Пришел теткин брат, стали его кормить. Брат рос с огромной скоростью, на брате все трещало. Из нескольких моих старых брюк ему сделали одни, временные. Тетка выставила брата на конкурс, проводимый журналом «Стража на Ядране», на самого толстого ребенка в Югославии. Брат занял второе место, сразу после ребенка-монстра Арпада Рожавельджия из Суботицы. Начали выходить какие-то комиксы о джиннах. Их было семь. Брата рисовали с какими-то зверями, для открыток. На открытках брат ехал на какой-то корове верхом, затем нес какого-то маленького вола на плечах.

Были и другие дети, тоже теткины братья. Существовали их фотографии. Я выкалывал им глаза шилом. Я давил мух на стекле. Я утопил воробья в какой-то бочке на заднем дворе. Дядя сказал: «Это жизнь!»

У одного друга был «фотоаппарат» – сооружение из бумаги, которое от нажатия пальца открывалось, и внутри появлялся рисунок. Мне хотелось иметь этот аппарат ручной работы, но друг не хотел его отдавать. Я разорвал аппарат пополам, но путем исследования обрывков не сумел проникнуть в тайну конструкции. Обрывки я потом выкинул. У меня была машинка, пожарная. Один тип сказал: «Я тебе дам трех солдатиков в положении «лежа», а ты мне – ее!» Получив солдатиков, я сказал: «Давай пожарку поставим в желоб!» Машинка скатилась в канализацию, так что у меня остались солдатики, а у типа – ничего.

Отец проснулся утром, пошел в ванную и, ударившись ногой о стол, разбил большой палец. Кровь хлынула из-под сломанного ногтя струей. Дядя вертелся у швейной машинки марки «Грицнер», игла проткнула ему указательный палец. Я, развеселившись, бегал по комнате, вскочил на стул, оттуда на стол, оттуда на неостывшую плиту. Все мы лежали и стонали, отец и я с ногами, поднятыми вверх. Свояк сказал: «Я это уже где-то видел!» Меня сунули в ванную. «Хочу кораблик!» – сказал я. Мне давали все, лишь бы я вымылся. В этот раз дали гондолу, сувенир из Венеции, оловянную с позолотой. Гондола сразу потонула. «Как море!» – сказала мама. «Только уменьшенное!» – добавила она. Уменьшенными были дома, которые составляли «деревню». В школе нас заставили делать «маленькие магазины», картонные. В витрине моего стояла уменьшенная Эйфелева башня с надписью «Франсе». Все это были вещи ненастоящие, карликовые, искусственные. Я построил из бумаги монастырь Любостинь, в соответствии с прилагаемым руководством. Еще я с помощью склеивания сделал самолет «Фоккевульф». В ванной у меня был «уменьшенный океан». Дядя сказал: «Я могу сделать абсолютно любую вещь, но в миниатюре!» На чердаке я сделал «дом» из старых ящиков, в «дом» притащил разные предметы – вилки, например, черепки, ситечко для чая. Я хотел остаться там, но меня выкинули, ситечко между тем заржавело от сырости. Дядя сказал: «Сейчас сделаем подводную лодку!» Дедушка это дело пресек. Он сказал: «Хватит с ума сходить!»

