалистическими предприятиями, а также к непониманию в теоретическом плане природы купли и продажи, осуществляемых между государственными предприятиями, непониманию природы денег, цен, хозяйственного учёта, финансовой самостоятельности и т.д. Эти категории лишены какого-либо реального общественного содержания. Они возникают как абстрактные формы или более или менее произвольные технические средства, а не как выражение объективных экономических законов, закономерность которых, с другой стороны, подчеркивал сам Сталин».

Для нас статья товарища Беттельхейма, несмотря на то что он демонстративно становится на сторону противников высказанных нами в ряде случаев идей, имеет несомненную значимость как высказывание глубоко знающего экономиста и теоретика марксизма. Исходя из фактического положения дел и защищая (на наш взгляд — непродуманно) использование в переходном периоде унаследованных от капитализма категорий и необходимость индивидуализированной собственности в рамках социалистического сектора, он выявляет (в рамках марксистских позиций, которые мы назовём ортодоксальными) несовместимость детального анализа производственных отношений и общественной собственности с сохранением подобных категорий. И отмечает, что здесь «имеется нечто непонятное».

Мы утверждаем точно то же самое, только вывод наш—другой; мы считаем, что непоследовательность защитников хозяйственного расчёта связана с тем, что, следуя логике марксистского анализа и дойдя до определённой точки, они совершают скачок (перескакивая через «утраченное звено» в середине), чтобы встать на новую позицию, с которой продолжают свое рассуждение.

Конкретно защитники хозяйственного расчёта никогда не могли дать точного объяснения тому, что лежит в основе концепции то

4271 июнь 1964 года

вара в рамках государственного сектора, или как «с умом» применяется закон стоимости в социалистическом секторе при «перекошенных» рынках. Заметив эту непоследовательность, товарищ Беттельхейм вновь принимается за терминологию, начиная анализ с того, чем должен бы закончить—нынешними правовыми отношениями в социалистических странах и существующими категориями, констатирует реальный и очевидный факт наличия этих юридических и товарных категорий и отсюда делает прагматический вывод, что раз они существуют, значит, они необходимы. Опираясь на эту основу, он развертывает свой анализ в обратном направлении, чтобы прийти к той точке, в которой произошло столкновение теории с практикой. В этой точке он даёт новое толкование теории, подвергает анализу взгляды Маркса и Ленина и выступает со своей собственной интерпретацией, которая зиждется на ошибках, о которых мы уже говорили. Такой прием позволяет ему сохранить последовательность процесса—и анализа—от начала статьи до её окончания.

Вместе с тем он забывает, что в историческом плане переходный период молод. В то время, когда человек только приближается к полному пониманию экономического деяния и овладевает им посредством плана, он подвержен неизбежным ошибкам в оценках. Почему считать, что то, что «есть» в переходном периоде, обязательно «должно быть»? Зачем объяснять удары, нанесённые реальностью по некоторым смелым экспериментам исключительно смелостью, а не—частично или полностью—техническими просчётами администрации?

Нам кажется, что слишком умаляет значение социалистического планирования—со всеми его возможными техническими недочётами—утверждение, которое делает Беттельхейм:

«Из этого вытекает невозможность удовлетворительно, т.е. эффективно обеспечить a priori комплексное распределение средств производства (и продукции вообще) и потребности сопиалистичес кой торговли и государственных торговых учреждений. Отсюда вытекает также и роль денег в рамках самого социалистического сектора, роль закона стоимости и система цен, которая должна отражать не только общественную себестоимость различной продукции, но также выражать соотношения между предложением и спросом на данную продукцию и по возможности обеспечить баланс между этим предложением и этим спросом, если план a priori не смог его обеспе