«Курск» очень много плавал, и тот последний выход в августе был самым заурядным. Однако почему-то именно перед этим последним выходом в море целый вал недобрых предчувствий обрушился на членов экипажа и их близких. Многие видели провидческие сны, вокруг происходили какие-то необъяснимые вещи…
Вдова старшего лейтенанта Ерахтина Наташа вспоминает, что ее муж, уже выйдя за входную дверь, внезапно вернулся обратно и долго молча на нее смотрел.
Почему ты смотришь и молчишь? — спросила она.
Просто хочу тебя запомнить, — ответил он ей.
Он же, уходя, впервые забрал с собой фотографии жены и дочери, сказав, что теперь они будут всегда с ним.
В семье капитан-лейтенанта Репникова первой беду почувствовала находившаяся за тысячи километров от места трагедии дочь Даша. Именно 12 августа, в день гибели отца, с ней произошла, казалось бы, беспричинная страшная истерика, и взрослые долго не могли понять, что к чему.
Старший мичман Козадеров, уже одеваясь на службу, показал своей супруге старый шрам на ноге и сказал:
— По этому шраму ты всегда сможешь меня опознать.
Эти слова мужа были настолько необычны, что женщина не могла не обратить на них внимание.
Жена кока корабля старшего мичмана Беляева вспоминает, что буквально за день до последнего выхода «Курска» он вдруг ни с того ни с сего сказал:
— Ты бы знала, как мне не хочется погибать в море!
Тогда супруга не отнеслась серьезно к словам мужа, страшный смысл их дошел до нее только несколько дней спустя…
Жена штурмана «Курска» Максима Сафонова Людмила рассказывает, что после окончания последнего отпуска, попрощавшись с родителями, Максим сказал ей:
— У меня такое ощущение, что я их вижу в последний раз!
Капитан-лейтенант Дмитрий Колесников, тот самый, кто после взрыва возглавил оставшихся в живых в 9-м отсеке и оставил записку, внесшую столько ясности в расследование причин катастрофы, уходя в свой последний поход, почему-то оставил дома офицерский жетон, который всегда носил на шее как талисман.
Начальник штаба дивизии капитан 1-го ранга Владимир Багрянцев вообще до последнего момента не знал, на какой из двух выходящих в море лодок он пойдет. Все решилось в самый последний момент. Владимир Багрянцев был автором весьма популярного на Северном флоте стихотворного тоста, в котором самым невероятным образом провидчески предугадал собственную смерть. Последнее четверостишие этого тоста звучит так:
Ну, а если случится такое —
По отсекам пройдет ураган,
Навсегда экипаж успокоя, —
И за них поднимаю стакан!
Почему он не написал ни о пожаре, ни о затоплении, а именно об урагане? Ведь гибель лодки была именно такой: страшной силы взрыв, разрывая межотсечные переборки, огненным ураганом прошелся по ней, уничтожая на пути все живое. Совпадение или озарение?
К слову, капитан 1-го ранга Багрянцев был верующим человеком и мечтал, чтобы в его гарнизоне Видяево поставили церковь. Церковь поставили, но уж после гибели его и его товарищей… В день катастрофы жена Багрянцева Екатерина Дмитриевна видела сон: старцы вели людей в белых одеждах куда-то вверх, в облака…
Собственную смерть описал в стихах и старший лейтенант Сергей Тылик. А вот стихотворение Юрия Саблина, написанное им еще в далеком 1989 году в бытность молодым лейтенантом:
А Родина венок тебе сплела
Из неживых пластмассовых цветов,
По совести судить вновь не смогла,
Всю правду рассказать, не приукрасив слов.
И эта боль живет в людских сердцах,
Как много было сказано здесь слов,
И сгорбленная мать, как прежде, вся в слезах,
Несет тебе опять букет живых цветов.
Но верю я, что время придет,
И будет ясно, кто был виноват.
