Чтобы ускорить станцию, гидрологи и планктонологи работают с нескольких лебедок одновременно. Пока на одних лебедках спускают приборы в самые глубокие горизонты, на других берут пробы из верхних слоев моря.

По всему борту корабля висят тросы с приборами, опущенными в море. Ученые превращаются в страстных удильщиков. Но надо быть ловким «рыбаком», а то поймаешь приборы соседа и перепутаешь вдобавок несколько сот метров троса.

Работа большой лебедки, на которой опускают драги, тралы и дночерпатели для лова бентоса, слышна по всему кораблю.

Дночерпатель — прибор, захватывающий содержимое небольшой площади (обычно всего 0,1 или 0,25 квадратного метра), — опускается, пока судно еще стоит. Главная часть дночерпателя — два автоматически сходящихся ковша. При опускании ковши открыты. В таком виде дночерпатель садится на дно. Как только прибор начинают поднимать, ковши сходятся и дночерпатель закрывается, захватывая грунт со всем содержимым. Так получается точная количественная проба бентоса. Подсчитав число организмов и взвесив пробу, мы выясним плотность донного населения и какие виды здесь преобладают.

Для работы бентосных драг и тралов обычно требуется малый ход корабля: ведь нужно протащить драгу по дну на большом пространстве, чтобы захватить побольше обитателей со дна моря. Но при большом ветре и большом дрейфе судна можно собрать хороший улов даже во время остановки корабля, если только корабль не стоит на якоре. За 4–6 часов, пока идут работы, ветер отгонит судно на несколько миль, и в драгу, медленно волочащуюся по дну, попадает достаточно много всевозможных животных.

Когда дно твердое и нужно отодрать крепко приросших к камням животных, пускают в ход драги. Железная рама, к которой прикрепляется сетяной мешок, имеет острый край, он, как ножом, отрезает организмы от дна. Но на мягких грунтах, которые так обычны в глубинах моря, драгой работать нельзя: она быстро зароется в грунт и дальше будет тянуться с полным мешком грунта. Здесь лучше применить бентосный трал. Его рама имеет настоящие салазки: бентосный трал скользит на них по мягкому грунту и не дает сетяному мешку быстро наполниться илом.

Обычно железная рама трала представляет собой двойные салазки. Как бы ни лег трал на дно, он всегда может работать. За 20–30 минут, пока бентосный трал волочится по дну, в него попадут различные рачки, губки, мшанки, ежи, звезды и немного рыб, чаще всего камбалы и бычки.

Для того чтобы поймать много рыб, маленького бентосного трала недостаточно. Поэтому на смену бентологам в конце станции выходят ихтиологи.

На палубе расстилается громадный трал. Сначала за борт выбрасывают огромный сетяной мешок трала, а затем прикрепленные к его крыльям распорные доски. На ходу корабля вода, ударяясь о доски, распирает их в разные стороны. От распорных досок большие сетяные полотнища идут к тралу. Так увеличивается площадь облова. Трал тянется за судном всегда широко раскрытый и сгребает рыбу и крупных животных.

Для лова рыб, помимо трала, применяются плавные сети и кошельковые невода. Ими собирают рыбу из поверхностных слоев моря.

Но вернемся на палубу нашего исследовательского корабля. Здесь часто можно увидеть любителей рыбной ловли за странным на первый взгляд занятием: они дергают длинную веревку, на конце которой имеется один или несколько крючков. Это лов на «поддев». На крючке — наживка или кусочек белой клеенки. Нащупав стаи трески или другой придонной рыбы, удачный рыболов может наловить полную корзину рыбы. Рыба держится иногда такой плотной «толпой», что на поддев вытаскивают рыбу, захваченную крючками за тело.

Пойманную рыбу ихтиологи измеряют, взвешивают, выясняют, чем она питается, определяют ее пол, берут чешую для установления возраста. Части живых рыб в жаберную крышку надевают особыми щипцами метку с номером. Записав в журнале номер метки и место лова, ученые отправляют трепещущую рыбу за борт.

Некоторые экземпляры меченой рыбы попадают в сети рыбакам. Они сообщают о своей находке или присылают метки, и ученые, сопоставляя место, где была выпущена рыба, время ее поимки и расстояние, которое она прошла, выясняют пути миграции рыб.

