– Принято. Конец.

Позволив себе десятиминутный отдых, Стратег вызвал сержанта.

– Ты сколько g выдерживаешь?

– Девять выдержу, – гордо ответил Петров.

– Отлично. Залазь в походный саркофаг.

– На скольких пойдем?

– На пятнадцати.

– Твою… – вырвалось у сержанта, который уже несся со всех ног в медицинский отсек.

Пятнадцать g был предел для Стратега, и он, стиснув зубы, бросил «ласточку» в подпространство, выбрав маршрут, который вел к границам с не-гуманоидами и далее, на удаленную базу, хотя так далеко он не собирался. Он решил просто нагнать Первый Звездный флот, который медленно двигался в этом направлении. Сверившись с компьютером, Стратег определил точку, где он его перехватит.

Стратег сидел в личной каюте адмирала Рочева, командующего Первым Флотом. Они не спеша пили кофе. На столе стояла бутылка коньяка, но, сделав по глотку, они оставили ее в покое, как-то не пошло. Обстановка была сугубо официальной.

– Адмирал, скажите, сколько здесь процентов вранья, – нарушил молчание Стратег, положив на стол отчет о состоянии военного космического флота, открытый на той странице, где описывался Первый Флот.

Рочев встал, подошел к сейфу и открыл его. Достал небольшую папку и вручил ее Стратегу. На первом листе было изложено особое мнение адмирала Рочева по результатам работы комиссии. Адмирал оказался честен, в докладной записке он открыто заявлял, что комиссия приукрасила фактическое состояние кораблей, зачислив находящиеся на ремонте, на профилактике и даже списанные в состав действующего флота. Комиссия просто проигнорировала этот документ, а адмирал не сумел настоять, чтобы его включили в отчет. Закончив чтение, Стратег получил мини-диск с информацией об истинном состоянии Первого Флота. Двадцать минут ушло на знакомство с ним. Оторвавшись от ПНК, Стратег налил себе полстакана коньяка и разом осушил его.

– Что, настолько плохо? – поинтересовался адмирал.

– Лучше скажите, со Вторым и Третьим Флотами дело обстоит так же?

– Если не хуже.

– Тридцать, если не больше, процентов вранья. Вместо трех бумажных флотов в наличии оказалось только два. За это определенно кто-то ответит. Это уже не халатность и не очковтирательство. Это предательство.

Вместо ответа Рочев наполнил стаканы, и теперь они выпили вдвоем и потом еще долго ломали головы, как исправить ситуацию. Когда бутылка опустела, Стратег решил позабавить Рочева.

– «Пионер-4» был взорван изнутри, – мрачно произнес он.

– Предательство?

– Не верю. Здесь все намного сложнее. Ответ на этот вопрос мы получим не скоро.

– Информация засекречена?

– Не говорите об этом даже своим заместителям. Я еще не решил, скажу ли другим командующим, но вам надо знать. Я считаю, что в этом замешаны не-гуманоиды. Вы направляетесь патрулировать их границы, надо быть начеку. Они явно что-то замышляют.

Визит к адмиралу Монтгомери, командующему Третьим Флотом, который неспешно выдвигался навстречу врагу, также прошел на минорных тонах, лишь с той разницей, что пили виски и не так много. Предсказание адмирала Рочева сбылось: здесь дела обстояли еще хуже, и уже мало что можно было исправить, но Стратегу и Тактику нужно было знать правду. Нельзя планировать генеральное сражение, в котором будут принимать участие звездолеты, существующие только в воображении членов комиссии.

В последнюю очередь Стратег посетил адмирала Ямомото, и поступил так не случайно. Второй Флот двигался в направлении территории зеерян, туда, где сейчас выполнял свою трудную дипломатическую миссию Снежный Барс. Стратег решил застать его на полпути к Земле. В случае успеха миссии полученная информация могла иметь решающее значение.

Дела у Ямомото обстояли лучше, чем ожидал Стратег. Трудолюбивые азиаты каким-то чудом смогли сохранить и залатать свои корабли.

За чайными церемониями, бутылочкой саке и обсуждением планов предстоящей кампании время пролетело незаметно. Наконец дежурный офицер доложил, что корабль, прибытия которого с таким нетерпением ожидал Стратег, вышел из подпространства. Теперь осталось подождать еще двое суток – медики должны были привести экипаж в чувство. Стратег сгорал от нетерпения. Батя прислал ему условный знак, что миссия увенчалась успехом.

Снежный Барс снова был в строю. Всю свою долгую жизнь он посвятил служению людям, сперва с оружием в руках, потом возглавляя руководство Совета Земли. Взвалив груз ответственности за дальнейшую судьбу своих начинаний на Стратега и убедившись, что тот справляется с этой ношей, Снежный Барс удалился на покой, поселившись в глуши новгородских лесов, где проводил время в раздумьях о смысле жизни, философствуя и пытаясь жить в гармонии со своей душой. Он не испытывал чувства одиночества. Редких визитов Стратега, а потом и Тактика, ему вполне хватало. Он устал от людей. Слишком много подлости и предательства, крови, насилия и убийств, равнодушия и черствости, себялюбия и зазнайства встретил он на своем пути. Годы заглушили боль потерь, а тишина, царившая в той глуши, где он обосновался, дала возможность расслабиться и заглянуть в глубь самого себя.

Получив вызов Стратега, Старик приступил к нехитрым сборам. Лишь сейчас, собираясь в дальний путь, он понял, что засиделся и вся эта суета опять была ему по душе. Ему предстояла чисто дипломатическая миссия, что и предопределило форму одежды. Когда «кузнечик» нагло приземлился чуть ли не на крышу лесной хижины и сержант Петров доложил о своем прибытии (как будто можно было этого не заметить!), перед ним предстал тот самый Батя, каким его все знали, когда он возглавлял созданный им Совет Земли, – подтянутый, решительный, волевой.

Бате предстояло преодолеть огромное расстояние, чтобы достичь территории зеерян, и сделать это надо было как можно быстрее, что представляло собой серьезную проблему, ведь, чем с меньшей скоростью движешься в подпространстве, тем раньше оно выбрасывает тебя в обычное пространство. Пассажирские лайнеры входят в подпространство с ускорением 4 g. Таков своеобразный аналог силы тяжести, который измеряет болевое воздействие подпространства на организм. 4 g может вынести практически любой здоровый человек. Военные звездолеты разгоняются до 7 g, в исключительных случаях до 8 g. Существуют особые компенсирующие кресла, снижающие болевое воздействие от 0,5 g до 1 g. В специальных саркофагах, находясь в бессознательном состоянии, можно ворваться в подпространство с ускорением 20 g, но после выхода из него требуется около двух суток, чтобы автоматика поэтапно вернула экипаж к жизни. Для военных кораблей это неприемлемо, представьте себе боевой звездолет, весь экипаж которого двое суток находится в невменяемом состоянии. Такие ускорения использовались в программах глубокой разведки, когда звездолет устремлялся за границы освоенного космического пространства. Один из них и залетел как-то давно на территорию зеерян, что чуть не привело к вооруженному конфликту, и только усилиями Бати, который смог убедить подозрительных и мнительных зеерян в мирных целях глубокой разведки, конфликт удалось замять.