Ну а пока мы вновь за шагом шаг
Идем по лестнице крутой, ведущей в ад…
На одной из своих последних фотографий матрос Роман Мартынов сфотографировался у стенда с изречением М. Горького: «Пускай ты умер, но в песне смелых и сильных духом всегда ты будешь живым примером…»
Мама мичмана Якова Самоварова Анна Адамовна написала мне в письме: «С 13 на 14 июля я видела страшный вещий сон. Будто подходит ко мне высокая старуха, вся в черном, и говорит: „Идет гроза и придет она с моря! Гроза страшная, такой грозы еще не было. Ждите и готовьтесь!“
Затем спрашивает: „А где ваш Яша?“ Я испугалась и отвечаю: „Яша далеко и при всем желании вам его не найти!“ Уходя, старуха погрозила мне пальцем и вновь повторила: „Ждите и готовьтесь!“ Что самое удивительное — на самом деле на следующий день была страшная гроза с ливнем. Я тогда еще подумала, что она именно об этой грозе меня предупредила, оказалось, что ошиблась… Второй сон, еще более кошмарный, был у меня в ночь с 11 на 12 августа. Какая-то темная, почти черная бездна, и я, набрав полные легкие воздуха, несколько раз кричала так, что жилы вздулись на шее. Оказалось, что кричу по-настоящему. Проснулась и прибежала старшая дочь. Разбудила меня. Потом я долго не могла заснуть. Сейчас много думаю об этих снах, особенно о втором. Наверное, это был мне какой-то знак. Но что я могла уже изменить?»
Не менее удивителен рассказ мамы мичмана Михаила Бочкова Елены Гариевны: «Сейчас вспоминаю, что незадолго до Мишиной гибели было очень много каких-то предзнаменований и нехороших совпадений. Летом 2000 года у нас неожиданно от сердечного приступа прямо на улице умер сосед. Я рядом проходила, сразу его узнала, бросилась звонить в „скорую“, говорю, что человеку плохо, может, уже даже умер, а сама вместо номера его квартиры № 14 машинально назвала свою — № 3. Словно беду накликала. Ругала себя потом за это, но что уже поделаешь. Сороковины смерти соседа пришлись как раз на 12 августа 2000 года… Что это был за день, вам говорить не нужно. Когда же Мишу привезли хоронить в Севастополь, то гроб с телом установили на БТР с номером 2112. Я как глянула на номер, так и вздрогнула. Ведь Миша родился именно 21 февраля, а погиб, скорее всего, именно 12-го! Когда вручали мне Мишин орден Мужества, я специально посмотрела номер — 48902. Сложила три первые цифры, и снова получается 21.02. Все время какое-то роковое совпадение!»
Много было и необычных природных явлений. Так, в день, когда родственники погибших отправились в море на госпитальном судне «Свирь» для возложения цветов, вода в бухте внезапно сделалась необыкновенного сверкающе-бирюзово го цвета, которого не помнили даже местные старожилы. В день, когда женам и матерям в видяевском Доме офицеров выдавали свидетельства о смерти мужей и сыновей, небо над Видяевом внезапно буквально за несколько минут стало необыкновенного золотого цвета да еще и с двойной радугой. Это было настолько необычно, что люди, останавливаясь, подолгу смотрели в небо, словно пытались найти в нем утешение.
Нечто совершенно необычайное произошло с «Курском» в… Голливуде! 24 марта 2001 года по Российскому телевидению был показан американский боевик «Операция отряда „Дельта-2“: Тревога» режиссера Й. Вейна. Суть его такова: за неподчинение приказу во время спецоперации в Ираке бойцы некоего суперэлитного подразделения «Дельта» предстают перед военным трибуналом. Строптивцев, скорее всего, ожидала тюрьма, но тут поступает сообщение, что террористы захватили в океане американский лайнер вместе с русской атомной подводной лодкой, ракеты которой они, конечно же, наводят на американские города. Трибунал немедленно закрывается, а подсудимые устремляются в который уже раз спасать Америку. Задачу свою они, естественно, блестяще выполняют: Америка спасена, лайнер освобожден, а захваченная злодеями лодка уничтожена. Сюжет, в общем-то, совершенно заурядный, если бы не одно маленькое «но». Дело в том, что русский подводный атомоход в фильме называется «Курск»! И это при том, что выпущен фильм на экраны был в 1997 году.