Существовали различные фотографии, на одной, скажем, был отец. У него была трость и шляпа, он проходил мимо банка и выглядел много старше. Было фото мое и моей мамы с какими-то родственниками. Мама сбивала сливки известным приспособлением, которое называется мутовка, все это происходило в каком-то саду. На другой фотографии все поднимали стаканы, это было в винограднике, на ней я был совсем маленький. Существовала совсем старая фотография, на которой дедушка был верхом на коне, а бабушка, в белом платье, стояла рядом и держалась за сапог, фотография была очень твердая. На другой фотографии был отец в своей лавке смешанных товаров в момент обслуживания покупателя, за спиной видны различные консервы и коробки с надписями «Кнайп», «Херц», «Мыло», сам отец был в фуражке, выглядел неряшливо, вследствие движения, которое он в это мгновение совершал. Была еще одна фотография, на которой отец совершенно спокойно стоял перед своей лавочкой, причем так, чтобы были видны разные коробки, которые стояли у дверей, и была вывеска с большими буквами «ЧОСИЧ» и еще с чем-то. Было еще несколько фотографий, снятых на улице, на которых я ем мороженое. Мама говорила: «Улетевшее время!» Дедушка говорил: «Как же!» Мама употребляла различные препараты для дневного и ночного времени, а также лекарства под названием «Пронтозил», «Алга» и тому подобное. Отец ушел продавать мясорубки, пришел домовладелец и сказал: «Хочу осмотреть сантехнику!» – но сразу же попытался ущипнуть маму за руку. Она сказала ему: «Вон!» Хозяин ответил: «А чего вы, собственно, ждали?» Отца не было два дня, потом он сказал: «Сейчас буду спать со скоростью 50 км/час, чтобы нагнать!» Отец принес рыбу, мама сказала: «Это для вас, я же – Боже упаси – не притронусь, боюсь костей!» Мама положила в постель резиновый мешок, полный горячей воды, сказала: «Пусть хоть грелка меня согреет!» Мама взяла меня за руки и сказала: «Мы одни!» Господин профессор встретил нас в парке и сказал: «Старайтесь думать о чем-нибудь прекрасном!» Я сказал господину профессору: «Я могу выговорить ПОПОКАТЕПЕТЛЬ!» Он сказал: «Браво!» Отец выписывал какие-то цифры на красивом картоне, отец говорил: «Это спецификация!» Мама пролила на картон черный кофе, случайно. Я на каких-то картонках рисовал корабли, а также моряков, только похуже. Отец сказал: «Наплевать!» Существовал шлягер: «И любят песню лимоны и сливы, и любит песню каждый зеленщик!» – что-то вроде торгового гимна. Мама обычно пела песни, гладя белье, несмотря на зубную боль. Вечером мы играли в необыкновенную игру «Не злись, человече!». Потом меня повели к врачу, врач спросил: «Он во сне дергается?» Мама ответила: «Дергается!» Врач что-то писал, затем сказал: «Это психическая травма в результате преждевременного неумеренного участия в напряженной игре!» Потом сказал мне: «Смотри на облака и ни о чем не думай!» Я ответил: «Ладно!» Мама купила мне кубики; я сказал: «Это ерунда!» Я хотел читать книгу «Необыкновенные приключения Карика и Вали», русского происхождения. Мама сказала: «Это тебя погубит!» Я сказал: «Ну и пусть!»

У меня были игрушки, игрушки приносил господин Гиршл, коммивояжер, знаток различных стран. Игрушки были следующие: заяц, лягушка, карлик. Больше всего я любил лягушку. Заведя, я положил ее в постель к тетке; вечером тетка сняла покрывало и завизжала – жестяное чудовище прыгнуло ей на грудь. Были и другие заводные предметы: граммофон с трубой, часы и так далее, но лягушка была единственным прыгающим предметом, лягушку я любил больше всего. Потом была еще змея, подвижная, деревянная. Эту змею, красиво окрашенную, дядя обычно пихал маме за пазуху или в карман фартука, мама падала в обморок, не выбирая места. В обморок падали тетки: от сильных сцен в книге, от жары, иногда от грусти. В обморок упал дядя, случайно, свалившись со стула. Отец упал в обморок при попытке опохмелить его уксусом. Дедушка, который никогда не падал в обморок, говорил: «Врут все! – и потом добавлял: – Хватит безобразничать!» Я хотел упасть в обморок, но не сумел.

