Плетя интриги против Нельсона, вице-адмирал Паркер несколько переусердствовал, и Адмиралтейство приняло сторону обиженного. Чтобы хоть как-то оградить себя от критики, Паркер именно Нельсону поручил ведение всех дальнейших переговоров с датчанами. Это была своеобразная награда за одержанную победу.

Переговоры, однако, затягивались. Датчане быстро опомнились от ужасов сражения и теперь с каждым днем наращивали оборону. Нельсон мрачно разглядывал в зрительную трубу копенгагенские укрепления. Теперь, несмотря на потерю датчанами почти всего своего флота, повторить прорыв к городу было бы уже невозможно: весь берег был буквально уставлен батареями. Да и вели себя на переговорах датчане отнюдь не как побежденные, а как равные с равными.

На встречах с недавними противниками Нельсона обычно сопровождал полковник Стюарт, от датской стороны неизменно присутствовал капитан Линдхольм.

Что касается Нельсона, то он всеми силами старался убедить принца, что Дания в общем-то не является врагом Англии, а в силу обстоятельств стала заложницей своей непродуманной внешней политики. Главным же врагом Англии на сегодняшний день является Россия.

— Разорвите договор 1800 года и переходите на сторону справедливости и добра, на нашу сторону! — говорил Нельсон.

Принц Фредерик поглядывал из окна своей резиденции на разбитые остовы своих кораблей и отмалчивался.

— Если вы опасаетесь мести со стороны России и Швеции, то мы гарантируем вам полную безопасность и защиту! — продолжал уговоры Нельсон.

По рейду сновали шлюпки под траурными флагами — матросы вытаскивали из воды трупы.

— Чего вы требуете взамен? — перевел взгляд на своего собеседника принц.

— Немного! — улыбнулся Нельсон. — Мы должны получить у вас снабжение и помощь для похода на Балтику против России!

— Что вы имеете против России?

— О, это бешеный враг Англии! — развел руками Нельсон.

— Но Россия — наш друг, а я порядочный человек и не могу столь беспардонно предавать своих друзей! — возмутился Фредерик.

Улыбка на лице вице-адмирала сразу исчезла.

— В таком случае, — сказал он с угрозой в голосе, — я буду вынужден подвергнуть Копенгаген бомбардировке, а это, как вы сами понимаете, повлечет за собой не только большие разрушения, но и многочисленные жертвы среди населения!

— Вы утверждаете, что являетесь нашими друзьями, но друзья так не разговаривают! — отрезал принц.

Видя, что разговоры ни к чему не ведут, Нельсон вскоре начал требовать капитуляции, всеми силами стараясь показать, что единственная цель Англии в затеянном ею балтийском предприятии — наказание своевольной и вероломной России.

Британский историк Поуп замечает по этому поводу: "Нельсон знал… всю стратегическую проблему. Он только что одержал в сражении накануне тактическую победу, но стратегическая проблема оставалась — это была Россия".

Действительно, кому как не Нельсону было не знать всей подоплеки внезапного охлаждения отношений между Россией и Англией! Ведь он сам не так давно приложил руку к обострению ситуации. На Средиземном море именно он интриговал против адмирала Федора Ушакова, пытался использовать русские корабли в английских интересах и преградил путь русской эскадре к Мальте, отказавшись от совместного с Ушаковым штурма острова.

Теперь же Петербург, повернув внешнюю политику на сто восемьдесят градусов, начал переговоры с Парижем, причем не только о мире, но и о военном союзе против Англии, о посылке своего флота и армии для участия в десанте на Британские острова. Но и это не все! Не дожидаясь протокольных соглашений, Павел I послал Донское казачье войско в полном составе покорять Индию. Противостоять там воинственным казакам англичанам было просто нечем…

Инструкции Адмиралтейства предписывали Паркеру и Нельсону атаковать и уничтожить российский Балтийский флот. Инструкции адмиралы получили, но атаковать русских не торопились, а скорее всего и вообще не собирались. Для этого были причины, и довольно веские. Первая и главная из них заключалась в том, что успех атаки с большой долей вероятности мог сложиться не в пользу англичан. Помня выучку эскадры Ушакова, Паркер и Нельсон прекрасно понимали, что русские моряки намного превосходят французов, а потому результат сражения будет поистине непредсказуемым.

