которую сосед охраняет пылко.

Здесь Странница, увлеченная игрой, поднимается в свою очередь, нарочито изображая пьяницу.

Странница.

...А это пьяница вор,

который срезал пеньку,

вытащил пробку

и пьет вино из бутылки,

которую сосед охраняет пылко. (Смеется.)

Дети (окружают ее и подталкивают, крича).

Пьяница! Пьяница! Пьяница!..

Странница падает, смеясь все громче. Дети тоже смеются - вместе с ней. Но смех Странницы, нервный, возбужденный, становится все сильнее, перерастая в конвульсивный хохот, который пугает малышей. Они отходят и смотрят на нее в испуге. Она нако­нец приходит в себя, тоже напуганная.

Странница. Что я делаю? Что сжимаем мне горло и наполняет осколками рот?

Дорина. (еще с испугом). Это смех.

Странница. Смех? (С усилием поднимается.) Как странно!.. Этот радостный трепет, который бежит внутри, как белки по дереву...

А потом начинает холодеть живот и подгибаются колени.

Дети снова подходят, успокоившись.

Андрес. Ты что, никогда не смеялась?

Странница. Никогда. (Трогает свои руки.) Руки согрелись... А что это бьется у меня в висках?.. Что прыгает внутри?

Дорина. Это сердце.

Странница (почти с ужасом). Не может быть... (Устало покачивается.) Какая сладкая усталость! Никогда не думала, что смех имеет такую силу!

Андрес. Взрослые быстро устают. Хочешь спать?

Странница. После, сейчас не могу. Когда эти часы пробьют девять, я должна проснуться. Меня будут ждать на перевале Рабион.

Дорина. Мы тебя разбудим. (Усаживает ее в кресло у огня.) Садись.

Странница. Нельзя терять ни ми­нуты. (Прикладывает палец к губам.) Тихо... Слышите стук копыт?

Дети прислушиваются. Смотрят друг на друга.

Фалин. Я ничего не слышу.

Дорина. Это, наверное, опять сердце.

Странница. Дай бог! Ах, как тяжелы веки!.. Не могу... больше не могу... (Садится, сдаваясь.)

Андрес. Анжелика знала такие слова, кото­рые нас усыпляли. Хочешь, мы их скажем?

Странница. Скажи. Только не забудь... В девять ровно...

Андрес. .. Закрой глаза и повторяй, не думая. (Медленно, нараспев.) Там высоко, высоко...

Странница (повторяет с каждым разом все слабее). Там высоко, высоко...

Андрес. Есть белая гора...

Странница. Есть белая гора...

Дорина. А на горе апельсиновое дерево...

Странница. А на горе апельсиновое дерево...

Фалин. А на том дереве ветка...

Странница. А на том дереве ветка...

Андрес. А на ветке четыре плода... два золотых и два серебряных...

Странница (очень слабо). А на ветке четыре плода... четыре... четыре плода...

Андрес. Уснула ...

Дорина. Бедняжка... Наверное, она очень устала с дороги.

Дед, который вошел с хворостом, наблюдает эту сцену. Входит Тельба.

Тельба. Играть кончили? Марш в постель.

Дорина (показывает — «тише»). Мы не мо­жем. Мы должны разбудить ее, когда часы пробьют девять…

Дед. Я ее разбужу. Идите с Тельбой.

Тельба. Трудно будет заставить их спать после этих игр. Ну-ка марш!

Дорина. Она такая красивая. И такая хоро­шая. Почему ты ей не предложишь остаться у нас?

Андрес. Наверное, у нее нет дома... У нее такие печальные глаза.

Тельба. Пусть лучше идет, откуда пришла. Ну-ка, быстро! Не нравятся мне эти таинствен­ные женщины, которые шляются ночью одни по дорогам. (Уходит с детьми.)

Между тем Дед оживил огонь. Он гасит лампу, и сцена освещается только огнем камина. Смотрит в упор на спящую, стараясь вспомнить.

