Тура с интересом наблюдал.

– …Потому что только от неуважения к людям можно поверить, что парикмахер – это массовый работник бытового обслуживания. Парикмахер – это художник. Это, если хотите, – маэстро! Композитор или писатель может работать в цеху? На конвейере?.. – Голос Гарегина уютно журчал над ухом Саматова.

Он тоже заинтересовался происходящим на площади. Мириш пересек дорогу одному из автобусов-катафалков, поднял руку. Водитель автобуса затормозил. Обе машины загородили проезжую часть, но никто из проезжавших водителей не сделал им замечания, не нажал на клаксон. Автотранспорт объезжал их по тротуару.

По знаку Мириша водитель автобуса достал шланг, принялся сливать бензин.

Милицейская компания на тротуаре смеялась, пассажиры ждали.

– Золотая молодежь. Наша надежда и будущее… – то ли с насмешкой, то ли серьезно заметил Гарегин.

Тура внимательно следил за происходящим.

– Не связывайтесь, – посоветовал Гарегин. – Вы без формы. Вас никто не знает… Ничего не докажете…

– Слушайте, – спросил Тура, – а отчего тут так много хоронят? Одни похоронные автобусы? Что-нибудь случилось? Эпидемия?

Согомоныч недоуменно посмотрел на него, проследил направление его взгляда, потом засмеялся:

– Просто фондов не хватило на нормальные автобусы, нам и спустили пятьдесят штук, предназначенных для похоронного обслуживания… Да вы не удивляйтесь – наш город вообще странный… Все наоборот…

Мириш заправил машину, и вся компания уехала. Шофер крикнул в салон:

– Керосина нет! Автобус дальше не пойдет…

Из автобуса на панель покорно полезли неудачливые пассажиры.

Гарегин бросил Туре на лицо раскаленную салфетку, начал прижимать ее ладонями, быстро гладить, потом сорвал раскаленное покрывало, быстро скрутил в жгут и начал со скоростью вентилятора обдувать прохладными струйками распаренную поверхность.

– Вот и все! Неизвестно, когда вас примет Первый. Но вы всегда будете выглядеть я обкоме как огурчик!..

Парикмахер грациозно сдернул с Туры пеньюар.

Тура достал деньги.

– Нет-нет! – всполошился тот. – Ни в коем случае. Вы – начальство. Я предлагаю вам бриться и стричься у меня бесплатно. Реклама – двигатель торговли. Это знают даже школьники.

Тура положил на столик деньги, поблагодарил Согомоныча и твердо пресек его попытки обратно переселить купюру назад – ему в карман:

– Иначе эта сегодняшняя реклама – единственная и последняя…

Парикмахер убрал деньги.

– В нашем городе – слава Богу! – жить можно! Если язык не распускать… Не лезть, куда тебе не положено… Даже милиционеру! И поменьше бывать на берегу. Особенно в районе метеостанции…

– А почему метеостанции?

Согомоныч замялся.

– Так считается. Просто милиция у нас не любит ездить в ту сторону.

Тура сидел в машине рядом с Орезовым, они ехали по городу. Хаджинур спокойно крутил баранку.

– Что здесь? – Тура показал на толпу у двухэтажного, явно административного здания.

– Браконьера судят, Умара Кулиева, – объяснил Хаджинур. – Народ добился своего… После первого суда все как озверели! Шесть лет за человека… Чуть суд не разнесли. Теперь ему должны вломить на всю катушку. Почему вы решили поехать на Берег, товарищ подполковник? – Он с любопытством посмотрел на Туру.

– Хочу немного прокатиться. Взглянуть на окрестности.

– А куда конкретно?

– В сторону метеостанции…

Трасса шла вдоль берега, покрытого ракушечником. Встречного движения не было вовсе.

– Бензина выписывают на два часа в день, – ворчал Хаджинур, он словно врос в руль. – А что такое два часа? По этой дороге день поездишь, три дня на приколе. Как за ними гоняться?

В одном месте Орезов неожиданно резко затормозил. Они вышли из машины. Он долго смотрел в бинокль, потом передал его Type.

– Машины…

Саматов покрутил бинокль.

– Видите?

– Вижу.

– Ну, они-то нас наверняка еще раньше заметили. У них человек с биноклем следит за дорогой.

– Кто там может быть?