Был мальчик с протезом вместо ноги, протез состоял из каких-то шин и кусочков кожи с дырочками; на ходу протез поскрипывал. Некоторые детали протеза походили на коньки, мальчик в результате прихрамывал. Я сказал: «Хочу протез!» Дедушка сказал: «Идиот!» Был еще один, с искусственным фарфоровым глазом, тоже замечательная штука. У третьего была какая-то резиновая трубка, которая свисала из уха. Все это были мои друзья. У меня были все номера «Розовой библиотеки для юношества», какие-то комиксы. Во дворе шла мена, мне сказали, что сейчас «Розовая библиотека для молодежи», поскольку она уже прочитана, идет в четверть цены. Я сказал: «Но ведь в ней все о Пегасе, крылатом коне, о Бернарде Палисси, изобретателе фарфора методом сожжения собственной мебели!» Они же подсчитали, что за одного солдатика марки «Линеол» с отломанной ногой я должен дать семь книжек «Розовой библиотеки для молодежи». Дедушка аж подскочил: «Ты что, с ума сошел?» Шел еще какой-то торг стеклянными шариками, сломанными машинками и другими вещами. Дедушка говорил: «Это грабеж!» Все это происходило во дворе, жирном от кухонной гари и скользком. В этот двор также выбросилась Ана Шилович, точильщикова жена. Она была в халате, будто накачанная насосом. Во дворе же играли в шахматы, у Мирослава были красные шахматы, венгерские. Меня не хотели принимать в игру, я с третьего этажа кинул помидор в доску. Мирослав сказал: «Попробуй только выйди!» Я просунул ключи, надетые на кольцо, сквозь пальцы и показал им. Мирослав и другие сразу помягчели, один из них сказал: «Кастет вынес!» Потом мы играли в шахматы у Мирослава дома, отмыв фигуры от ошметков помидорины, в комнате пахло мочой. Моя мама говорила: «Как ты только выдерживаешь!» Дедушка спрашивал: «Откуда у них эта вонища?» Я ответил: «Для меня существуют только шахматы!» Другой сказал мне: «Давай метать друг в друга стрелы!» Я сказал: «Давай!» Он попятился и влепил мне в лоб, его мама сказала моей маме: «Простите и приходите к нам на пироги!» Я сказал: «Он засранец!» Третий сказал мне: «У меня сто тысяч кубиков разного цвета, из них можно выстроить дом!» Я сказал: «Я всегда хотел иметь маленького человечка ростом в три сантиметра, но раз уж у меня его нет, так давай хоть дом сделаем!» А он после этого сказал: «У меня вообще кубиков нет, все это выдумка, и вообще!» Существовал Нанич Бошко, национальный иллюзионист, который работал на пару с одной предсказательницей. Дедушка говорил: «Чтоб им, циркачам!» Воздухоплаватель Джованни Джузеппе летал на каком-то устройстве, устройство называлось «воздушный шар», устройство запускали с пустыря г-на Макензи, как было обозначено на плакате. Дедушка обо всем этом сказал: «Брешут!» Был господин Драгутин Тафанек с Маленькой Марой. Был Бакич с группой сербских гимнастов. Отец сказал: «Вот это люди!» Были еще господа Алкалай и Дебицки, знаменитые чемпионы соколов. Отец сказал: «Я знаком с ними лично!» Генерал Павличенко, кубанский казак, после благотворительного концерта рассказывал жуткие эпизоды из своей профессиональной деятельности. Тетки сказали отцу: «Приведи его к нам, пусть споет под балалайку и все такое!» Господин Драгутин Харт, государственный палач, объявил о предстоящем в его карьере сотом повешении. Дядя сказал: «Хотел бы я глянуть!» Принцесса Марта Бибеско написала трогательную хронику «Мария, королева сербов». Мама прочитала хронику и сказала: «Я готова послать ей письмо, полное благодарности!» Господин Кушакович изобрел «Калодонт», средство для чистки зубов, грязных. Дедушка сказал: «Вот так!» Дядя сказал: «Мне вот никак не придумать какую-нибудь полезную вещь, на которой можно заработать!» Крупные государственные банкиры предстали перед судом по обвинению в грабеже. Дедушка сказал: «Бог с ними!» Филипп Мортон начал свои знаменитые распродажи, опубликовав книгу-путеводитель под названием «Неслыханно дешево!». Мама сказала: «Мне больше всего нравится делать покупки у господина Мортона на распродаже!» Пришел Никола, наш родственник, абсолютно мокрый, и сказал: «Меня облили во время демонстрации, на которой я познакомился с Милосавом Космайцем, полицейским агентом в штатском!» Дядя