Если бы…

Кэндис закрыла глаза и представила себе дом с белыми рамами окон, обнесенный штакетником, детей и рыжую с белым колли. Усмехнулась, подумав, что могла бы вообразить нечто пооригинальнее.

— О чем ты задумалась?

Звуки низкого, глубокого голоса прогнали ее фантазии. Кэндис открыла глаза. Ее смех прозвучал немного неуверенно.

— Мои мысли не стоят того, чтобы их повторять вслух, — солгала она и сама удивилась, почему не может сказать правду. Испугалась, что он станет высмеивать ее? Или того, что Остин начнет извиваться, как рыба на крючке?

Это последнее предположение и побуждало ее молчать. Она не готова была узнать, что у Остина иные мысли об их отношениях, чем у нее, и потому произнесла первое, что пришло в голову:

— По правде говоря, я пыталась сообразить, почему ты так настаивал на моем переодевании.

Кэндис заправила под кепку выбившуюся от ветра прядь волос и снова опустила козырек на лоб, но так, чтобы яснее видеть лицо Остина.

— Тебя могут узнать. Разве ты этого хочешь?

— Но ведь ты не беспокоился об этом, когда мы уезжали, да и всю дорогу сюда тоже!

— Твое исчезновение должно было вызвать волнение, согласна? Они сбиты с толку и караулят за каждым углом, дожидаясь твоего возвращения.

Кэндис нечего было возразить против столь очевидной логики, и она замолчала. Остин, вероятно, был прав, как это ни печально. Оставалось лишь смириться с тем, что каникулы кончились.

За время восьмичасовой поездки они останавливались трижды, и каждый раз Остин не отставал от Кэндис ни на шаг. Он провожал ее в дамскую комнату и ждал у входа, пока она выйдет. Он начинал заполнять бензобак только после того, как Кэндис забиралась в автоприцеп, и, к ее возмущению, не позволил ей купить газету в открытом допоздна маленьком магазинчике.

— Нет! — отрезал он и потащил ее за собой с такой скоростью, что до автостоянки ей пришлось почти бежать.

— Остин! Что с тобой?

Кэндис вырвала руку и остановилась в самом центре площадки, отказываясь сделать еще хоть шаг, пока он не даст ей разумного объяснения. Он перешел все границы допустимого.

Остин повернулся к ней — лицо каменное, глаза без выражения.

— Если ты будешь читать во время движения, тебя начнет тошнить.

Кэндис покачала головой. Номер не пройдет. Нет, что-то было и в самом деле неладно, а Остин явно не хотел ей об этом говорить.

— Ты же видел, что я читала журнал по дороге, и не возражал.

— Тебе нужен журнал? Я пойду принесу.

Он сделал шаг в сторону магазинчика, но Кэндис схватила его за руку.

— Ты не хочешь, чтобы я увидела газету. — Остин молча смотрел на нее, и Кэндис поняла, что попала в точку. — Я не ошиблась? Ты знаешь что-то не известное мне и хочешь меня защитить.

Они стояли совсем рядом, и Кэндис заметила, как на щеке у него дрогнул мускул.

— Прошу тебя довериться мне, — сказал Остин, взяв ее лицо в ладони; взгляд его смягчился, а затем вспыхнул так, как вспыхивал для нее одной. — Я не хочу, чтобы тебе было больнее, чем прежде.

Кэндис взяла себя в руки и проявила неожиданную силу вместо былой покорности судьбе.

— Я не собираюсь сдаваться, Остин. Что бы меня ни ждало, поверь, я в состоянии с этим справиться. — Глядя Остину прямо в глаза, она взяла его руки в свои и отвела от лица. — Я пойду и куплю газету.

— Кэндис…

Она двинулась к магазинчику, борясь с искушением вернуться, забыть, позволить Остину защищать и оберегать себя. Но это говорила прежняя Кэндис. Новая Кэндис была сильной, она могла достойно встретить любой вызов, брошенный жизнью. Она была полна решимости доказать Остину, что не так слаба и беспомощна, как он думает.

Часом позже Кэндис свернула газету и отложила в сторону. К ее облегчению — и смущению, — в номере не обнаружилось ничего, что оправдывало бы внезапную подозрительность Остина.