– Это перекупщики. Приезжали за рыбой. Знали, куда причалят браконьерские лодки. Теперь начнут разбегаться.

– По трассе?

– Как выйдет. Могут и песком махнуть.

Несколько точек быстро перемещалось в линзе бинокля.

– Как они обычно объясняют свое присутствие здесь?

– Как? – спросил Хаджинур. – А никак. Приехали подышать морским воздухом. Йода в организме не хватает. Или проверяли ходовые части…

– Надо переписать номера машин.

Хаджинур серьезно сказал:

– Да я их так знаю. Вот подъедут ближе – я их вам всех назову.

Теперь уже и без бинокля был виден ползший вдоль берега легковой транспорт. Машин было не менее шести, часть их направилась в сторону барханов, в пески. Две повернули в их сторону.

Впереди шла «Волга» бежевого цвета. Вскоре послышалась усиленная мощным стереофоническим усилителем мелодия модного шлягера.

– Ну-ка останови! – приказал Тура.

Хаджинур вышел на середину, поднял руку.

«Волга» замедлила ход. Затем встала. Хаджинура знали.

– Начальник отделения водной милиции подполковник Саматов, – представился Тура, подходя к кабине. – С кем я говорю?

Водитель «Волги» – приземистый толстяк вырубил магнитофон, высунулся из машины.

Словно не доверяя Type, он обратил взор на старшего опера.

– Это наш новый начальник… – подтвердил Хаджинур.

– Ваша фамилия? Кто вы? – спросил Тура. – Куда ездили?

– Вы новый человек здесь, – рассудительно констатировал толстяк. – Вы не в курсе… Я – Вахидов, а работаю в отделе снабжения Сажевого комбината… Он меня знает! – Вахидов показал на Орезова. – Я здесь по указанию Кудреватых.

Тура не спросил, кто такой Кудреватых.

– Все согласовано… – заверил Вахидов.

Водители других машин, ехавшие сзади, поняв, что произошло, съехали с шоссе – объезжали пустыню по бездорожью.

Тура увидел среди легковых мощный «КРАЗ», крытый брезентом. Он быстро удалялся в направлении города.

– Вы наших дел не знаете… – Вахидов с сочувствием посмотрел на Туру. – Условия работы на комбинате очень трудные, поставлена задача дать людям прибавку к столу… – Он пригладил усы. – Витамины! Человек, ежедневно употребляющий в пищу рыбу, имеет меньше шансов получить такие болезни, как стенокардия, язва желудка, остеохондроз…

– Объясните мне механизм добывания витаминов… – попросил Саматов.

– Разве вам не звонили из горисполкома? Шалаев?

– Нет.

Показное терпение Вахидова лопнуло, снабженец «показал зубы»:

– Значит, он не считает вас тем человеком, до сведения которого это следует довести! – Вахидов снова сел за руль, включил магнитофон.

Послышались звуки того же модного шлягера.

– Уберите звук! – сказал Тура.

– А зачем? Мне нравится. – Вахидов прибавил звук.

– Выйдите из машины!

Вахидов улыбался.

Ни слова не говоря, Саматов рванул снабженца из машины и его же спиной закрыл за ним дверцу.

– Я сам. Сейчас… – Вахидов струсил. Нагнулся, выключил магнитофон.

– Откройте багажник!

– Пожалуйста, смотрите!

– Нет, я уж попрошу тебя самого все показать… – Саматов незаметно для себя перешел на ты.

– Санкция прокурора у вас есть?

– В срочных случаях обходятся без санкции…

– Не открою. Ломайте.

Тура усмехнулся, с силой стукнул кулаком по багажнику.

Замок сработал. Крышка раскрыла нехитрую вахидовскую тайну. В багажнике лежало несколько осетровых. Нежная белая рыба, которую называют красной.

– Откуда это у вас?

– Пожалуйста! – Он снова полез в машину. – Вот накладная…

– У вас накладная без даты!

– Эта рыба была изъята у браконьеров, ее реализовали через столовую… Народ надо кормить! На то мы и организация, ведающая рабочим снабжением. – Вахидов включил зажигание. – Обидно! Проверяете как жулика! А моя фотография, между прочим, на городской Доске почета! Я – коммунист!

– Везите рыбу на Морской вокзал, в ресторан. Лейтенант Орезов приедет туда и организует сдачу…