сказал: «Я видел знаменитого актера Дугласа Фербенкса, который транзитом проследовал через наш железнодорожный вокзал!» Антон Дреер начал выпускать пиво, назвав его «Сербское». Дедушка воскликнул: «Ну, что я говорил!» Были братья Кунервальд, выпускающие все. Существовал Гоур-Йоровский, фабрикант минеральной воды. Далее существовали Талви и Мандилович, владельцы вновь открытого сербского салона. Дедушка сказал: «Эк их разбирает!» Отец сказал: «Это все наши!» Мама спросила: «Только как запомнить все эти фамилии?» Был господин Шломович, производитель ботинок, самых разных. Был Соломон Мони Руссо, торговец смешанным товаром. Мама сказала: «Это мне нравится!» Далее были Петар Козина, фабрикант обуви, и Йован Смейкал, который делал колбасу. Мама говорила: «У него всегда все свежее!» Г-н Тадия Зондермайер начал летать на собственном самолете. Дядя сказал: «Это мое давнее и несбывшееся желание!» Господин Илич-Раковачки применил новый способ осмотра легких посредством электрического тока. Дедушка сказал: «Все под себя гребут!» Были еще: бр. Вишацки, фаты для новобрачных, Ана Чилаг, Вена, косметика, Иван Швандтнер, а также Иосиф Карио, текстиль. Отец сказал: «Везет же людям!» Был господин Славолюб Пенкала, изобретатель автоматической ручки с одноименным названием для писания чернилами, в дальнейшем большой друг авиации. Мама сказала: «Я видела его портрет в газетах, ничего особенного!» Был господин Джордже Вайферт, человек, который мог все. Отец заявил: «Я видел его на одной вечеринке в честь торговой молодежи, вот это человечище!» Дедушка удивился: «Да ну?» Существовала госпожа А. Русоевна, шляпы. Мама сказала: «Мне не нравится, как она это делает!» Был господин Батавелич, был господин Теодор Клефиш, мясо по различным рецептам, а также девицы Ана Полушка и Даринка Призеткович, без определенных занятий. Мама сказала: «Боже сохрани, чтобы мое имя мурыжили по газетам, каким бы оно ни было!» Существовал господин Сима Конфорти, лучше фамилии я не встречал. Существовали г-н Премович, электрические люстры, г-н Юлиус Майнл, г-н Яролимек, ковры, наконец, г-н Шонда, шоколад. Дедушка бесновался в квартире, громко орал: «А мы, а мы?» Отец сказал: «Я хотел торговать гвоздями, но в этом смысле дела блестяще идут у Германа Полака и сыновей, а мой сын еще не дорос!» Тетки сказали: «Мы хотели бы заняться пением, но уже есть девица Ольга Ольдекоп, меццо-сопрано!» Тетки сказали: «В конце концов, всех мы их видали!» Пришла госпожа Даросава и сказала: «Мой отец был генерал, а я – придворная дама, только мне плохо стало!» Дедушка сказал: «Подстилкой она была, брешет и не краснеет!» Госпожа Даросава сказала, что знакома со всеми учеными, футболистами и королями мира и состояла с ними в интимных отношениях любовного характера. Дедушка сказал: «На самом деле все они были водопроводчики!» Мама сказала: «Мой сын ходит в одну школу с сыновьями генералов, колбасных фабрикантов и других!» И далее: «Все эти дети одеты как маленькие лорды, а некоторые из них приходят в школу с губами, измазанными завтраком миллионеров, состоящим из яйца всмятку!» Дедушка сказал: «Все это прогнившие семьи, которые поддерживают жизнь искусственными средствами, например пищей!» Вследствие отличного состояния здоровья я поедал на завтрак фасолевый суп с фрикадельками. Мама сказала: «В школьном дворе я поддерживаю прекрасные разговоры с миллионерскими родителями, и все они очень довольны анекдотами, которые я им рассказываю, особенно господин Попович, фабрикант колбасы!» Мы ходили на чай к господину Поповичу, я играл с его сыном, у которого все игрушки были заводными. Я спросил: «А карликов у тебя нет?» Он сказал: «Нет!» Я столкнулся с Воей Блошей, лоб в лоб. Кожа над глазом лопнула, брызнула кровь. Мама спросила: «Кто это тебя бритвой?» Я сказал: «Это головой!» Я терся около примуса; оттуда шваркнуло огнем, опалило мне большой палец. Я сунул палец под струю воды, палец вздулся. Было торжество с фотографированием, на фотографии остался мой палец, большой, замотанный бинтом. Мама говорила: «Это кукла!» И далее: «Почему бы тебе не признаться, кто тебя порезал бритвой?» И еще: «Ну почему ты не девочка?»