Во-вторых, русские вели бы бой оборонительный, опираясь на прекрасно защищенные военно-морские базы с сотнями береговых орудий, с прекрасными арсеналами и ремонтными мастерскими. У англичан же не было ничего.

В-третьих, сражения недавней Русско-шведской войны дали русским опыт подобной обороны как Ревеля, так и Кронштадта, при этом шведы, как известно, в обоих случаях потерпели серьезное поражение. Даже серьезно поврежденный русский корабль в этом сражении мог спустя самое короткое время снова войти в строй, тогда как даже небольшие повреждения английских кораблей не могли быть исправлены, как и не могли быть восполнены потери команд.

Пока Паркер с Нельсоном пребывали в раздумьях, русские моряки тем временем преподнесли англичанам пренеприятный сюрприз. Ревельская эскадра, ломая лед, покинула Ревель и прибыла в Кронштадт. Теперь, собранный в один кулак и опирающийся на огневую поддержку кронштадтских фортов, весь мощный Балтийский флот России был готов дать сражение любому противнику. Во главе флота был поставлен вице-адмирал Макаров, не раз до этого бывавший с кораблями в Англии и как никто другой знающий сильные и слабые стороны своего нынешнего противника. Атаковать Балтийский флот России у Кронштадта теперь было равносильно самоубийству! Атака Ревеля уже не имела для англичан никакого смысла. И то и другое Нельсон прекрасно понимал.

— Не для того я всю жизнь создавал себе репутацию, чтобы одним махом погубить ее в этой балтийской дыре! — жаловался Нельсон в те дни. — К тому же, возможно, дипломаты еще сумеют договориться и все решится миром!

Здесь Нельсон тоже не всё договаривал. Он не был посвящен в тайны большой дипломатии, но, как и Паркер, тем не менее знал, что британский посол в России лорд Витворт уже предпринимает самые отчаянные шаги, чтобы спасти ситуацию. Прошло совсем немного времени, и ситуация на самом деле разрешилась, и каким образом!

Как стало известно позднее, именно лорд Витворт субсидировал заговорщиков — братьев графов Зубовых, графа Палена и генерала Беннигсена, совершивших в ночь на 12 марта 1801 года государственный переворот, в ходе которого был убит император Павел I. На российский престол взошел его старший сын Александр I. Донское войско из индийского похода было им немедленно возвращено в Россию. Спустя несколько дней после убийства отца Александр I заявил о своих симпатиях к Англии. Русский флот, несмотря на это, по-прежнему активно готовился к бою с англичанами. Адмирал Макаров докладывал в Петербург о полной готовности и просил разрешения на выход в открытое море, чтобы показать англичанам "где раки зимуют". Александр I такого разрешения не дал.

— Мы решим вопрос с англичанами не кровью, а чернилами! — говорил он в те дни.

Что касается Нельсона, то в этой изменившейся обстановке он неожиданно для всех сменил былую осторожность на демонстративную воинственность.

— Дайте мне хоть три корабля, и я сегодня же атакую Ревель! — говорил он осторожному Паркеру, но тот только отмахивался.

Хорошо знавшие Нельсона капитаны раскусили не слишком хитрый прием своего младшего флагмана. Теперь, когда военное столкновение двух держав становилось уже невозможным, Нельсон мог демонстрировать перед Лондоном свою готовность к бою, ничем особым при этом не рискуя. Английская эскадра держалась на входе в Финский залив, заходить туда, впрочем, не рискуя. Все понимали, что войны уже не будет. Английская Балтийская эскадра, которая раньше находилась на острие политических событий, теперь занималась самым рутинным делом — осуществляла присутствие в одном из районов Мирового океана. Вскоре вице-адмирал Паркер начал все чаще заводить разговоры о возвращении в Англию по причине изношенности кораблей и усталости команд. Нельсон пока молчал, хотя и его мысли были теперь тоже в Англии, ведь там его ждала Эмма.