Но любознательность биологов этим не ограничивается. Необходимо еще увидеть, как ведут себя диковинные животные в глубине океана. Для этого водолазный костюм недостаточен: человек не может выдерживать большого давления. Особенно опасен подъем. Ведь водолазы опускаются на глубину до 20 метров, реже до 60 метров. На помощь ученым приходят телевизор и гидростат. В лаборатории у экрана телевизора с карандашом и фотоаппаратом дежурит биолог. Можно наблюдать поведение глубоководных обитателей, а интересные особенности заснять киноаппаратом.

В люк стального гидростата влезает ученый. Крышку люка завинчивают, и гидростат опускают в море. Биолог открывает кран кислородного баллона, приводит в действие поглотитель выдыхаемой им углекислоты, удобно усаживается на стуле около иллюминатора гидростата. В освещенной части морской пучины хорошо видны проплывающие животные. Это не вялые, почти безжизненные полутрупы, с которыми биологу пришлось в начале станции иметь дело на борту корабля. Они активно плавают, сражаются. Все новые и новые полчища рыб, кальмаров, рачков проносятся мимо наблюдателя.

Пока шли исследования океанской толщи, геологи погрузили на моторный катер ящик с предостерегающей надписью: «Опасно, бомба!» Отойдя на несколько километров от судна, они вынули «бомбу» и бросили ее в море. «Бомба» опустилась на дно. Ее предохранитель сделан из соли, которая растворится, и тогда раздастся взрыв. На палубе он не слышен, но зато акустические приборы отметили три дошедшие до них звуковые волны. Первая была от поверхности грунта. Вторая — от нижней границы рыхлых осадков. Третья пришла позже всех; она сообщила, что дошла до твердой кристаллической массы. Зная время прохождения звуковых волн, можно определить толщину различных слоев донных осадков.

Одновременно с исследованием моря ведутся атмосферные наблюдения. Ветер приводит в движение огромные массы вод океана. Вот почему так важна работа метеорологов. Они регулярно ведут наблюдения погоды. Высоко в стратосферу пускают радиозонды. Они автоматически передают по радио температуру и другие особенности воздуха над данным районом моря. Радиозонды достигают 10, 15 и более километров высоты.

На много километров вглубь, до дна океана, и вверх, в стратосфере, идет исследовательская работа на экспедиционном судне.

Но вот работы на станции закончены. Развешаны на просушку сети, вытерты батометры, приготовлены чистые баночки и бутылки для новой станции. Накрыты чехлами лебедки. Усталые ученые идут в машинное отделение — развесить для просушки промокшую робу. Как приятно постоять на верхней решетке над машинами! Снизу идет уютный теплый воздух и запах машинного масла.

С капитанского мостика слышен громкий голос штурмана: «На лаг!», «На руль!» Это он подает команду матросам, приготовляясь к дальнейшему пути. И вот уже один бежит на корму и выпускает за борт лаг-счетчик хода судна. Другой стучит подкованными сапогами по трапу наверх, чтобы стать у штурвала, а в машинном отделении звенит телеграфный приказ с мостика: «Полный вперед!»

Вахтенные механики занимают свои места у машины. С решетки видно, как начинают приходить в движение шатуны огромной машины корабля, — сначала медленно, затем все быстрее и быстрее. Бортовая пассивная качка сменяется килевой. Корабль двинулся вперед, разрезая волны.

Теперь скорее в лабораторию. Надо исследовать полученные материалы и по свежим впечатлениям описать результаты.

Наконец закончено и это. Можно итти в кают-компанию: поесть, попить горячего чая. Все кажется удивительно вкусным, чай особенно горячим. Как приятно держать теплый стакан в руках!

Завязывается спор о научных результатах, добытых на последней станции. Дружелюбно шутят над неудачным падением одного из ученых на мокрой палубе. Вспоминают о гидрологе, зазевавшемся с измерениями длины волны. Его накрыло волной и протащило по всей палубе. Горячие претензии выслушивает биолог. Он поднял сеть тогда, когда гидрологи опускали серию батометров. Все батометры были пойманы в сеть. Хорошо еще, что не перепутались тросы, а то пришлось бы задержать станцию на несколько часов!