— Может, передашь мне на время руль, а сам посмотришь газету? — спросила она, а когда Остин молча помотал головой, черт дернул ее за язык: — Или ты думаешь, что деликатное создание вроде меня не в состоянии управлять этим монстром?

Ее насмешка достигла цели.

Остин включил правую фару, отвел трейлер на обочину и спрыгнул из кабины на землю. Молча проклиная свой несуразный язык, Кэндис пересела на водительское место. Она никогда еще не управляла такой большой машиной. Пока Остин пристегивал ремень безопасности, она пригляделась к приборной доске. Вроде бы все знакомо, управление автоматическое. Ничего особо сложного нет.

С видом заправского водителя Кэндис выжала сцепление и проверила зеркала. Она так ловко влилась в общий поток транспорта, что даже улыбнулась сама себе. Просто прелесть что такое, решила она, наслаждаясь вождением. Уголком глаза она видела, что Остин, не обращая на нее внимания, просматривает газету.

— Ты не беспокоишься из-за того, что я за рулем? — спросила она.

— С чего бы это? — произнес он, пожав плечами и не отрываясь от газеты.

Не убежденная в его искренности, Кэндис намеренно вильнула.

Остин даже глазом не моргнул.

Прошло еще несколько минут, прежде чем Кэндис сдалась:

— Ладно, может, ты и не женофоб.

— Извинение принято. — Он наконец кинул на нее взгляд, полный иронии. — Но я полагаю, что пора притормозить.

— Почему?

— Потому что коп позади нас считает, что ты им пренебрегаешь.

Кэндис ахнула и посмотрела в боковое зеркало, потом ахнула еще раз, увидев мигающие вспышки света. Господи, и в самом деле полиция! Она устремила на Остина негодующий взор.

— Перестань хохотать. Не вижу ничего смешного!

Остин разразился новым приступом смеха.

Уже не обращая на него внимания, Кэндис остановилась, достала сумочку и выудила из нее водительские права. Стук в окно испугал ее. Увидев униформу, она поспешила опустить стекло.

— Привет, офицер! — поздоровалась она, с трудом изобразив улыбку.

Патрульный смотрел на нее с каменным лицом.

— Могу я взглянуть на ваши права, мэм?

Прищурив глаза, полицейский с подозрением вгляделся в Остина, который вытирал платком выступившие от смеха слезы.

— Разумеется.

Дав себе слово изувечить Остина, как только они останутся одни, Кэндис вручила патрульному права. Он пристально изучал их с минуту, потом достаточно долго смотрел на Кэндис, вызвав на ее щеках виноватый румянец.

— Я заметил, что вы виляете, мэм. Вы употребили спиртное?

Остин не то охнул, не то хохотнул. Кэндис на мгновение утратила дар речи и убийственным взглядом призвала его к молчанию. Потом произнесла с достоинством:

— Нет, я ничего подобного не пила.

— Прошу вас выйти из машины.

— Вы шутите? — Кэндис неестественно усмехнулась. — Уверяю вас, офицер, что я ничего спиртного в рот не брала. Я жду ребенка.

Патрульный указал ее водительским удостоверением на Остина.

— А как насчет вашего мужа, мэм? Пил ли он и вел ли при этом машину?

— Нет.

Кэндис прекрасно понимала ход мысли полицейского. Кто еще смог бы задыхаться от смеха при подобных обстоятельствах? Этот коп решил, что Остин — ее муж, и такое умозаключение тоже вполне логично. Они не просто выглядели как счастливая супружеская чета на отдыхе, она сама сию минуту призналась, что беременна. Можно представить, какой шок испытал бы полицейский, ляпни она: «Это вовсе не муж, а мой служащий и мой любовник».

— Видите ли, он не смотрел на меня, он как раз читал газету, вот я и…

Кэндис поперхнулась, сообразив, насколько нелепо звучит ее объяснение. Патрульный, видимо, тоже так считал. С замирающим сердцем она следила за тем, как тот открывает квитанционную книжку. Она ни разу в жизни не получала штрафных уведомлений!

— На первый раз я ограничиваюсь предупреждением, мэм.

Кэндис вздохнула с облегчением:

— О, благодарю вас, офицер!

— Но советую вам приберечь веселье и игры до тех пор, пока вы не окажетесь в безопасности и уединении у себя дома.

— И-игры?

У Кэндис отвисла челюсть. Остин едва сдержал очередной приступ смеха.