Дед. Где я ее видел?.. И когда?.. (Садится в стороне, крутит сигарету.)

Часы начинают бить девять. Странница, будто слыша зов, делает усилие, чтобы подняться. Вдали вспышка. Странница вновь засыпает. Снаружи громко лает собака.

Занавес

Действие второе

То же место, немного позднее. Странница спит. Пауза, во время которой слышится тиканье часов. Дед подходит и снова смотрит на нее в упор, словно пытаясь вспомнить что-то. Странница неподвижна. Тел ь б а появляется на лестнице. Дед отходит и зажигает сигарету, которая погасла.

Тельба (спускаясь). Умаялась, пока уло­жила. Спят.

Дед показывает: «тише».

Боже мой, как быстро их головы наполняются разными выдумками. Может, это Дева дорог... может, это бывшая королева... может, под пла­щом у нее золотая одежда...

Дед (задумчиво). Кто знает. Иногда ребенок видит дальше взрослого. Я тоже чувствую, что-то таинственное вошло с ней в дом.

Тельба. В ваши - то годы? Только этого не хватало. Ишь, заиграло детство.

Дед. Открывая ей дверь, ты не почувство­вала чего-то странного в воздухе?

Тельба. Иней.

Дед. И все?..

Тельба. Бросьте вы. У меня, слава богу, все дома и глаза на месте. Никогда не верила в сказки.

Дед. И все-таки эта спокойная улыбка... эти бесцветные глаза... как два кристалла... и как она говорит...

Тельба. Просто она что-то скрывает. (Разжи­гает лампу, и сцена вновь освещается.) Поэтому-то она мне сразу встала поперек горла. Мне нравятся люди, которые громко ходят и говорят твердо. (Смотрит на него.) Да что с вами, хозяин? Вы дрожите, как ребенок!

Дед. Не знаю... Я боюсь того, о чем думаю.

Тельба. Так не думайте... Все зло идет от головы. (Садится вязать.) Когда какая-нибудь мысль не дает мне покоя, я сажусь вязать и петь, святое средство.

Дед (нервно встает и садится рядом с ней). Слушай, Тельба, помоги мне вспомнить. Когда, она сказала, бывала здесь раньше?

Тельба. В день урагана, когда снег завалил окна и занес все дороги.

Дед. И в тот день пастух заблудился в го­рах, помнишь? Его нашли на следующее утро мертвого, среди овец, в рубашке, твердой как железо.

Тельба (не отрываясь от вязания). Бедняга! Он был как святой Кристофор со своей боро­дой и посохом, а когда он играл на свирели, птицы садились ему на плечи.

Дед. А другой раз... во время свадьбы наследницы, да?

Тельба. Так она сказала. Но она не была на свадьбе, она ее видела с горы.

Дед. С горы! А помнишь, кузнец обещал подстрелить молодого олененка?.. Когда он склонился над ручьем напиться, ружье выстрелило, и он рухнул в воду.

Тельба. Верно. Его тело нашли, когда за­метили, что вода в источнике красная. (Вдруг, обеспокоенная, бросает вязание и смотрит на него в упор.) Что вы этим хотите сказать?

Дед (встает, сдавленным голосом). А пом­нишь, когда сирена звала на помощь и жен­щины рыдали по всей деревне... День, когда взорвалась шахта... Твои семь сыновей, Тельба!

Тельба (в испуге, тоже встает). Боже мой, о чем вы думаете?

Дед. Вот! Наконец-то! (Беспокойно.) Где ты оставила детей?

Тельба. Они спят, как три ангела.

Дед. Иди к ним! (Толкает ее к лестнице.) Закрой двери и окна! Закрой их своим телом, если нужно! И никого не впускать!

Тельба. Мои ангелы!.. Спаси их, господь, от беды! (Уходит.)

Дед (решительно направляется к спящей). Те­перь я знаю, где я тебя видел. (С силой берет ее за плечи.) Вставай, чертова сила! Вставай!